Дебби Макомбер - Кедровая бухта

Сесилия Рэндалл слышала о людях, которые хотели бы вновь прожить свою жизнь, если бы им вдруг предложили выполнить одно желание на выбор. Но к ней это не относится. Сесилия с удовольствием стерла бы всего лишь один период из своих двадцати двух лет — двенадцать месяцев.

Последние двенадцать месяцев.

В прошлом январе, вскоре после Нового года, она познакомилась с Яном Джейкобом Рэндаллом — моряком, служившим на подводной лодке. Сесилия влюбилась в него и сделала нечто абсолютно безответственное — забеременела. А после прибавила к этому еще и свадьбу.

Это была ошибка номер три, и с тех пор число ее оплошностей только увеличивалось. Сесилия не была глупой — она просто любила, а отсюда пришли и наивность, и, что еще хуже, романтичность. Но жизненный опыт с соленым морским привкусом избавил ее от этих качеств достаточно быстро.

Их дочка родилась преждевременно, когда Ян был в море. И сразу же стало ясно, что у ребенка тяжелый порок сердца. К тому моменту, когда муж вернулся домой, Элисон Мари уже похоронили. Сесилия в одиночестве стояла под безжалостным дождем на Тихоокеанском Северо-Западе, пока крошечный гроб ее девочки опускали в холодную грязную землю. Она вынуждена была принимать роковые решения без семейного обсуждения и без поддержки мужа.

Мать Сесилии жила на Восточном побережье и из-за метели не смогла прилететь в штат Вашингтон. Отец поддерживал дочь, как только мог, но мог он не так много. Его представление о поддержке сводилось к вручению открытки с соболезнованиями и написанию нескольких строк о том, как сожалеет он о ее потере. Сесилия провела бесчисленное количество дней и ночей у пустой колыбели дочери, то совершенно отрешившись от действительности, то рыдая. Жены других моряков старались утешить ее, но Сесилия чувствовала себя неуютно с незнакомыми людьми. Она отвергала их поддержку и дружбу. Сесилия провела в Кедровой Бухте так мало времени, что близких друзей у нее пока не появилось. И она скорбела в одиночку.

Вернувшись, Ян винил в своей задержке порядки морского флота. Он старался все объяснить, но к тому времени Сесилия уже смертельно устала. Только одно было важно — ее дочь мертва. Муж не знал и, вероятно, не мог понять, что она перенесла в его отсутствие. Ян служил на подводной лодке, поэтому весточки от близких во время дежурства ограничивались посланиями в пятьдесят слов. В любом случае нельзя было сделать ничего — подводная лодка в то время находилась под полярным льдом. Сесилия писала, чтобы рассказать ему о рождении Элисон, а затем о ее смерти. Она выливала свою скорбь в коротких сообщениях, не заботясь о том, что они будут тщательно проверены морскими офицерами. Но командир Яна посчитал необходимым отложить передачу этой информации до тех пор, пока не закончится десятинедельная командировка. «Я не знал», — неоднократно убеждал жену Ян. Конечно, Сесилия не должна была обвинять его, но все равно обвиняла. Хотя это и было несправедливо, Сесилия не могла его простить.

Теперь все, чего она хотела, — это выбраться. Из этого брака, из этой эмоциональной трясины, которая состояла из вины и сожаления. Просто выбраться. А самым простым выходом был развод с Яном.

Сидя в коридоре возле зала судебного заседания, Сесилия чувствовала сильную, как никогда, решимость расторгнуть свой брак. Один быстрый удар молотка судьи сможет положить конец кошмару, длящемуся последний год. В конечном счете Сесилия забудет, что вообще когда-то была знакома с Яном Рэндаллом.

Алан Харрис, представитель Сесилии, вошел в холл окружного суда. Сесилия наблюдала, как он оглядывался, пока, наконец, не увидел ее. Мужчина поднял руку в кратком приветствии, а затем направился туда, где на жесткой деревянной скамейке сидела его клиентка, и занял пустое место рядом с ней.

— Пожалуйста, скажите еще раз, как все произойдет, — попросила Сесилия, чувствуя потребность услышать заверение, что ее жизнь станет хотя бы приблизительно той, какой была год назад.

Алан положил портфель на колени.

— Мы подождем, пока будет объявлено о списке дел к слушанию. Судья спросит, готовы ли мы, я отвечу, что да, и тогда мы получим номер.

Сесилия кивнула, чувствуя оцепенение.

— Мы можем получить любой номер от единицы до пятидесяти, — продолжил ее адвокат. — После станем дожидаться своей очереди.

Сесилия кивнула вновь, надеясь, что не застрянет в здании суда на весь день. Одно то, что ей необходимо здесь присутствовать, было плохо, но куда хуже, что требовалось и присутствие Яна. Но пока Сесилия не видела мужа. Может, он встречался где-то со своим адвокатом, обсуждая стратегию, — хотя она не ждала, что он выступит против развода.

