Уильям Вулфолк - Кино для взрослых. Плутовка

— Всажу в его паршивый зад.

«Хорьку» стало не по себе.

— Это не в наших правилах. Еще окочурится.

— Ничего, — ответил «морж», скривив окровавленный рот в мстительной ухмылке. — На мою ответственность.

— Если даже он не умрет, ты причинишь ему тяжелую травму.

«Морж» злорадно гоготнул.

— Сам напросился.

Фаллон, раздетый догола, пребывал в состоянии шока. У него было раздроблено плечо, и, кажется, он перенес сотрясение мозга, поэтому имел лишь смутное представление о том, что было после избиения пистолетом. Слышал только чей-то крик. Пусть бы этот кто-то заткнулся и дал ему поспать.

Они приблизились с раскаленной железной спицей. Нестерпимая боль пронзило все его тело. К счастью, боль была слишком остра, чтобы сознание могло ее выдержать. Фаллон отключился. В комнате распространился запах горелой плоти.

Они швырнули его, голого, на заднее сиденье автомобиля и добрый час везли в сторону Таконика — чтобы бросить на обочине.

На шоссе было темно. Прошло не менее четверти часа, прежде чем мимо проехал первый автомобиль, разорвав фарами ночную темень. Колеса прошелестели в нескольких футах от Фаллона, но водитель его не заметил.

Рев двигателя и резкий переход от темноты к яркому свету заставили его очнуться. Фаллон перекатился на живот. Он не сознавал, что лежит в чем мать родила, только чувствовал ночную прохладу. Ноздрей коснулся свежий запах травы. Руки беспомощно царапали землю. Эти сволочи вытрясли из него всю душу. Что ж, если таковы их правила игры, в следующий раз он, хоть на четвереньках, но вышвырнет кое-кого с поля. Главное — не показать, как тебе плохо, чтобы тренер не вывел из игры. Отчаянным усилием воли он заставил себя подняться. Должно быть, идет последний период. Так было на матче с «Северо-западными». Когда до конца матча осталось тридцать секунд, он рванул через все поле, взял пас и, обманув преследователей, совершил стремительный бросок к воротам. Никто из любовавшихся его движениями не заподозрил, что у него порвано сухожилие и что по всем медицинским законам эта пробежка была абсолютно невозможной. Вот и сейчас так. Последняя игра. Никто не должен знать, как ему хреново.

Боль вонзила в него тысячу иголок. Он выпрямился и пошел. Ниже спины было такое ощущение, будто туда налили расплавленного воска. Он медленно, спотыкаясь, брел вперед. На трибунах было тихо, но он знал: все смотрят только на него. Он пустился бегом, вовсю размахивая руками. Всего лишь тридцать секунд. Сущие пустяки!

В стенке противника образовалась брешь. Не выпуская мяча, Фаллон ринулся туда. Он обязательно прорвется! Быстрей! Земля под босыми ногами была такой твердой, что казалась асфальтом. По-прежнему крепко прижимая мяч, он оттолкнул одного защитника, увернулся от другого и стремглав понесся по белой боковой линии. В глазах мутилось, но он не терял из виду заветной белой полосы перед воротами.

Публика зашумела: должно быть, он у цели. По лицу катился пот и попадал в глотку. Боль была убийственной. Еще чуть-чуть. Совсем немножко!

В двух шагах от победы он увидел мчащегося на него защитника. Поздно сворачивать в сторону. Гул толпы на трибунах перешел в рев. Он низко опустил голову и пошел на таран. Что-то жутко заскрипело.

Под скрежет тормозов и отчаянные крики тех, кто пытался его предостеречь, Том Фаллон врезался во встречный грузовик.

Бывший бухгалтер-ревизор, Макс Рэнд поднялся по служебной лестнице, ведя ожесточенные, изматывающие бои на практическом фланге бизнеса, занимаясь реализацией и осуществляя административное руководство. Он привык иметь дело с данными, которые можно было складывать, умножать и вычитать. Творческая сторона ему абсолютно не давалась, и теперь он мог опереться только на собранное по крупицам наследие Тома Фаллона.

Он открыл дверь своего кабинета. Остальные участники еженедельного производственного совещания уже собрались. Макс прошел к своему письменному столу и, удобно устроившись в кресле, развернул конфету.

— Только что звонил босс, Хендершот. Хотите знать, что он сказал?

Его полный злорадства взгляд скользнул по комнате, на секунду задержавшись на каждом из присутствующих. Только один ответил осторожным кивком. Это был Питер Легран, режиссер цикла «Приключения любителя подглядывать». Остальные никак не прореагировали.

— Он сказал, что после смерти Фаллона не видел от вас ничего, кроме навоза.

Это вольное изложение сказанного Ивеном Хендершотом ни у кого не вызвало улыбки. Макс был явно удручен.

— В нашем деле нужны свежие идеи. Вы, импотенты, должны придумывать захватывающие сюжеты, уметь развлекать, разбираться в тонкостях кинематографа. Над тем, что вы делаете сейчас, впору смеяться новорожденному. С этим пора кончать! Я не позволю вашей шайке бездельников делать из меня посмешище! Ну ладно, перейдем к делу.

