Алексей Божков - Кентаврида

Джон, уже собравшийся уходить вместе с капитаном, развернулся к кентавру:

– О чём? – он чувствовал, что сейчас имеет право требовать ответа.

– Почему должны уйти все? – поддержал его капитан Рич.

– Да, мы вынуждены многое скрывать от людей, но только потому, что нам приходится защищать свой мир. И мы всегда старались делать это не в ущерб людям.

Джон непроизвольно положил ладонь на рукоять шпаги. Мозер поднял руку:

– Не волнуйтесь, мы не причиним вреда никому. Капитан, мы достаточно долго знакомы, чтобы доверять друг другу. Присядьте. Мы попробуем найти выход. Вместе.

В разговор с согласия Мозера вступила Таурина:

– Муж мой, надо сначала узнать, что случилось, почему корабль вернулся раньше срока. Потом мы обсудим, как поступить. Не стоит торопиться.

Джону очень не понравилась осторожность Таурины. И что скрывали кентавры?

В портовой таверне «Золотой гусь», где и вправду как основное и постоянное блюдо подавали запечённую до золотистых хрустящих корочек, истекающую жиром гусятину, вечером было не протолкнуться. Матросы и корабелы, рыбаки и торговцы, да и просто обычный люд собирались здесь настолько часто, насколько им позволяли это кошельки и супруги. Зелень и жгучие приправы к блюдам подавались бесплатно, что только улучшало аппетиты посетителей. Серьёзный хозяин «Золотого гуся» Проспер – бывший боцман, крепкий, кряжистый, с увесистыми кулаками, один из постоянно живущих на острове людей, – строго следил за порядком. Пожалуй, это была единственная таверна, где управляющим был человек, а не кентавр. Его две упитанные дочери в самой подходящей для женитьбы поре помогали ему обслуживать посетителей. Они ловко проскакивали в любой уголок таверны, несмотря на «нечаянно» протянутые в их стороны руки. Хозяин только самодовольно усмехался, если очередной кавалер слетал с табурета от лёгкого подзатыльника работающих женщин. Тем не менее, приезжие моряки, а особенно новички, как-то спокойнее чувствовали себя именно в «Золотом гусе». Здесь каждый говорил о своём, и никто никому не мешал.

Возле прорубленного в бревенчатой сосновой стене окна обедали Джон Стоун и приказчик Люк Стамп. Обед незаметно перешёл в ужин. Пару раз к ним подбегал резвый юнга с «Русалки» Пит, спрашивал, что принести ещё. Он здесь был явно за своего и помогал девушкам; похоже, с дальним прицелом относительно их благосклонности. Постоянную подругу парень заводить не желал, заявляя, что свобода для моряка дороже света маяка.

Джону сегодня совсем не хотелось возвращаться в дом кентавров. Почему-то перед его глазами постоянно мелькали гибкие пальцы Таурины, перебирающие мерцающие монисты. Иногда это сияние от монет сливалось в светящийся ручей, и тогда Джону хотелось опустить руки в расплавленное золото и дотронуться до загорелой кожи, как до песчаного дна ручья во время изнуряющей, жестокой жары. И Джону становилось томительно-жарко от этих мыслей.

Люк налегал на пиво и беспрерывно что-то рассказывал. В основном о ценах и торговле. Кто о чём, а вшивый – о бане… Джон помалкивал. Он заказал уже вторую бутылочку лёгкого виноградного вина к гусиным шейкам с луковым бульоном и жареным картофелем – лакомством даже для него, бывавшего в молодых заморских колониях на земле индейцев и переселенцев из ветшающей Европы.

Уловив в словах приказчика нечто любопытное, Джон внимательнее прислушался к тому, что тот пьяно бубнил.

– Люк, приятель, ты женишься?! Не может быть! Не ты ли уверял меня, что ничто тебя не привяжет к острову этих животных? – подвыпивший Джон Стоун откровенно захохотал над словами приказчика.

– Хозяин, женщина – штука, без которой трудно обойтись, вот, – философствовал Люк Стамп, опрокидывая в себя очередной жбан пива. Жирок от гузки гуся стекал по его небритой и умиротворённой физиономии.

– Да уж! – Джон протянул ему лист салата, увидев, что тот ищет, чем бы вытереть руки после закуски.

Приказчик Люк Стамп утёрся листом и тут же прожевал его. Ему явно хотелось поговорить:

– Мне тут одна ещё с прошлого раза приглянулась… Временная вдова, вот!

– Как это – временная? Уж если кто и помирает, то это навсегда. Проверено, – опять засмеялся Джон.

Люк хитровато прищурил глаза:

– А это такая маленькая хитрость! Вот! – приказчик проводил сальными глазами одну из дочерей хозяина таверны, проскочившей мимо них к соседнему столу с блюдом дымящегося мяса. – Хороши девки, ничего не скажешь, откормил папаша. Так я о вдовах… Ну, ушёл матрос в море и не вернулся в назначенное время. Бывает такое?

– Бывает, – мотнулся в сторону приказчика Люка Джон, разбрызгивая вино.

– А женщине жить надо?

– Надо, – решил согласиться Стоун.

– Во-от! – палец Стампа указал в потолок. – Бабы, конечно, стервы, но умны-е-е!

– Выпьем!

– Выпьем! Вот!

Люк опустошил кружку и стал слишком задумчивым. Джону пришлось подтолкнуть его, чтобы очнулся.

