ГЛАВА 22

Говорят, от любви до ненависти один шаг. В моем случае, это был длинный путь из унижений, боли, непонимания и обид. И с каждым шагом на этом пути во мне зарождалась ненависть. Она накапливалась, томилась в моей душе. Я ненавидела себя ту, какой становилась с Гладышевым. И его за то, что ломал мою гордость безжалостно и упорно. Сегодня ему это удалось, как никогда - она разлетелась вдребезги, превратилась в крошево в моей душе, трансформируясь в такую ярость и жажду мести, что я готова была убить. И возможно, убила бы, если бы не была оглушена физической болью, хотя и она отступала, сгорая в моей ненависти. Я горела, пылала в яростном огне и хотела, чтобы этому ублюдку было также больно, как мне. Чтобы он загибался, как загибалась я. Чтобы у него душа кровоточила, чтобы он также познал, каково это-лежать среди осколков на виду у людей, смотрящих на тебя с жалостью. Я хотела уничтожить Гладышева, унизить, сломать. Эти желания разрывали на части. Мне нужно было что-то сделать, чтобы отвлечься, поэтому я и оказалась у квартиры Макса, сбежав в больнице от Николая. Его сочувствующие, жалеющие меня взгляды унижали. И я знала, что на такой же взгляд наткнусь у тети Кати и Кристины. А мне не хотелось, чтобы меня жалели, не хотелось быть в чьих -то глазах жалкой. Пластинин же никогда меня не жалел, хоть и видел в самые неприглядные моменты. Его мнение обо мне не было положительным: для него я была из тех девушек, что крутят богатыми мужиками, ну, или точнее которыми крутят богатые мужики, но я не возражала против того, чтобы быть плохой в чьих-то глазах. Так проще и безопасней. Ибо быть хорошей -значит быть слабой. А я не хотела быть слабой. Сейчас особенно не хотела, поэтому стояла возле двери Пластинина с одной -единственной мыслью - если уж меня обвиняют в чем-то, то пусть за дело! Хотя внутри во все горло вопило, что я совершаю ошибку, ибо принадлежу другому мужчине и ни к чему играть с огнем. Вот только я не вещь, чтобы кому-то принадлежать! Как бы Гладышев не пытался меня к ней приравнять. А для него я была именно вещью. Красивой, дорогой, удобной и милой сердцу. Но этими же характеристиками обладало и любимое Гладышевское кресло эпохи Людовика XVI, с той лишь разницей, что к нему отношение было более трепетное. Ко мне же Гладышев позволял себе относится, как вздумается, считая, что потом просто можно будет откупиться. Он не менялся: как раньше покупал себе удобные отношения, так и сейчас пытался решить деньгами проблемы, возникающие между нами. Я же вещь, а значит, мое прощение можно купить, главное-назвать правильную сумму. Например, Париж, на который я без особых раздумий повелась, но не потому что искушение было слишком велико, а просто хотела показать Гладышеву другую Яну - такую, какую он пытается скроить. Я сыграла по его правилам, заперев абсолютно все эмоции глубоко в себе. Я стала вещью, как он и хотел: улыбалась, когда это требовалось, поддерживала разговор, когда он этого ждал от меня, стонала, разве что не по заказу-все, для его удовольствия. Вот только суррогат Гладышев нутром чуял, и он его не устраивал. Еще бы! Нам подавай искренние чувства, как раньше. Чтобы Яночка со всей душой и сердцем, чтоб от одной улыбки млела и на все была готова лишь бы только рядом был. Но я давно поняла, что Олег не ценит то, что само идет к нему в руки. А я хотела, чтобы меня ценили, а не оценивали, поэтому продолжала играть роль и сконцентрировала все внимание на карьере, ибо я хотела в будущем быть независимой. Я хотела быть уверенной в завтрешнем дне и в себе. Со временем я привыкла к нашим новым отношениям и они мне даже понравились. Гладышев зашевелился, но опять же в своем стиле. Какие только цацки не дарил, голова шла кругом. Широкие жесты, конечно же, впечатляли, тешили мое самолюбие, но суть от этого не менялась-это по прежнему была купля-продажа. Меня это