Она была удивительной. Клара тоже родилась в Макарске, но уже долгие годы жила в Загребе, потому Лука и не знал ее раньше. К тому же Клара была на три года старше его. Она преподавала танцы. Они познакомились два года назад в больнице, где Лука навещал приятеля, сломавшего обе руки в автокатастрофе. Клара спала в соседней палате под действием сильного болеутоляющего. У нее был тяжелейший перелом ноги. Будучи в некотором роде знаменитостью, чья многообещающая танцевальная карьера, к сожалению, подошла к концу, Клара была темой номер один в разговорах медсестер и больных. Лука решил, что должен ее навестить, принести букет цветов, подбодрить и утешить. Ему казалось, у них много общего. К примеру, место рождения. Так все началось. Клара не сдавалась. Выплакавшись, она вытерла свои широко расставленные глаза и рассмеялась. «Могло быть и хуже», — думала Клара. И это было правдой. Но все-таки подобное отношение не переставало удивлять Луку. Клара говорила, что это была любовь с первого взгляда. Она увидела его в полусне и подумала, что он ей приснился, но потом Клара узнала его наяву.

— Столь же реальный, как мое желание танцевать, — не раз повторяла она.

Про себя Лука не мог сказать ничего подобного. Для него первый взгляд был в далеком прошлом. Так давно, что он почти никогда о нем не думал. Было и прошло. Но все-таки он был первым. А, как известно, может быть только один первый взгляд. Кларе он само собой об этом не рассказывал. Лука мало знал о женщинах, ему не хватало опыта, хотя ему уже исполнился двадцать один год. Но Лука знал наверняка, что ни одной женщине не понравится услышать такое. Особенно если она влюблена. Правда, портрет Клары он все же нарисовал. Картина висела в танцевальной школе, где она преподавала. Они жили порознь. «Пока», — говорила Клара. Лука молчал. Он не мог себе представить жизнь вместе. Он любил Клару и не хотел ничего менять. Всё и так хорошо. Порой Лука думал, что он не выносит чьего-либо длительного присутствия. Правда, затем приезжала Ана, но Луке было мало общения с ней. Он заметил, что в такие дни Клара очень подробно его рассматривала и могла прийти к ложным выводам, но его мало это волновало. Вероятно, поэтому Ана и Клара так хорошо ладили друг с другом.

Ана любила Клару, которая с удовольствием о ней заботилась. Она практически заменила ей мать, и Ана была не против. Лука думал, что, хотя отец и вернулся домой, его сестре все же недоставало мамы. Ана жила с папой в домике у моря, рядом с гостиницей, которой последние три года управлял Зоран. Ана хотела стать учительницей и остаться в Макарске. Она была влюблена по уши, его звали Тони, он учился с Аной в одном классе. Тони играл и водное поло, как в свое время Лука, до того как уехал в Загреб, чтобы полностью посвятить себя живописи. Тонн был высоким и сильным, к тому же он любил Ану. Луке иногда казалось, что он упустил что-то в этой жизни, как будто его обокрали.

Он смотрел на сестру и был вынужден признать: жизнь может быть очень простой.

На самом деле его жизнь тоже не была сложной. Лука занимался тем, чем хотел, у него была любимая девушка, которая его любила, он уже продал несколько картин. Никаких препятствий на пути.

И все же. Было что-то, чего не должно было быть.


— Я тебя люблю.

Дора верила, что Андре ее любит. Она тоже его любила. Даже, если она ему никогда об этом не говорила. Ей было нелегко. Всякий раз слова застревали где-то под языком. Как будто боялись света.

— Я люблю тебя.

В ответ Дора обняла его. Они были знакомы всего месяцев шесть, но Доре было хорошо, она чувствовала себя с ним как дома.

Андре был старше на четыре года, почти закончил учебу — изучал экономику — и уже работал у своего отца в банке. Он был умен и усерден. И в отличие от Доры разбирался в финансах. Он постоянно подтрунивал над ее наивностью в денежных делах:

— Когда станешь богатой и знаменитой, позволь, пожалуйста, мне заниматься твоими финансами.

— С удовольствием, — отвечала Дора. Ей было все равно, она об этом не думала. Ее голова была занята совсем другими вещами.

— Пойдем перекусим. На углу открылся новый ресторан. Еда, говорят, превосходная.

— И дорогая.

— Тебя не должно это беспокоить. Я хочу побаловать мою vedette[4] . — Он взял ее за руку.

— Ты сноб, — весело сказала Дора. Ей не хотелось, чтобы он так легко смог ее уговорить.

— И как ты меня только терпишь...

— На самом деле я не голодна. Мне еще нужно выучить роль. В первый же день нам задали домашнее задание! — Дора стояла неподвижно и смотрела в сторону.

— Есть тебе тоже нужно. А затем я помогу тебе с ролью.

— Это что-то новенькое!

Она рассмеялась. Обычно с его помощью она всегда оказывалась в постели.

Андре развернул ее к себе и крепко обнял, уткнувшись подбородком ей в макушку. Он высокий.

