— Нет. Если я еще у вас немного задержусь, то вы от меня уже никогда не избавитесь. Поеду я.

— Бе-е, — выразил свое недовольство Тихон. Пока Тася ела, он наглым образом устроился на столе рядом с ее тарелкой. Левшуков хотел его выгнать, но Тася попросила оставить.

Она встала, наклонилась и потерлась лбом о голову Тихона. Тот громко заурчал.

— Не скучайте тут без меня.

— Не получится, — сообщила Семеновна.

— Спасибо вам всем большое.

Левшуков пошел провожать ее до машины.

Он загрузил в багажник ее сумку.

— Езжайте осторожней, берегите себя.

Тася подошла к нему и поцеловала его в щеку.

Щека была слегка небритая и чудесно пахла.

— Я буду стараться.

Она села в машину и выехала из гаража. Следом на улицу вышел Левшуков. Она помахала ему рукой, пристегнулась и направилась к выезду на шоссе. В зеркале заднего вида она видела, как он смотрит ей вслед. Ей очень захотелось вернуться и поцеловать его еще раз. По-настоящему. И конечно, она этого не сделала.

По дороге домой Тася даже успела заехать на станцию техобслуживания своего япончика. Япончика осмотрели и записали Тасю в очередь на кузовные работы. Потом она заехала в универсам, купила продуктов и отправилась домой. Дома она разобрала сумку и задумалась, чем бы полезным заняться. Есть не хотелось, звонить Штукиной тоже. Та небось на своем дежурстве уже ошалела и будет пытать Тасю про Левшукова. Рассказывать Штукиной про Левшукова Тася не собиралась. Это личное. Тася открыла бутылку вина, налила себе бокал и села к телевизору. В телевизоре показывали шутников. В этот момент раздался звонок в дверь. Тася вместе с бокалом пошла открывать. За дверью стоял Левшуков с букетом.

— Все пьянствуете? — поинтересовался он, кивая на Тасин бокал.

— А вы никак уже соскучились? — спросила Тася. Она сунула ему в руки бокал и забрала у него цветы. — Подержите пока.

На кухне она определила цветы в вазу и вернулась в прихожую, забрала у Левшукова бокал и сказала:

— Ну, раздевайтесь, раз пришли.

Левшуков скинул куртку и задумчиво посмотрел на свои ботинки. Тася опять сунула ему бокал в руки, взяла куртку и отнесла ее в гардеробную. Вернулась она уже с тапками. Поставила их перед Левшуковым и забрала у него бокал.

— Что вы все время в меня этим бокалом тычете? Тапки чьи? — спросил он, снимая ботинки.

— Ничьи. Сами по себе тапки. Вдруг какой-нибудь мужчина придет, — мечтательно сказала Тася и закатила глаза к потолку.

— В смысле водопроводчик?

— Нет. Я непроверенным водопроводчикам тапки не выдаю. Не бойтесь, они новые.

— Так и быть. — Левшуков надел тапки и притопнул ногой. — Как влитые.

— Пройдемте тогда.

Они прошли в гостиную. Левшуков оглядел обстановку и задержал взгляд на телевизоре.

— Шутников любите?

— Иногда.

— Я тут вот чего подумал.

— Чего? — Тася отхлебнула вина из бокала. — Вина хотите?

— Давайте.

— Может, сядете?

— Я лучше постою.

Тася принесла с кухни еще один бокал и сунула его в руки Левшукову.

— Опять вы в меня бокалом тычете!

— Короче, Склифосовский, вы меня целовать будете или просто пришли тут постоять?

— Буду. Целовать буду обязательно. — Он шагнул к Тасе и отдал ей свой бокал.

Так она его и целовала, с двумя бокалами в руках. А в таком положении уже куда денешься? Ясное дело, что только поцелуями не обошлось.

Утром Тася все-таки решила у него спросить, откуда он узнал ее адрес.

— Здравствуйте! — удивился Левшуков. — И она еще собирается директором генеральным быть. Права и документы на машину моим ребятам сама отдавала. И откуда же это я адрес узнал? Действительно!

Про жену Тася решила его не спрашивать. В конце концов, они взрослые люди. Вот оно, кармическое колесо судьбы-то, змей этот с хвостом своим. Тут как тут! Не успела Сельдерея и девушку, которая совсем не Мазурок, осудить, как тут же сама в такую же ситуацию вляпалась. Правда, ситуация хоть и такая, да не совсем. Конечно, налицо безобразное прелюбодеяние, но, как ей показалось, она все-таки мужика не из крепкой и дружной семьи увела. Вон, он уже, почитай, второй день как с ней болтается, а им еще никакая жена не заинтересовалась. Да и сам он вроде бы на этот счет совершенно не волнуется.

Левшуков не только проболтался с Тасей два дня, он загрузил ее в свою машину и отвез назад в берлогу. Семеновна встретила Тасю как родную, а уж о бебеке по имени Тихон и говорить нечего. Он ходил за Тасей по пятам, как маленькая собачонка, и при первой же возможности норовил угнездиться у нее на коленях. Спал бебека под дверями спальни, стараясь засунуть нос в щель под дверью.