не устраивало, а потому и Олег не получал то, что хотел. Это злило его, я же испытывала пьянящее злорадство. Вот только длился мой триумф не долго. Да и как оказалось, это не я крутила Гладышевым, а он просто позволял мне это делать. Снисходительно терпел мои капризы, пока не заподозрил в обмане. да, я ему врала! Но в этом обмане не крылось ничего предрасудительного. У каждой женщины, наверное, есть подобные секреты. И мужчине не обязательно об этом знать. Поэтому я ничем не заслужила того, что Гладышев сделал со мной. Да и вообще какая женщина заслуживает подобного обращения? А этот ублюдок еще орал, что любит меня! Нет. Такие эгоистичные козлы любить не способны! Понимание этого причиняло боль, и в тоже время злило. Поэтому я ни секунды не колебалась, нажимая на звонок. За дверью долбила музыка, давая понять, что у Макса вечеринка. Меня это даже порадовало, отличный способ отвлечься. И плевать, что на мне вечернее платье в пол, порванное и заляпанное кровью, а также перебинтованная рука. Плевать на все! Я хочу забыть о своем унижение. Я хочу забыть о своей боли. Когда открылась дверь я без церемоний вошла в квартиру. У Макса удивленно взлетели брови, но он быстро справился с изумлением. Правда, когда я скинула шубу, его ждало другое потрясение. -Твою мать! -выдохнул он ошарашенно, оглядывая мои исцарапанные, исколотые плечи и руки. -Не надо трогать мою мать, лучше дай что-нибудь из одежды и налей выпить, - распорядилась я, направляясь в его комнату, не обращая внимания на косящихся на меня людей. Я не испытывала неловкости ни перед этим сборищем, ни уж тем более, перед Максом. Наверное, потому что за последние месяцы репетиций мы настолько «станцевались”,что стали ближе и чувствовали друг друга с полувзгляда. Мы не вели задушевные разговоры и не стали друзьями или любовниками. Та ночь что-то изменила в наших отношениях. Мы были чем-то «между”, чем-то «недо”, ходили по краю, но никто из нас не переступал черту, продолжая поддерживать чисто профессиональные отношения. Макс старательно изображал незаинтересованность,а я играла с огнем, иногда провоцируя его, выводя на эмоции, пытаясь понять, действительно ли он так равнодушен. Я сама не понимала, зачем мне это надо. Хотя вру, понимала. Мое самолюбие не давало мне покоя, вкупе с неуверенностью. Наверное, я так самоутверждалась после жесткого Гладышевского прессинга. Да и бесило, что Пластинин стрижет меня под одну гребенку с Лерочкой. Его это веселило. Ему нравилось дразнить меня, раздражать и держать в тонусе. Надо отметить, что у него это отлично получалось. Он знал, что моя неприязнь к Гельмс настолько сильна, что я из кожи вон вылезу, но не стану ничего ей уступать. Ни роль, ни место в тренировочном зале, хоть и пересекались мы крайне редко, ибо она репетировала отдельно с дублером, ни уж тем более, Пластинина, к которому она пищала, но лезла, а он - позволял, зная, как меня это бесит. Нет, я ревновала не конкретно его, я ревновала из принципа. Я по-прежнему считала, что он в моем полном распоряжении, а потому вела себя бесцеремонно и нагло. А сейчас и вовсе не собиралась задумываться о чем-то, кроме собственных желаний. -Как я понимаю, в психологе ты не нуждаешься? - протянул вошедший в комнату Макс, закрывая за собой дверь. Я уже переоделась в его футболку и теперь сидела на кровати, потягивая виски с колой. -Верно, не нуждаюсь, - кивнула я и залпом выпила весь коктейль. -Тогда в чем или в ком?- поинтересовался он, подходя ко мне. -Не знаю, а какие ты услуги оказываешь?- пожала я плечами, невесело усмехнувшись. Голова кружилась от выпитого за вечер алкоголя, тело ныло. Макс присел на корточки около меня и несколько секунд смотрел мне в глаза. Пристально, словно что-то ища там. Мне стало не по себе. Я ощутила жар, исходящий от его тела, и он передался мне, вспыхнул на коже. Я попыталась улыбнуться, чтобы разрядить атмосферу, но сердце вдруг замерло, когда я почувствовала прикосновение Макса к своей руке. Он забрал бокал из моих ослабевших пальцев и поставил на тумбочку. -Ты ушла от него?