Он жестом передал полномочия по ведению совещания Питеру Леграну и откусил кусок конфеты.

Час спустя на столе перед ним выросла горстка конфетных оберток. Макс отодвинул ее в сторону и недовольно покачал головой.

— Придурки. Хоть бы одна незатасканная мыслишка! Хендершот абсолютно прав.

Один из авторов, Гарри Кайеш, заморгал усталыми, опухшими глазами.

— Мне все же нравится мой замысел — серия фильмов о половой жизни негров. Развенчать миф о том, будто в постели они лучше белых.

Макс устало посмотрел на него.

— И как, черт возьми, ты собираешься это сделать? При помощи сантиметровой ленты? Или посоветуешь засекать время?

Бледное удлиненное лицо Гарри Кайеша приняло еще более унылый вид.

— Я просто думал, что сейчас негритянская тема — любой ее аспект — самая модная.

Эд Сиранни сказал:

— Я видел в зале для просмотра один вполне приличный фильм. Рисованные персонажи — со словами, вылетающими изо рта наподобие воздушного шарика. Все, как в воскресном комиксе — за исключением того, чем они занимались.

Он хотел было ухмыльнуться, но презрительный взгляд Макса пресек эту попытку.

— И чья же это идея? Пола Джерсбаха. Единственного, если не считать беднягу Тома, от кого был какой-то прок. Все остальные — бездари.

Боб Джереми мягко произнес:

— Слушай, Макс, в конце концов, существует ограниченное число способов заниматься сексом. За последние десять тысяч лет в этой области не выдумали ничего нового.

— И не выдумают еще десять тысяч лет, если отдать это дело в ваши руки, ублюдки.

Макс достал из письменного стола какую-то брошюру.

— Видели?

Брошюра пошла по кругу. На первый взгляд она казалась точной копией рассылаемой по почте брошюры — приложения к «Конфиденциальным кассетам»: совпадали даже цвет букв и расположение кадров.

— Вот что такое бизнес. Каннибализм. Каждый ест каждого. И всегда находится кто-то, кто приносит кое-что чуточку повкуснее и перевязанное более красивой ленточкой. Мы не можем просиживать штаны и ждать, пока этот кто-то явится.

Он подождал, пока брошюра обойдет весь стол и вернется к нему. Потом покрутил толстыми пальцами карандаш и наконец решительно сломал его.

— Ладно, что толку на вас давить. Талант либо есть, либо его нет. Если и дальше так пойдет, мы продержимся не более полугода. Попомните мое слово.

С лиц сошли и без того кривые улыбки. Люди расходились молча. Обернувшись у двери, Эд Сиранни скорчил виноватую гримасу, но Макс смотрел сквозь него. Эд вышел и закрыл дверь.

Макс смахнул обертки от конфет в мусорную корзину и нажал на кнопку интеркома.

— Закажите мне билет на первый рейс до чего-нибудь поближе к Суитцеру, штат Огайо.

Закончив последнюю статью для «Нью-Йорк игл», Пол не мог отделаться от ощущения, будто она стала своего рода водоразделом. Отныне его жизнь устремится в иное русло. Это был сознательный выбор, и он не раскаивался. Каждая строчка уводила его дальше от стези саморазрушения, воздвигала надежную преграду между его недавней жизнью и той, которую он собирался вести впредь. Вместе с тем, отпечатав последнюю страницу и положив рукопись в заранее приготовленный конверт, он испытал что-то вроде дурного предчувствия.

Они с Дженнифер встретились за обедом, а провожая ее в главный учебный корпус, Пол заметил припаркованный неподалеку желтый автомобиль. Потом, возвращаясь в небольшой дом на две семьи, где он снимал квартиру на втором этаже, он вновь увидел этот автомобиль и заслонил глаза ладонью от солнца, чтобы всмотреться в пассажира. Внезапно открылась дверца, и из машины вышел человек.

— Привет, Пол. Сколько зим, сколько лет!

— Макс? Что ты здесь делаешь?

— Откровенно говоря, приехал повидаться с тобой.

— Что у тебя на уме?

— Мы же не можем разговаривать здесь, на улице.

Они поднялись по лестнице черного хода прямо в квартиру на втором этаже. Комната, ванная и небольшая кухонька. Окно выходило в небольшой сад.

Макс Рэнд огляделся.

— Мы хотим, чтобы ты вернулся в фирму. Вот, в двух словах, цель моего приезда. Без тебя и Фаллона все пошло в разнос.

— Почему без Фаллона?

— Ты не знаешь?

Макс рассказал эту печальную историю. Пол не сразу поверил в ее реальность.

— Господи, какой ужас!

— Том всегда тебе симпатизировал. Можно сказать, ты был его протеже. До последнего недоразумения.

— Том здесь ни при чем. Просто он был разочарован, когда я отказался от новой должности.

— Да. Он готовил тебя на роль своей правой руки. Однако умел сохранять голову на плечах, если кто-то поступал вопреки его желаниям.