Надо сказать, что каникулы эти получились просто чудесные. Тася никогда не думала, что так интересно можно провести время, даже если просто лениво полеживать в гостиной на диване и переключать пультом программы телепередач. С одних шутников на других. Что так интересно смотреть старые фильмы. Наверное, все-таки главное не что смотреть, а с кем смотреть. С Левшуковым Тася готова была смотреть все подряд, даже какой-нибудь футбол с хоккеем или соревнования по плаванию.

Семеновна кормила всю команду просто на убой, однако Тася вдруг почувствовала непреодолимое желание приготовить что-нибудь вкусненькое для Левшукова, непременно лично, собственными ручками. Готовила Тася всегда очень быстро и, как говорили бывающие у нее гости, довольно-таки вкусно, но никакого удовольствия от этого процесса никогда не испытывала. А тут даже отправилась в Выборг на рынок за продуктами. Правда, сопровождавший ее водитель всю дорогу ворчал, что за продуктами надо в Финляндию ехать. Расстояние то же, а цены ниже и качество лучше. Тася тут же ему напомнила о праздничных очередях на границе, после чего водитель безропотно ходил за ней по рынку, где они выбирали самые лучшие продукты и нещадно торговались.

Тасин праздничный обед пришелся как раз на Рождество. Семеновна во всех приготовлениях была у Таси на подхвате и всячески выражала свое одобрение Тасиным действиям. Тася даже пожалела, что не захватила из дому старинную поваренную книгу, еще прабабушкину, где для приготовления самого простецкого блюда мудро советовали взять рябчика и замариновать его в белом вине.

Несмотря на то что Тася впервые готовила еду в таком большом количестве, получилось у нее очень неплохо. Все ели и нахваливали. Особенно хвалил Тасину стряпню Левшуков. Ну, это и неудивительно, ведь именно для него же она так старалась. Удивительным образом это Рождество в компании совершенно посторонних для нее людей показалось Тасе самым лучшим Рождеством в жизни. Конечно, если бы с ними была Дуська, непутевая мамаша с семейством и Вера со Штукиной, может быть, было бы еще лучше. Но и так Тася себя чувствовала совершенно счастливой! А о том, что праздники вот-вот закончатся, она старалась не думать. Скоро вернется с итальянских каникул Дуська, Тасе придется выходить на работу, где ее ждут серьезные изменения и связанные с ними проблемы, и понятно, что совместное проживание с женатым мужчиной, да еще у черта на рогах, станет практически невозможным. Но все это случится не так уж и скоро, еще только через три дня, а пока перед домом сверкает огнями большая нарядная елка, в ночном небе трещат фейерверки, в гостиной горят свечи, топится камин, бебека Тихон уютно сопит в кресле, а Леша Левшуков перебирает клавиши рояля.

Тася стояла у огромного окна, из которого днем был виден бесконечный заснеженный залив, и думала: «Ну, что еще нужно женщине для счастья?»

— Мне десятого нужно вылетать в Китай, — оторвавшись от своих музыкальных импровизаций, сообщил Тасе Левшуков.

— А у меня Дуська десятого прилетит, да и к работе надо подготовиться. Одиннадцатого меня ждет бой быков.

— Неизвестно, когда я смогу опять прилететь в Питер. После Китая лечу в Белоруссию, а потом в Лондон.

— Это ты к тому, чтобы я тебя не теребила постоянно своими звонками с дурацким вопросом: «Леш, Леш, ну когда ты вернешься?»

Левшуков рассмеялся:

— Нет, что ты, тереби, пожалуйста. Это я к тому, что ты должна знать, какая у меня жизнь. Я постоянно в разъездах. И, несмотря на свою важность, в общем-то человек подневольный.

— Я знаю. Читала статью твоей жены, как трудно ужиться с бизнесменом. — Тася решила, что после того, что между ними было, наверное, уже не должно оставаться места разным недоговоренностям. Особенно в такое чудесное Рождество.

Левшуков ухмыльнулся.

— Моя жена всегда все знает, удивительная женщина, — с сарказмом в голосе сказал Левшуков.

— У меня муж был. — Тася вспомнила Зайцева. — Так он тоже всегда все знал. Как правильно питаться, как детей воспитывать, как деньги тратить, тоже знал, и даже как их зарабатывать. Вот только делать ничего не умел. Даже деньги толком потратить!

Левшуков встал, подошел к Тасе и поцеловал ее в макушку:

— Все будет хорошо!

— Я знаю.

— Я про нас с тобой, у нас все будет хорошо.

— Я знаю, иначе и быть не может. — Тася посмотрела в окно и подмигнула большой круглой луне, сияющей в темноте.

Уже под утро ей опять приснился сон про загадочный мир с сиреневыми бегемотами. Каменистая дорога, по которой еще совсем недавно Анастасия летела сквозь ночь на серебристом звере, заканчивалась круглой площадкой на берегу хрустального моря. Огромная луна над морем занимала полнеба и отражалась от хрустальной воды тысячами серебристых искр. Зверь сидел на краю площадки и внимательно смотрел на луну.

— Надо понимать, что ты все-таки ее доставил? — спросила луна.

— Гук! — ответил зверь.

— Гук, — ухнуло за его спиной сиреневое болото.

Луна засмеялась и пощекотала зверя серебристым лучом. Зверь завалился на спину и стал ловить луч своими толстыми когтистыми лапами.