- задал он неожиданно вопрос, прогоняя нахлынувшее на нас обоих наваждение. -Это не твое дело, - отвела я взгляд. И поморщилась, пошевелив пальцами порезанной руки. -Мое. Ты ведь ни к кому-то пришла, а ко мне, - мягко возразил он и погладил меня по щеке, отчего меня словно молнией шарахнуло. Сердце заколотилось, как бешенное. -Я могу уйти, - выдавила я, отворачиваясь от его руки. -думаешь, я тебя отпущу в таком состояние? -Роль доброго самаритянина с тобой не очень вяжется,- парирую насмешливо. -А я на нее и не претендую. -Тогда с чего вдруг такое участие? -Обижаешь, малая. Мы ведь друзья, - подмигнул он и насмешливо добавил. - Ведь ты же по этой причине пришла именно ко мне, верно? Я хмыкнула, качая головой. Последнее, кем мы могли быть, так это друзьями. -Я так и думал, - ухмыльнувшись, прокомментировал он мой жест. Но уже в следующее мгновение посерьезнел и сообщил. - Я тут кое - что разузнал насчет твоего поступления. -Что? - сразу же напряглась я. -Ну, как бы ничего конкретного, но наталкивает на определенные мысли. -И?- поторопила я его, чувствуя, что сейчас узнаю нечто такое, что отправит меня в нокаут. -Тебя действительно завалили. И насколько я понял это была просьба от какой-то шишки. Так что делай выводы, - многозначительно сообщил он, оглушая меня. Я не могла поверить, что Гладышев дошел до такого. Просто взял щелкнул пальцами и лишил меня мечты в угоду своему эгоизму. Потому что ему было лень возиться со мной: в лом извиняться, ухаживать и что-то делать. Зачем? Когда знаешь, на какую кнопку надо нажать, чтобы упали к твоим ногам. У Гладышева возможности позволяют получить все и сразу. Он способен купить даже то, что не продается, а потом еще заделаться под героя - спасителя. Свинья! Боже, какая же я дура! Какая дура! Я же чуть ли ноги ему не целовала от благодарности, а он… Одним ударом разрушил мои мечты, мои надежды, подкосил мою уверенность, сделал зависимой. Господи, что же он за человек-то такой? Никогда 6ы не подумала, что он способен на такую низость. И до сих пор не верю. В голове не укладывается. Разве это Гладышев? Но тут же противный голосок отвечает: « Да, Яночка, Гладышев. Тот Гладышев, из-за которого у тебя теперь болит все тело. У меня вырвался истеричный смешок, слезы зажгли глаза, а боль и ненависть - душу. Да, я ненавидела этого беспринципного, циничного, самовлюбленного тирана! Просто ненавидела! Он был мне противен. -Малая, ты что, реветь собралась? Все же нормально уже, - попытался утешить меня Пластинин. -Нормально? - хохотнула я, вытирая слезы. - Да, у нас это нормально: меня каждый день покупают, словно шлюху, так или иначе. Все, что-то требуют от меня. А чуть что, так никому не нужна! Плевать все хотели… -Иди сюда, - притянул Макс меня к себе, я уткнулась ему в шею и меня прорвало. Я зарыдала, выплакивая свою обиду, свою боль и разочарование. Гладышев снова превратил меня в ничто, сравнял с землей. Господи, ну, почему все так? Почему меня никто не любит? Почему я никому не нужна? Почему люди, которых я люблю бросают и предают меня? Отец, друзья, мать и бабушка, любимый мужчина - все. Абсолютно все. За что? Что я им сделала? Сколько можно мне душу рвать, мое нутро наизнанку выворачивать, унижая и ломая меня. Я же не машина какая-то… Я просто человек и всего лишь хочу немного тепла. Разве я много прошу? Разве это много? Не знаю, сколько она длилась, но в какой-то момент меня отпустило и стало не по себе, я неловко высвободилась из объятий Макса, а он, как и всегда, умело сгладил острые углы. -Что-нибудь хочешь?- спросил чуть позже. -Не знаю, - пожала я плечами, вытирая слезы. На самом деле я ничего не хотела, все смешалось в моей голове и душе. Было пусто.