— Ведь у нас не будет проблем?

Ее ладонь была влажной, а лоб покрывал холодный пот. Сесилия так хотела, чтобы все закончилось и она смогла бы взяться за свою жизнь. Она верила, что не сможет сделать этого, пока не совершится развод. Только тогда начнет уходить боль.

— Я не могу найти ни одной причины для возникновения каких-либо задержек, особенно учитывая тот факт, что вы согласились разделить все долги. — Алан слегка нахмурился. — Несмотря на тот добрачный контракт, который вы подписали.

Неприятное ощущение скрутило желудок Сесилии, и она крепко прижала к себе сумочку. «Скоро, — напомнила она себе, — скоро ты сможешь пройти сквозь эти двери в новую жизнь».

— Это достаточно… необычное соглашение, — пробормотал Алан.

Добрачный контракт был еще одним пунктом в списке ошибок, которые Сесилия сделала за последний год, но, судя по словам адвоката, именно эта ошибка могла быть очень легко исправлена. Когда Сесилия подписывала контракт, соглашение казалось идеальным. В попытке доказать свою искренность у будущих супругов появилась идея, что именно тот, кто захочет развода, будет оплачивать не только судебные издержки, но и все долги, сделанные во время брака. Это могло бы считаться штрафом или средством устрашения, но в любом случае контракт не сработал. И сейчас он был всего лишь еще одной неприятностью, с которой следовало разобраться.

Сесилия винила себя в том, что настояла на договоре. Она хотела быть абсолютно уверенной, что Ян женится на ней не только из чувства долга. Да — беременность была незапланированной, но она смогла бы без проблем воспитать ребенка одна. Сесилия предпочла бы именно это, нежели быть пойманной в ловушку несчастливого брака или же заставлять Яна вступать в те отношения, которых он не хочет. Ян, однако, был непреклонен. Он клялся, что любит ее, любит их нерожденного ребенка и хочет жениться на ней.

Когда Сесилии было десять лет, весь ее мир разлетелся на части при разводе родителей. Она отказывалась подвергать такому испытанию своего ребенка. Сесилии казалось, что брак — это навсегда, поэтому она хотела убедиться в их с Яном чувствах до того, как взять на себя обязательство длиною в жизнь. «Как же это было наивно! — думала Сесилия сейчас. — Как сентиментально. Как романтично».

Ян говорил, что он тоже стремится к одному-единственному браку на всю жизнь, но все оказалось иллюзией, как и многое другое в этот последний год. Сесилии необходимо было верить ему, верить в силу любви, верить, что это чувство защитит ее от сердечной боли.

В конечном счете, будучи ослепленной прекрасной картиной будущего, в которой муж кажется невероятно преданным, и надеясь на счастливую жизнь, Сесилия уступила ему с одним условием. Это условие было изложено в соглашении.

Предполагалось, что их брак будет длиться до тех пор, пока они живы, поэтому Сесилия и Ян вместе разработали соглашение, которое должно было помочь им хранить верность своим клятвам. Во всяком случае, они так думали… Добрачный контракт был подписан и заверен у нотариуса до церемонии. Сесилия не вспоминала об этом, пока не встретилась с Аланом Харрисоном, который и спросил ее, подписывала ли она какое-нибудь соглашение до свадьбы. Этот документ определенно не был стандартным, но тем не менее Алан считал, что им потребуется судебное расторжение контракта.

Этот брак не должен был так закончиться, но после смерти ребенка все потеряло смысл. Какая бы сильная любовь ни существовала между ними, чувство было разрушено потерей. Дети не должны умирать, в том числе и те, которые рождаются преждевременно. Вера в справедливость исчезла из мира Сесилии. Брак, который должен был поддерживать ее, стал источником вины и скорби. Опыт научил Сесилию, что она — одна, и ее правовой статус должен отражать это.

Сесилия не могла больше думать о печальном и старалась направлять свои мысли в другое русло. Адвокаты бесцельно слонялись по заполненному людьми помещению, переговариваясь со своими клиентами. Сесилия огляделась, ожидая увидеть Яна, и приготовила себя к неизбежному столкновению. Она не видела мужа и не говорила с ним последние четыре месяца, хотя их адвокаты общались постоянно. Сесилия размышляла, находились ли окружающие ее люди здесь по таким же, как и у нее, печальным причинам. Вполне может быть. Ведь зачем еще приходить в суд? Нарушенные клятвы, невыполненные соглашения…

— У нас судья Локхарт, — сказал Алан, врываясь в ее раздумья.

— Это хорошо?

— Она справедлива.

Ничего иного и не желала Сесилия.

— Это ведь всего лишь формальность?

— Да. — Алан подарил ей утешительную улыбку.

Сесилия посмотрела на часы. Список дел к рассмотрению должны были объявить в девять, и ждать осталось всего пять минут. Ян все еще не появился.

— А что, если Ян не придет? — спросила она.

— Тогда мы попросим перенести слушание дела.

— О!