— Я не виноват, что ты такая сладкая и от тебя невозможно оторваться. Я не виноват, что каждую минуту думаю о твоем нежном ротике, твоей упругой груди, твоих...

— Стоп, стоп, стоп! Как раз об этом я и говорила!

Дора только делала вид, что злится, продолжая с ним целоваться и позволяя его рукам ласкать спину. Прямо посреди улицы. Чувствуя нарастающее желание, Дора закрыла глаза, ей было хорошо. Она услышала его легкий стон...

— Мне нужно идти. — Ее голос звучал не слишком уверенно.

— Нельзя быть такой жестокой... — Его губы слегка касались ее уха.

— Правда, пора. И дело не в том, что я не хочу.

— Тогда пойдем в машину, миг — и мы будем у меня... Подумай, кровать... большая, теплая и...

— Сумасшедший.

— Тогда к тебе.

— Так, я иду домой, а ты возвращаешься в банк. Мы можем встретиться вечером и наверстать упущенное. Я обещаю тебе маленький бонус, если ты меня сейчас отпустишь и дашь мне выучить роль...

Андре так внезапно убрал руки, что Дора чуть не упала. Она чувствовала себя неуверенно без его объятий. Ощущение утраты и сожаления было как удар в живот.

Но она его отпустила.

Она слышала чей-то смех?! Ее новая роль потешалась над ней, только и всего, как сказала бы мама. «Не нужно все время пытаться все понять», — подумала Дора и поспешила домой.


— Я люблю тебя, — прошептала Клара.

Лука встал и подошел к ней. Она так и не рискнула к нему прикоснуться. Она соблюдала правила. Они долго смотрели друг на друга. Лука рассмеялся и положил руки ей на плечи:

— Чем так вкусно пахнет?

Она взяла его за руку и потянула в кухню. Маленькое помещение было слишком скудно обставлено для такой прекрасной стряпухи, как Клара. Но, тем не менее, ей удавалось постоянно баловать их чем-нибудь вкусненьким. Лука любил, когда Клара для него готовила. В этом было что-то интимное. Особенно если она пользовалась духовкой. Совершенно не важно, пекла ли она пироги или запекала овощи. Печка излучала тепло, не имеющее ничего нищего с бытом. Родной дом. Чувство защищенности. Летний пляж. Полуденная жара.

Они обедали за накрытым столом, неровной доской на трех шатких ножках.

Лука быстро наелся. Он ел мало. С удовольствием, но мало. Лука слегка откинулся на спинку стула, который того и гляди мог развалиться. Он довольно улыбнулся Кларе. Она протянула ему руку. Лука немедленно схватил ее:

— А теперь я хочу заняться с тобой любовью.


Когда Дора пришла домой, родители молча сидели в гостиной, каждый в своем кресле, и смотрели на дверь. Никаких «я люблю тебя». Непривычно, что отец, зарабатывающий планировкой и строительством эксклюзивных квартир и домов, в семь вечера был дома, а мама не пропадала в дорогом ресторане с очередным молодым дарованием, чьи стихи она непременно хотела опубликовать в своем маленьком издательстве.

— Кто-то умер?

Дора по-прежнему стояла в дверях. Отец посмотрел на маму, та не обратила на него внимания. Она смущенно улыбалась дочери, напоминая ребенка, который что-то натворил, но надеется, что никто ничего не заметит, и его не будут ругать.

— Мы разводимся, только и всего.


Лука занимался любовью с Кларой. Страстно и чувственно. У него в голове постоянно возникали различные картины. Он целовал ее губы и тосковал по кисти. Ласкал ее гладкое тело, словно расписывая пальцами голый холст.


— Мама влюбилась.

Голос отца звучал язвительно, насмешливо, оскорбленно и немного зло. Он снял очки, протер, надел обратно, снова снял, снова протер и опять надел. У Доры начала кружиться голова. Она перевела взгляд на маму, которая просто сидела в кресле и смотрела перед собой, будто рассматривала красивую картину.

— Разводимся. Только и всего.

— Тебе, кажется, это нравится!

— Я не выдержу с тобой больше ни дня. Не говоря уж о ночи.

— Надо же. Скажите, пожалуйста.

— Все кончено, Иван.

— Я не согласен.

— Не с чем соглашаться. Это просто так.

— Кто сказал?

— Я сказала.

— С каких пор ты начала решать такие вещи в одиночку?

— С тех пор, как больше не люблю тебя.

Дора вышла из комнаты. «Словно в дурном кино», — подумала она. Она закрыла дверь, чтобы ничего не слышать. Воцарилась неестественная тишина. Словно она была последним живым существом на земле. Она легла на кровать и включила музыку. Джаз. Все что ей нужно. И не важно, что мама считала ее слишком юной для джаза. Восемнадцать, так не пойдет, только и всего. Дора всегда была другой. Маме порой было сложно справиться с такой дочерью. Только и всего. В тихом и глубоком звучании слышался морской прибой. Любовь, вечность, смерть. Дора почувствовала, как в груди стало тепло.


— Завтра приедет Ана. — Голос Луки звучал слегка взволнованно.

Клара посмотрела на него, рассеянно и довольно улыбнулась, как будто еще не пришла в себя.