– Нет, все кончено, – проговорил Матиас, выходя из дома.

Антуан позволил ему уйти. Матиасу было необходимо побыть одному.

Он остановился на перекрестке с Олд-Бромптон, именно здесь в последний раз они брали такси вместе с Одри. Чуть подальше он прошел мимо мастерской настройщика роялей: Одри как-то призналась, что в свое время играла на пианино и мечтает возобновить занятия; но в витринном стекле отразилось только его собственное лицо, вызывавшее у него отвращение.

Ноги донесли его до Бьют-стрит. Он заметил лучик света, пробивавшийся из-под металлической шторы на ресторане Ивонны, зашел в тупик и постучал в служебную дверь.

***

Ивонна положила карты и встала.

– Извините, я на минутку, – обратилась она к подругам.

Даниэль, Колетта и Мартина хором заворчали. Если Ивонна встанет из-за стола, то потеряет свою ставку.

– У тебя гости? – спросил Матиас, заходя на кухню.

– Можешь поиграть с нами, если хочешь… С Даниэль ты уже знаком, она не любит уступать, но все время блефует, Колетта слегка навеселе, а с Мартиной легко справиться.

Матиас открыл холодильник.

– У тебя есть что-нибудь пожевать?

– Осталось немного жаркого с ужина, – кивнула Ивонна, разглядывая Матиаса.

– Я бы предпочел что-нибудь сладкое… да, кусочек сладкого – как раз то, что мне сейчас нужно. А ты ступай, не отвлекайся на меня, я сам найду свое счастье в твоем холодильнике.

– Судя по твоей физиономии, сомневаюсь, что оно обнаружится именно там!

Ивонна вернулась в зал к подругам.

– Ты продула свою ставку, старушка, – сказала Даниэль, собирая карты.

– Она смухлевала, – объявила Колетта, наливая себе еще стаканчик белого.

– А мне? – возмутилась Мартина, протягивая свой стакан. – Кто тебе сказал, что меня не мучает жажда?

Колетта глянула на бутылку и успокоилась: на Мартину там еще хватит. Ивонна взяла карты из рук Даниэль. Пока она их тасовала, три подруги повернули голову в сторону кухни. Но поскольку хозяйка заведения не обратила на их жест никакого внимания, они пожали плечами и снова погрузились в игру.

Колетт кашлянула, Матиас зашел в зал, поздоровался и присел к ним за стол. Даниэль сдала ему тоже.

– По сколько играем? – обеспокоенно спросил Матиас, увидев на столе кучу фишек.

– По центу и молча! – в ту же секунду ответила Даниэль.

– Я пас, – тут же заявил Матиас, кидая карты.

Три приятельницы, которые даже не успели посмотреть, что им сдали, бросили на него испепеляющие взгляды и тоже спасовали. Даниэль собрала карты в колоду, дала снять Мартине и снова сдала. И опять Матиас едва заглянул в то, что у него оказалось на руках, и сразу запасовал.

– Может, хочешь поговорить? – предложила Ивонна.

– Ну нет! – тут же ощетинилась Даниэль. – В кои-то веки ты не верещишь при каждом ходе, уж лучше помолчим!

– Она не к Мартине обращалась, а к нему! – возразила Колетта, тыча пальцем в Матиаса.

– Все равно, и он тоже пусть помолчит! – вступила Мартина. – Стоит мне слово сказать, как на меня все набрасываются. Он три круга подряд пасует, так что пусть беседует со своей ставкой или помалкивает!

Матиас взял колоду и раздал карты.

– Как же ты паршиво стареешь, старушка моя, – обратилась Даниэль к Мартине, – речь идет не о том, чтобы говорить за игрой, а о том, чтобы дать выговориться ему! Видишь, мальчик совершенно расклеился.

Мартина разложила свои карты и сонно покивала головой.

– Ну тогда другое дело, если ему хочется поговорить, пусть говорит, что я еще могу сказать!

Она выложила тройку королей и забрала ставку. Матиас взял свой стакан и осушил его залпом.

– Есть же люди, которые тратят каждый день по два часа в общественном транспорте, чтобы добраться на работу! – заметил он, обращаясь к самому себе.

Четыре подруги переглянулись, не сказав ни слова.

– А Париж всего в двух часах сорока минутах пути, – добавил Матиас.

– Мы будем прикидывать дорогу до всех европейских столиц или продолжим игру в покер? – возмутилась Колетта.

Даниэль толкнула ее локтем, чтобы та замолчала.

Матиас оглядел каждую по очереди, прежде чем вновь затянуть свои причитания.

– Ведь это ж трудно – оставить этот город и вернуться в Париж…

– Не так трудно, как иммигрировать из Польши в 1934 году, если хочешь выслушать мое мнение! – проворчала Колетта, бросая одну карту.

На этот раз ее пихнула Мартина.

Ивонна бросила на Матиаса осуждающий взгляд.

– В начале весны это не казалось таким уж трудным! – едко заметила она.

– Почему ты так говоришь? – опешил Матиас.

– Ты меня прекрасно понял!

– А вот мы ничего не поняли, – хором воскликнули три приятельницы.

– Для жизни вдвоем губительно не физическое расстояние, а то, которое отделяет вас друг от друга. Именно поэтому ты потерял Валентину, а не из-за того, что изменил ей. Она слишком любила тебя и потому рано или поздно простила бы. Но ты был так далеко от нее. Тебе давно пора взять себя в руки и немного повзрослеть, по крайней мере постарайся сделать это до того, как твоя дочь окажется более зрелой, чем ты! А теперь замолчи, твой ход!

***

Матиас залил свое горе в компании четырех престарелых подружек. В тот вечер, поднимаясь по ступенькам крыльца, он испытывал настоящее головокружение.

***

Назавтра Антуан отвел детей в школу и сразу же ушел на работу. В агентстве у него было полно дел из-за ремонта у Ивонны. А поскольку Матиас отправился бегать в парк, чтобы привести мысли в порядок, Софи пришла на пару часов посидеть с детьми. Эмили подумала про себя, что, если ее отец действительно хотел собраться с мыслями, для начала ему следовало выбрать какую-нибудь поумнее: бегать по парку в его состоянии вряд ли могло сойти за удачную идею. С того момента, как папа съел кабачковую запеканку, выглядел он ужасно, и его головокружения усилились. А поскольку это длилось уже два дня, значит, с ним что-то было неладно.

Обсудив все с Луи, они решили воздержаться от каких-либо комментариев. Можно надеяться, что Софи останется на ужин, а когда она оставалась, это всегда обещало массу приятностей: ужин у телевизора и отбой попозже.

***

Именно в тот вечер Эмили поделилась со своим дневником некоторыми наблюдениями: в последнее время она заметила, что все идет не очень гладко. Когда она услышала шум падения на лестнице, то сразу велела Луи вызывать подмогу, а Луи приписал на полях, что этой подмогой был его папа.

***

Антуан расхаживал по коридору медицинского центра. Приемная, где томились пациенты, была полна под завязку. Каждый ожидал своей очереди, перелистывая потрепанные журналы, кучей наваленные на низком столике. Но он так беспокоился, что не мог читать.

Наконец из кабинета, где проводилась диагностика, вышел врач и направился к нему. Доктор попросил следовать за ним и отвел Антуана в сторонку:

– Никаких повреждений головного мозга нет, только большая гематома на лбу, и рентген ничего тревожного не показывает. На всякий случай мы сделали эхографию. Ничего особенного там не разглядеть, но лучшая новость, которую я могу вам сообщить, это что с ребенком все в порядке.

18

Дверь в палату отворилась. На Софи был голубой халат и тапочки, которые ее заставили надеть, чтобы пройти обследование.

– Подожди меня снаружи, – сказала она Антуану.

Он вернулся обратно на свой стул напротив регистрационной стойки. Когда она вышла к нему, ее лицо ничего не выражало.

– Чего ты дожидалась, чтобы все мне рассказать? – буркнул Антуан.

– Рассказать тебе что?.. Это же не болезнь.

– А отец – тот тип, которому я пишу письма?

Кассирша диспансера сделала знак Софи. Результаты обследования распечатаны, она может забрать и расплатиться.

– Я устала, Антуан; сейчас я расплачусь и ты меня отвезешь, ладно?

***

Ключ повернулся в замке. Матиас положил свой бумажник в вазочку для содержимого карманов у входа. Устроившись в кожаном кресле, Антуан читал при свете лампы на круглом столике.

– Извини, уже поздно, но у меня было чертовски много работы.

– М-м-м-м.

– Что?

– Ничего, у тебя чертовски много работы каждый вечер.

– Ну да, у меня чертовски много работы!

– Говори потише, Софи спит в кабинете.

– Вы куда-то ходили?

– О чем ты говоришь?.. Ей стало нехорошо.

– Господи, что-нибудь серьезное?

– Ее стошнило, и она потеряла сознание.

– Она что, съела твой шоколадный мусс?

– Женщина, у которой тошнота и обмороки, – тебе пояснения в письменном виде или титрами?

– Вот черт! – воскликнул Матиас и рухнул в кресло напротив.

***

Поздно ночью Антуан и Матиас сидели друг напротив друга за столом на кухне. Матиас так и не поужинал. Антуан достал бутылку красного вина, корзинку с хлебом и тарелку с сырами.

– Это просто потрясающе – наш двадцать первый век, – заметил Матиас. – Люди разводятся из-за любого пустяка, женщины заводят детей от проезжих серфингистов, а потом еще говорят, что нам, мужчинам, не хватает уверенности в себе…

– Да, а еще мужчины иногда живут вместе, под одной крышей… ты собираешься вылить мне на голову всю хрень, которая у тебя накопилась?

– Передай масло, – попросил Матиас, решивший соорудить себе бутерброд.

Антуан откупорил бутылку.

– Ей нужно помочь, – заявил он, наливая стакан.

Матиас отобрал у него бутылку и налил себе тоже.

– И что ты собираешься делать? – поинтересовался он.

– Отца нет… Я признаю ребенка своим.

– А почему ты? – возмутился Матиас.

– Из чувства долга, и потом, я сказал первым.

– Ну вот, две убедительные причины.

Матиас подумал еще несколько секунд и залпом выпил стакан Антуана.

– В любом случае это не можешь быть ты, она никогда не захочет, чтобы отцом ее ребенка был слепой, – заявил он с улыбкой на губах.