— Очень смешно, — шепчу я. — В следующий раз лучше принеси бутылку вина.

— Мне не терпится повстречать настоящего Джеймса, — страстно произносит Фрэнки, у которого потек макияж.

— Вот твой шанс. — Олли ухмыляется, потому что в эту секунду из гостиной с пустыми бокалами в руках появляется Джеймс. Прежде чем он успеет заметить кактус и разъяриться, я ныряю в спальню и захлопываю дверь.

Черт возьми, я убью Олли. Надо было предвидеть, что он выкинет какую-нибудь штуку. Недаром он хотел «оживить вечер».

Я быстренько прячу кактус под брошенными на кровать куртками и кровожадно думаю о том, как расправлюсь с Олли, когда он окажется у меня в руках. По пути в гостиную захожу на кухню и наливаю еще один бокал вина. Внутренний голос подсказывает, что пережить этот вечер удастся, только напившись вдрызг.

— Так вот, — вещает Фрэнки, бешено жестикулируя. Среди уныло одетых гостей он похож на попугая, который решил поболтать с уличными воробьями. — Так вот, я бросил работу, чтобы собрать собственную рок-группу.

— Да? — переспрашивает Эд, который, судя по всему, всерьез заинтересовался.

— У меня с собой пробный диск. — Фрэнки роется в недрах своего одеяния. — Может, поставим?

Джеймс с убийственным взглядом забирает у него компакт-диск. Нору Джонс сменяет вой гиены и грохот сковородок. У нас едва не лопаются барабанные перепонки.

— Черт знает что, а? — восклицает Олли, и, что самое печальное, он вполне искренен. — «Вопли» — это штучка, доложу я вам.

— Давай, детка! — вопит Фрэнки, закрыв глаза и покачиваясь в такт. — Блин, я сейчас кончу!

Джеймс нажимает кнопку, и в комнате повисает неловкое молчание.

— Может, приступим к еде? — бодро спрашиваю я. — Джеймс, милый, не поможешь принести закуску?

— Какого хрена? — рычит тот, вталкивая меня на кухню. — Ты нарочно решила все испортить?

— Я не виновата, — протестую я, открывая холодильник и передавая Джеймсу тарелки с закусками. Если руки у него будут заняты, он не сможет врезать Олли. — Понятия не имела, что он собирается притащить Фрэнки.

— Ты пригласила придурочного Олли, — яростно говорит Джеймс, — значит, это все твоя вина. Уж пожалуйста, сделай так, чтобы он не выходил из рамок.

В воздухе повисает зловещее «а не то», и я нервно сглатываю. В ванне у меня омар, в кабинете слюнявый пес, а в гостиной — ведущий вокалист «Воплей королевы». Подобный коктейль не сулит ничего хорошего.

Я ставлю закуски на стол, и начинается вежливый разговор. Мы с Джеймсом пытаемся присоединиться, но наши «дорогой» и «милая» звучат донельзя натянуто. Подозреваю, что разбить лед не удастся даже кувалдой.

Фрэнки рассказывает чудовищную историю об одном из членов своей рок-группы, Софи и Хелен планируют поездку на выходные, а Джеймс пытается обсуждать дела с Джулиусом — по мере сил, поскольку Фрэнки возбужденно вопит и машет руками. Я протыкаю вилкой ломтик дыни и жалею, что это не кукла вуду. Иначе Олли бы уже катался в судорогах по полу. Такое ощущение, что в животе у меня целый ансамбль отплясывает ирландский народный танец.

Мы переходим к горячему; должна признать, что Олли потрудился на славу. Фрэнки слишком занят едой, чтобы болтать, Джулиус возносит хвалу моему кулинарному искусству. Хелен демонстративно жует овощи. Сама виновата. Может быть, Олли и ведет себя как последняя сволочь, зато готовит как бог. Стейк буквально тает на языке, соус приятно дразнит вкусовые рецепторы. Джулиус опустошает тарелку, и Джеймс, кажется, успокаивается. Возможно, сегодняшние оплошки все же сойдут мне с рук.

Должно быть, в прошлой жизни я была жуткой злодейкой, потому что скверная карма то и дело напоминает о себе. Зайдя в туалет, чтобы опорожнить переполненный вином мочевой пузырь, я заглядываю за занавеску. Интересно, как там дела у Кусаки?..

Его нет.

Блин.

Я опускаюсь на сиденье унитаза и покрываюсь холодным потом при мысли о том, что в квартире ползает девятифунтовый омар. Куда, черт возьми, подевалась неблагодарная тварь? Лучше бы я позволила Олли сварить ее живьем. Еще никогда мысль об омаре под соусом не казалась мне столь притягательной.

Ладно, говорю я себе, пытаясь перевести дух и успокоиться — иначе того и гляди хватит удар. Квартира маленькая, омар большой. Не так уж много мест, где эта тварь может спрятаться. Трудно потерять омара на столь ограниченном пространстве.

По крайней мере я на это надеюсь.

Если повезет, он заберется в какой-нибудь тайный уголок и там сдохнет. Или впадет в спячку. Ну или чем занимаются омары в свободное время.

Выбравшись из ванной, я прокрадываюсь на кухню и пью вино прямо из бутылки. Некогда искать чистый бокал, пока Кусака на свободе. Вся моя решимость не напиваться вылетела в трубу. Может быть, Кусака удрал через унитаз?