– Вот я и говорю… А о чём? – Люк сосредоточенно уставился на Джона.

– О временной вдове, на которой ты собрался жениться, – напомнил собутыльник.

– Хи-хи, – неестественно тонко пропищал Люк. – Они что придумали! Объявляют женщину временной вдовой и разрешают замуж выходить. Если первый муж возвращается, она опять его женой может стать. Законной!

– Это же двоежёнство! – приходилось говорить достаточно громко, чтобы расслышать друг друга.

– Двоемужество! А то так и на троих одна жена, вот. Неплохо устроились, верно? – Люк опять захихикал.

– Действительно, неплохо! И для меня тоже, – пробурчал Джон себе под нос и огляделся. Впрочем, в таверне стоял такой гул разнообразных мужских голосов, что вряд ли кто услышал бы его, даже сидя очень близко.

В «Золотой гусь» ввалились уже основательно подвыпившие музыканты с волынкой, бубном и разными дудочками. Они устроились в углу на табуретах, затянули сначала протяжную мелодию, но гости тут же возмущённо застучали кулаками и кружками. Поняв, что скоро могут застучать тем же самым по их головам, музыканты лихо вдарили и вдули развесёлую мелодию, под которую ноги сами собой начинают подпрыгивать, а руки – размахивать. И вот уже первые плясуны вышли к играющим и затопали в такт музыке. На танец это, конечно, ещё не было похоже, но чувствовалось, что скоро народ здесь разойдётся не на шутку.

Джону не захотелось оставаться, он расплатился и вышел в прохладу ночи, оставив приказчика Стампа храпеть за столом. За того можно было не беспокоится: Люк Стамп жил здесь же, на втором этаже таверны. Хозяин после закрытия заведения часто сам разносил своих постояльцев по комнатам. Да и воровства не допускал.

На площадке перед таверной в свете нескольких факелов боролись два моряка с «Русалки севера» в окружении любителей развлечений. Оба матроса в одних набедренных повязках были вымазаны гусиным жиром, поэтому вся трудность борьбы заключалась в захвате и удержании противника. Джон вместе со всеми посмеялся их выкрутасам, но ставки делать ни на кого не стал, а пошёл в сторону моря, окликнув крутившегося в толпе юнгу с «Русалки севера» вездесущего Питера. Пятнадцатилетнего парня Стоун год назад подобрал в лондонском притоне, где тот промышлял мелким воровством и постоянно голодал. За последнее время, хоть юнга и не бывал голодным, толщины в нём не прибавилось нисколько, возможно, из-за излишней суетливости.

– Что тебе удалось узнать, Пит? – заговорил Стоун на ходу.

– Да что тут, кэп! Жрут да пьют. Трактирщик Проспер через день в горы ездит. Возвращается с тушами баранов. Уже без шкур. Там, видно, разделывает, в горах, – юнга высморкался в сторону, вытер руку о грубые полотняные штаны, которые болтались на его ногах, как на палках. – И вино оттуда возит, то, виноградное, что вы любите, кэп.

– Ты следил за ним?

– Да я напросился тут с ним проехаться. До первой деревни довёз и высадил. Сказал, что дальше не поедет, сестру навестит сначала. Ха! Сестру… Видел я, как они целовались. С цыганкой, между прочим. Во! – пошмыгивая носом, рассказывал юнга.

– Так-так… Интересно. А потом?

– Они напару и уехали к вечеру. Я за ними пробовал бежать, так ведь я не кентавр. Копыта не те. И галопом не умею. А там дорог много и темно, – почти обиженно высказался Пит.

– Ладно, ты молодец, парень! Ступай обратно в таверну. Небось тепло у девок под боком-то? – хлопнул юнгу по плечу Джон.

– Так ведь они думают, я дитё какое-то. Жалеют. Даже вон постригли, рубаху подарили. Ну я за ними тоже приглядываю, – мальчишка нетерпеливо оглянулся на дерущихся.

– Вот и ступай. Приглядывай.

Пит, подпрыгивая, будто в ногах у него было вставлено по пружине, радостно побежал назад, а через минуту Джон услышал его ликующий вопль:

– Так его, так! Дави! Дави!

В эту ночь многие не спали. Пока Джон Стоун дошёл до причала, он встретил с десяток компаний кентавров, приглушённо что-то обсуждающих. Несколько раз его облаяли псы стражи, регулярно обходящей улицы города и склады. Стражники с факелами молча рассматривали Джона и проходили дальше. К бригантине он добрался по свету горящих масляных фонариков вдоль причала. Потемневшая вода не отражала ни звёзд, ни луны, только эти маленькие язычки света.

– Кто идёт? – без особой настороженности спросил из темноты грубый голос.

– Компаньон капитана, Стоун. Как дела? – Джон по трапу поднялся на палубу «Русалки севера».

– Всё в порядке, кэп. Здесь я, Мюррей. Со мной Дикси и Шенон. Как договаривались, – приглушил свой зычный голос плечистый матрос с золотой серьгой в ухе.

– Где все остальные? Из экипажа.

– На корабле никого не осталось. Все моряки – почти что местные. Только мы, новички, без жён. Кстати, тут Дикси приударил за одной вдовушкой. Только я это дело прекратил, – Мюррей при свете масляного фонаря бросил из-под чёрных густых бровей взгляд на Дикси.

Молодой патлатый парень примирительно поднял руки: