– А ты ощущала мое присутствие? Попробуй вспомнить.

Она качает головой:

– Вообще-то нет. То есть не так, как ты можешь себе это представить. Мне не казалось, что ты управлял моим телом или еще что. Просто было ощущение твоего присутствия. Ты был где-то рядом, со мной, но все же вне меня.

Она прерывается. Потом задумчиво произносит:

– О чем мы говорим? Просто какое-то сумасшествие!

Но мне нужно узнать больше.

– Я хочу, чтобы ты вспомнила все, – прошу я. – Похоже на то, что твое подсознание тебе подыгрывало. А может, ты подсознательно хотела оставить все в памяти.

– Не имею понятия. Но я очень рада, что так и произошло.

Мы еще говорим о вчерашнем дне. О том, как это все странно. Наконец она произносит:

– Спасибо, что не вмешивался в мою жизнь. И не раздевался. Если, конечно, ты хотел, чтобы я не запомнила, как ты подглядывал.

– Никто ни за кем не подглядывал.

– Верю. Удивительно, но я верю всему, что ты говоришь.

Кажется, она хочет еще что-то добавить.

– Продолжай, – прошу я.

– Ну, просто… ты не чувствуешь теперь, что узнал меня лучше? Потому что, вот странное дело… я чувствую, что тебя-то я стала больше понимать. Из-за того, что ты делал, а больше из-за того, чего не делал. Разве это не странно? Я считала, что есть у нас какой-то другой способ лучше узнать друг друга, что ты со временем больше узнаешь обо мне, и… но сейчас мне в это не верится.

– Я виделся с твоими родителями, – говорю я.

– Ну и как впечатления?

– Похоже, они оба любят тебя, по-своему.

Она хохочет:

– Хорошо сказано!

– Мне было приятно с ними познакомиться.

– Я напомню тебе эти слова, когда ты встретишься с ними на самом деле. Я скажу: «Мама, папа, знакомьтесь: это А. Думаете, вы видите его впервые? Вот и нет, вы его уже встречали; он как раз был тогда в моем теле».

– Я уверен, все пройдет просто великолепно.

Конечно же, мы оба понимаем, что ничего такого не будет. Я никогда не смогу познакомиться с ее родителями. В качестве отдельной личности.

Ни я, ни она не произносим это вслух. Хотя я даже не уверен, что именно об этом она думает во время возникшей паузы. Я – об этом.

– Это никогда не повторится, я правильно понимаю? – спрашивает она наконец. – Ты ведь не вселяешься дважды в одно и то же тело?

– Абсолютно точно. Это никогда не повторится.

– Не вздумай обидеться, но я действительно рада, что мне не придется теперь каждый день ложиться спать с одной мыслью: вот проснусь – а ты опять командуешь моим телом. Один раз – еще туда-сюда. Но не надо, чтобы это входило в привычку.

– Обещаю: я хочу сделать встречи с тобой – не таким, конечно, образом – одной из своих привычек.

Вот теперь мне нужно поднять вопрос, куда нам двигаться дальше из этой точки. Мы миновали прошлое, радуемся настоящему, а теперь, когда я предложу что-нибудь, мы двинемся в будущее.

– Ты видел мою жизнь, – говорит она. – А сейчас скажи, как, по-твоему, нам жить дальше.

– Мы что-нибудь придумаем, – говорю я.

– Это не ответ. Это просто надежда.

– Надежда и завела нас так далеко, не ответы на вопросы.

Она слабо улыбается:

– Позитивный взгляд.

Отпивает из чашки, и я вижу, что у нее на языке вертится следующий вопрос.

– Понимаю, это глупо, но… мне все еще интересно. Ты действительно и не парень, и не девушка? Я имею в виду, вот когда ты был в моем теле, ты не чувствовал себя… более комфортно, что ли, чем если бы был в теле какого-нибудь парня?

Меня забавляет, что она так много думает об этом.

– Я – это я, – отвечаю. – Мне всегда удобно – или не всегда, это как посмотреть. Просто я так живу.

– А когда ты с кем-нибудь целуешься?

– Да никакой разницы.

– А… занимаешься любовью?

– Слушай, Дилан не покраснел? – спрашиваю я. – Вот прямо сейчас у него не вспыхнули щеки?

– Ага, ты весь просто зарделся, – говорит Рианнон.

– Хорошая реакция. Потому что я – покраснел.

– Что, ни с кем?

– Было бы нечестно мне…

– Ни с кем!

– Развлекаешься? Очень рад за тебя.

– Извини, пожалуйста.

– Хотя… Была тут одна девушка…

– В самом деле?

– Ага. Вчера. Когда я был в твоем теле. Ты что, не помнишь? Кажется, был момент, когда ты могла бы залететь.

– Вот совсем не смешно! – давится она от смеха.

– Я всего лишь слежу за тобой, – говорю я.

Всего шесть слов, а тон разговора уже меняется. Мы становимся серьезнее. Будто ветерок подул или облачко наползло на солнце. Мы перестаем веселиться и некоторое время просто молчим.

– А… – неуверенно начинает она.

Но я не хочу слушать, что она скажет. Не хочу слышать ни о Джастине, ни о невозможности, ни о… ни о других причинах, почему нам нельзя быть вместе.

– Пожалуйста, не сейчас, – прошу я. – Давай останемся сегодня на счастливой ноте.

– Ладно, – говорит она. – Проехали.

Она спрашивает о других вещах, что я заметил за время пребывания в ее теле, и я рассказываю о родимом пятнышке, о разных людях, которых встретил в школе, о ее родителях. Сознаюсь, что вспомнил тот случай с Ребеккой, и клянусь, что это единственное воспоминание, которое я у нее подсмотрел. Я не рассказываю о своих наблюдениях по поводу Джастина, поскольку она и так помнит вчерашнее его поведение, неважно, принимает ли она его на мой или на свой счет.

Не упоминаю я и о том, что заметил легкие морщинки вокруг глаз да прыщики на лбу, потому что понимаю: она бы обеспокоилась, хотя на самом-то деле все эти мелочи лишь добавляют ей очарования.

И ей, и мне нужно торопиться домой на обед, но я не хочу ее отпускать, не добившись обещания, что мы скоро опять встретимся. Завтра. А если не завтра, то послезавтра.

– Ну как я могу отказаться? – улыбается она. – Я просто умираю от нетерпения, так хочется увидеть, кем ты станешь завтра.

Я понимаю, что она шутит, но тем не менее отвечаю так:

– Для тебя я – всегда А.

Она поднимается и целует меня в лоб.

– Знаю, – отвечает она. – Вот потому-то я и хочу с тобой снова встретиться.

Мы расстаемся на счастливой ноте.


День 6017

За эти два дня я ни разу не вспомнил о Натане, но совершенно ясно, что он-то обо мне не забывал ни на минуту.

19:30, понедельник

Где же доказательства?

20:14, понедельник

Почему ты со мной не разговариваешь?

23:43, понедельник

Все это – из-за тебя. Заслуживаю я хоть каких-нибудь объяснений?

6:13, вторник

Я уже спать не могу. Все кажется, что ты вернешься. И что-нибудь мне опять сделаешь. Ты ненормальный?

14:13, вторник

Должно быть, ты дьявол. Только он бросил бы меня в такой ситуации.

2:12, среда

Да ты понимаешь, каково мне сейчас?


Я чувствую, как на меня давит груз ответственности, с которым совсем не просто справиться. Он пригибает к земле, висит гирями на ногах. И в то же самое время не дает мне вернуться к бесцельности прежней жизни. На часах – шесть утра; Ванесса Мартинес проснулась рановато. Прочитав сообщения Натана, я вспоминаю, что говорила Рианнон, чего она боялась. И понимаю, что он заслуживает по меньшей мере ответа.

Я больше не вернусь. Без вариантов. Не могу объяснить подробнее, но поверь мне на слово: такое не повторяется. Живи спокойно.

Ответ приходит через две минуты.

Кто ты? И почему это я должен тебе верить?

Понятно, что любой мой ответ почти со стопроцентной гарантией через несколько секунд появится на сайте преподобного Пула. И мне что-то не хочется сообщать ему свое настоящее имя. Но как-то назваться все-таки нужно. Это должно как-то очеловечить мой образ в его глазах, я перестану быть для него безымянным демоном, и более вероятно, что он станет относиться ко мне как к такому же человеку, как и он сам.

Меня зовут Эндрю. Ты должен мне верить, потому что я единственный, кто абсолютно точно знает, что с тобой произошло.

Его ответ полностью предсказуем:

Докажи.

Я отвечаю:

Ты ездил на одну вечеринку. Ты не выпивал. Там ты поболтал с одной девушкой. Потом она спросила, не хочешь ли ты потанцевать (танцы были устроены в подвале дома). Ты согласился. И вы с ней танцевали, почти целый час. Ты потерял ощущение времени. Ты забыл о себе. И это был один из самых фантастических моментов в твоей жизни. Не знаю, помнишь ли ты что-нибудь об этом, но верю, что придет время, когда ты будешь вот так же танцевать, и почувствуешь в этом что-то знакомое, и поймешь, что в твоей жизни уже было подобное. И это случилось в тот самый забытый тобой день. Так вернется к тебе потерянное время.

Ему все еще мало.

Но почему я там оказался?

Тут надо ответить покороче.

Тебе было необходимо поговорить с той девушкой. Именно в тот день.

Он спрашивает:

А как ее зовут?

Я не имею права вовлекать ее в свои дела. Поэтому я уклоняюсь от ответа.

Это неважно. Важно, что разговор того стоил. Тебе было так хорошо, что ты потерял ощущение времени. Вот поэтому и оказался на той обочине. Ты не пил, не курил: не было ни похмелья, ни ломки. Ты просто выпал из реальности.

Понимаю: было страшно. Уверен, это очень трудно осознать. Но такое больше не повторится.

Когда задаешь вопросы и не получаешь ответов, можно сойти с ума. Успокойся. Просто живи, как жил до этого случая.

Ну что тут можно возразить? Но он находит что.

Тебе бы полегчало, а? Если бы я отстал?

Каждый шанс, который я ему даю, каждое слово правды, что ему удается из меня выжать, облегчают груз моей вины. Я, конечно, ему сочувствую, но мне не нравится его враждебность.