Я заглядываю в шкаф. Плевать на калории; с такими приключениями я едва ли доживу до среднего возраста, так что лишний вес не успеет причинить мне проблем. Выбрав аппетитный кусочек сыра бри, я кладу ломтик поверх печенья, отправляю его в рот и энергично жую.

— Вот где ты! — провозглашает Джулиус Милвард, который стоит в дверях и похотливо пялится. Он грозит пальцем: — Лопает сыр! Ах ты, проказница девчонка!

Господи, да тут не только я напилась! Джулиус приближается неверной походкой и прижимает меня к плите, ничуть не сомневаясь, что я готова поразвлечься. Чудовищное заблуждение. Но положение не из приятных — и не только потому, что я прожгла дырку в новых брюках. Если я прикажу Джулиусу отвалить, он, возможно, назло повысит Эда, а не Джеймса. Неужели придется закусить губу и думать о благе Англии?

Если не ошибаюсь, это называется проституцией.

Пока я размышляю, а Джулиус облизывает губы, из коридора вдруг слышится рев. Точнее, вопль. Так или иначе, я спасена — Джулиус отскакивает, словно мячик.

— Какого черта? — орет Джеймс, и я слышу зловещее: — Кэти!!!

— Прошу прощения. — Я ныряю под рукой Джулиуса. — Кажется, Джеймсу нужна моя помощь.

Мой жених стоит на пороге кабинета, и лицо у него багровое от ярости, потому что минималистский интерьер превратился в бедлам. Комнатка сплошь засыпана бумагой. Обрывки порхают в воздухе и опускаются на пол, точь-в-точь хлопья снега. Под разбросанными листами не видно паркета, ноутбук перевернут и слабо попискивает, итальянский кожаный портфель будто побывал в зубах у крокодила.

А посреди этого хаоса сидит Саша, невинно смотрит шоколадными глазами и ликующе колотит по полу пушистым хвостом. Она явно рада тому, что ее уединение прервано появлением столь многочисленных посетителей. Но, честно говоря, бесполезно объяснять Джеймсу, что бедняжке было одиноко и тоскливо.

Из слюнявой собачьей пасти свисают остатки синей папки. Папки с отчетом, над которым Джеймс горбатился неделями. Он собирался его вручить Джулиусу сегодня за ужином, чтобы доказать свою компетентность. Когда я вспоминаю, сколько часов жених провел за работой, мне делается дурно. Одному Богу известно, как себя чувствует Джеймс.

— Я все могу объяснить, — поспешно говорю я, положив руку ему на плечо, но Джеймс сбрасывает ее, как будто я заразная.

— Не стоит, — шипит он.

— Олли меня очень выручил, и…

— Я сказал, замолкни. — Джеймс разворачивается и идет по коридору, буквально источая праведное негодование. Хлопает дверь спальни.

— Боже мой! — восклицает Софи — так громко, что, наверное, даже у затерянных племен в дебрях Амазонки закладывает уши. — Это был тот самый отчет? Разве можно оставлять такую важную вещь там, где ее может достать собака? Мой Эдвард никогда бы так не поступил…

— Это точно, — соглашается Хелен. — И я уверена, что, будь у вас собака, вы бы ее хорошенько выдрессировали… только посмотрите на это чудовище.

— Саша не чудовище, — огрызается Олли. — Просто она заскучала.

— И я ее понимаю, — лениво тянет Фрэнки.

Я мечтаю провалиться сквозь землю, оказаться на луне, где угодно, только не здесь.

— Милый, — Хелен не в силах сдержать восторга, — ты в жизни не догадаешься, что натворил Джеймс…

— Джеймс тут ни при чем, — возражаю я. — Это моя вина.

Хелен устремляет на меня ледяной взгляд:

— Жена финансиста должна поддерживать своего мужа, Кэти. Ее обязанность — быть верной помощницей.

Я уже готова напомнить, что эпоха пятидесятых давно миновала, как вдруг из спальни слышится очередной вопль Джеймса. Но на сей раз это крик боли, а не гнева.

— Господи! — Джулиус круглыми глазами смотрит на Джеймса, который пулей вылетает из спальни. — Что стряслось?

Мой жених прыгает как ошпаренный, держась за задницу. Джулиус, Хелен и Софи смотрят на него, беззвучно открывая и закрывая рты, точь-в-точь золотые рыбки. При более детальном изучении выясняется, что в заднюю часть его брюк впились сотни крошечных колючек.

Я смотрю на Олли, который отводит глаза. Джеймс только что вошел в тесное соприкосновение с одноименным кактусом, и в этом, на мой взгляд, всецело виноват мой друг.

— Пышка! — вопит Джеймс. — Какого черта в постели делает кактус?

Я открываю рот, чтобы объяснить, но теряю дар речи. В отличие от Фрэнки, который буквально корчится от смеха.

Джулиус бледнеет.

— Кажется, нам пора, — решительно заявляет он. — Это какой-то сумасшедший дом.

— Не уходите, — прошу я. — Я все могу объяснить…

— Не утруждайся, — рычит босс моего жениха. — Я прекрасно понимаю, что происходит. Ты просто стихийное бедствие.

— Я?! Что я такого сделала?

— Пригласила этих… этих… — Он яростно указывает на Фрэнки и Олли. — Этих педиков! Напилась до бесчувствия и стала вешаться мне на шею!

— Я не педик! — возражает Олли.

Ошалев, я смотрю на Джулиуса Милварда.

— С какой стати мне вешаться вам на шею?