Испытывая скрытую ненависть к тому, кто мог сыграть роль первого мужчины в ее жизни, Жофруа, тем не менее, предпочел бы знать, что Эдит почерпнула свой любовный опыт в общении с несколькими партнерами. С точки зрения супруга это было менее неприятно и не так для него опасно… Разве он имел бы тогда право ревновать ее к мелким любовным приключениям? Разве сам он не прошел через многочисленные постельные романчики, прежде чем стать послушным любовником Иды?

Был момент, когда Жофруа упрекнул себя за такие подозрения: Эдит вдруг пожелала оставить романтический покой Белладжио, чтобы провести день в Милане — городе, в котором ни он, ни она до этого не были.

Никогда она не была так женственна и так очаровательна, как во время этого посещения столицы Ломбардии. После паломничества в собор и обязательного осмотра великолепных развалин Сфорца Эдит попросила:

— Милый, все это прекрасно, но мне бы хотелось побродить по магазинам. Я заметила несколько соблазнительных витрин. Меня раздирает ужасная потребность приобретательства. Чувствую, что накуплю себе всякой всячины, хотя пока и не знаю, что конкретно.

Они ходили от магазина к магазину, покупая шелковый платок или крем, изящные туфельки или какие-то никчемные безделушки. Она приобретала явно ненужные вещи, уже имевшиеся у нее и не находившие применения: все то, что придавало элегантной даме уверенность, удовлетворяло ее прихоти.

Всякий раз, когда они выходили из магазина, Жофруа сгибался под тяжестью коробок. Но он не жаловался. Эта внезапная страсть приобретательства позволила ему заключить в очередной раз, насколько чувство вкуса Эдит соответствовало вкусу Иды.

— Милый, — сказала она, когда автомобиль начал заполняться покупками, — я заставила тебя заниматься делами, которые мужчины презирают. Ты же оказался не только прекрасным мужем, терпеливо сносящим все причуды своей супруги, но и очаровательным компаньоном. В награду мне придется заняться тобой: я хочу сделать тебе подарок. Может быть, он покажется банальным — я желаю видеть на тебе галстуки, которые сама выберу. Признаю — твои вполне подходящи, но разве я могу их любить, если это не мой подарок? Отдай их кому-нибудь. Впредь ты будешь носить только галстуки, подаренные твоей женой!

Получасом позже они выходили из одного из тех магазинов с огромным выбором галстуков, посетив которые иностранные туристы начинают полагать, что прекрасную мужскую одежду изготавливают только в Италии. Эдит потребовала оставить старый галстук прямо в магазине, завязав на шее Жофруа новый, только что ею самой выбранный. Он повиновался, понимая, что этим жестом она хотела лишний раз подчеркнуть женскую власть над ним.

— Если впредь, — проговорила она серьезным тоном, — я увижу на тебе незнакомый мне галстук, то решу, что это подарок другой женщины, и не прощу тебе этого ни за что!

— Ты так ревнива?

— Я стала такой, как только тебя увидела…

— Почему же ты раньше в этом не призналась? Может быть, это доставило бы мне удовольствие?

— Ты бы раздулся от собственной гордости и возомнил себя незаменимым. Теперь же я могу признаться в этом, поскольку знаю — ты мой навсегда! Если однажды ты меня оставишь, я умру…

Он прижал ее к себе, чтобы поцеловать посреди улицы, не обращая внимания на улыбки прохожих.

— Догадайся, милый, чего мне сейчас больше всего хочется?

— Думаю, что догадываюсь…

— Да, конечно, но я предлагаю несколько оттянуть удовольствие, чтобы усилить его. Прошу тебя купить два билета в оперу «Ла Скала». Сегодня там дают «Аиду». Здесь она должна звучать грандиозно. Нельзя, приехав в Милан, не отметиться в святилище «бельканто». Мы выглядели бы просто глупцами! Музыка Верди кажется мне наиболее побуждающей к любви… Ты увидишь, как необыкновенна будет музыкальная пауза перед тем, как мы вновь станем принадлежать друг другу!

— Это прекрасная идея, но есть одна проблема. Когда мы уезжали утром из Белладжио, то думали вернуться туда вечером и не взяли одежды. В таком одеянии нас просто не впустят в самую знаменитую оперу мира!

— А мы снимем номер в каком-нибудь приличном отеле. Затем попытаемся отыскать ресторанчик с отменными отбивными — я очень голодна. А затем расстанемся… Да, да, милый. Ты займешься билетами в оперу. И еще выбери в каком-нибудь магазине смокинг. Только такой, чтобы не выглядел в нем смешным или жалким… А может быть, какой-нибудь приличный портной даст его напрокат часов на шесть? Это было бы здорово! Впрочем, в этом, может быть, нет необходимости: там, в бассейне, я отметила, что у тебя идеальная фигура — вы прекрасно сложены, месье мой супруг! Ваши плечи не свисают, как вешалка, ваш силуэт элегантен, а внешность… О-о-о… Ваша внешность вовсе недурна… На вас все будет хорошо смотреться — даже не новый смокинг, если он не очень потерт.

— Это будет как в случае с галстуком? Ты непременно захочешь присутствовать при примерке?

— Нет, милый, ограничимся галстуком. В остальном я полагаюсь на твой выбор. Я буду занята.

— В салоне парикмахерской?

— Чтобы выйти оттуда похожей на дрессированного пуделя? Разве ты не заметил, что мои собственные прически намного лучше тех, которые я имела бы, просидев долгие часы под сешуаром в одном из этих салонов? Нет, я пойду к одному известному кутюрье. Мне нужно купить декольтированное платье: пусть эти напыщенные итальянки умрут от зависти! Тебе нравится моя идея?

— Она просто гениальна!

Час спустя они уже заканчивали обед в ресторане, сняв перед этим уютный номер в отеле «Дуомо». Оба поели с удовольствием.

— Склоняюсь к мысли, что любовь возбуждает аппетит, а ты как считаешь, милый?

— Мне нравится, что ты любишь вкусно поесть: женщина, не умеющая оценить хороший стол, редко бывает влюбленной! Это даже забавно — твоя мать тоже была чревоугодницей.

— Надо же, чтобы у нас с Идой было хоть что-нибудь общее… Только между нами есть существенная разница: она вынуждена была отказывать себе во вкусной еде, чтобы соблюсти фигуру. У меня же впереди предостаточно времени до того, как я начну об этом задумываться. Впрочем, я склонна полагать, что хотя она и была такой же гурманшей, зато уж никогда не была такой же влюбленной.

Он ничего не ответил.

— Ты не согласен со мной?

— Конечно, конечно, дорогая. С тобой все так непосредственно и необыкновенно… У Иды, помнится, случались моменты усталости, как будто она была уже не в состоянии больше любить.

— Впервые ты мне говоришь о манерах твоей бывшей любовницы… Признайся — она была очень требовательной?

— Она была женщиной…

Эдит поняла — он ей больше ничего не скажет, но в ее разъедаемом ревностью сердце созрела решимость все постепенно выяснить. С настойчивостью, на которую способна только влюбленная женщина, она вытянет из него все мельчайшие подробности их связи…

Жофруа удалось отыскать подходящий смокинг в одном из магазинов мужской одежды. Он не смог удержаться от улыбки, когда продавец со знанием дела сказал:

— На вас очень легко подобрать одежду, месье, у вас классическая фигура.

Эдит вернулась в отель только в шесть часов вечера: ее появление в номере напоминало приезд кинозвезды. Она вошла в сопровождении настоящей свиты, состоявшей из двух молодых женщин и четырех лакеев, загруженных объемистыми коробками с покупками.

— Ты думаешь, что я сошла с ума, милый? Так вот, хотя это тебе покажется невероятным, но всего этого великолепия едва ли окажется достаточно, чтобы я смогла в этот вечер быть достойной тебя!

Она обернулась к лакеям.

— Сложите все аккуратно на кровать. Что касается этих двух дам, — добавила Эдит, обращаясь к Жофруа, — то одна из них — закройщица из ателье мод. Она подгонит мне платье. А другая — художник по гриму — постарается придать твоей жене еще больший блеск и красоту. Если после этого ты не испытаешь за меня чувство гордости, я буду безнадежно огорчена! А теперь, любовь моя, облачись в своей смокинг в соседней комнате. Как только будешь готов, спустись в бар и жди меня там. Ни в коем случае не поднимайся в номер. Ты купил билеты на «Аиду»?

— Разумеется. Представление начинается рано. Надо быть в «Ла Скала» к восьми часам.

— Я буду готова. Ожидая меня в баре, можешь вообразить себя праздным господином, находящимся проездом в чужом городе и тайно надеющимся встретить там прекрасную незнакомку. И вот когда этот господин уже начнет терять надежду и будет готов утопить свое одиночество в приличном количестве алкоголя, в баре появится дама его мечты… Мужчина ослепнет! Кто это прекрасное создание? Конечно же, искательница приключений. О! Что это будут за приключения! Это мы увидим совсем скоро… Иди, иди, милый.

Она закрыла дверь своей комнаты, и он остался один, размышляя над ее словами.

Сидя в баре, Жофруа подумал о встрече, так живо описанной Эдит, и отметил про себя, что подобное ожидание действительно пьянит. Вскоре она появится, такой он и впрямь никогда раньше ее не видел, — во всем блеске вечернего наряда, так подчеркивающего женскую красоту. Раньше он никогда не видел Эдит в вечернем платье. В это трудно было поверить, но ни при их помолвке в Париже, ни затем в Белладжио она не считала это необходимым. Перед Жофруа была то спортивная девушка в купальнике, то милая женщина в элегантном костюме, то американка, быстро превращавшаяся в парижанку, благодаря скромным платьицам для коктейля или интимного ужина. Эдит отказалась от белого платья и фаты в день их тайной брачной церемонии. Это вначале несколько огорчило Жофруа, но в конце концов он согласился, когда она ему сказала:

— Не обижайся на меня, но такое решение оправданно: пусть юные девушки надевают белую фату. Я уже три года как могу считаться старой девой.

В этот вечер он узнает Эдит такой, какой она ему еще никогда не раскрывалась, — женщиной, стремящейся покорить.