Выхожу из майбаха и окидываю безразличным взглядом роскошную обстановку. Рядом, как по мановению палочки, появляется швейцар, готовый проводить меня внутрь. Ни секунды не медлю, хочется уже поскорее покончить с работой. На двадцатом этаже у входа в конференц-зал меня встречает моя секретарша. Оглядываю ее с ног до головы. Выглядит вроде сносно. Хотя мне как-то всегда фиолетово было, главное, чтобы работу свою выполняла.

— Олег Александрович, мы уже заждались. Всем вы срочно понадобились. Я уже не знала, что говорить, а вы на звонки не отвечали, — пожаловалась она.

— Мил, мне это неинтересно. Я за то и плачу, чтобы ты подобные ситуации разруливала самостоятельно, — раздраженно парирую я.

— Я и разрулила. Просто хотела, чтобы вы знали, — огрызнулась она.

— Ну и умница, — усмехнулся я и примирительно предложил ей руку. — Ладно, пошли. Сопровождать меня будешь сегодня.

Она удивленно взглянула и даже побледнела.

— Но, Олег Александрович… Я с мужем же… — начала она возражать, вызывая глухое раздражение.

— Мил, мы не на отдыхе, а на работе. Так что избавь меня от лишней головной боли. А муж твой никуда не денется. Пошли! — отрезал я, подхватив ее под руку.

Знаю, что поступаю в очередной раз эгоистично, учитывая, насколько непросто складываются отношения у Людки с мужем из-за моих требований. Но разве это мои проблемы? За те деньги, что плачу ей, могу себе позволить все что угодно, хоть включить в перечень ее обязанностей минет каждые полчаса. Слава Богу, она это понимает и чаще всего помалкивает. Сегодня что-то не то на нее нашло.

С этими мыслями завожу Людмилу в роскошный банкетный зал. На нас сразу же обращаются сотни взглядов, а у меня чувство, будто меня повели на эшафот. Последующий час прошел в приветствиях и поздравлениях. Переговорив с немцами и обсудив некоторые моменты, выдыхаю.

Наконец-то можно расслабиться и просто насладиться хорошей музыкой и вечером. Но не успеваю это сделать, как в поле моего зрения попадают Миха со своей благоверной.

— Здорово, Мих, — улыбаясь, обнял я друга, когда он подошел. Ему искренне рад, а касательно его жены, то, как всегда, не смог сдержать сарказм: —Приветствую вас, Виктория Викторовна. Как поживаете?

— Прекрасно, Олег Александрович. Спасибо, вы очень любезны, – улыбнулась она иронично.

Миха с улыбкой покачал головой.

— Ну, что, пить будем? Я уж думал, если честно, что ни черта не получится с этим контрактом, –признался он, облегченно выдыхая. Взяв у проходившего официанта бокалы, протянул один мне, другой — Вике. – Давай, Гладышев, как в старые добрые. За такое дело грех не выпить по бокальчику.

Я с ним согласен, но решил, что гулять буду ближе к ночи, когда с друзьями соберемся, а не здесь.

— Не, позже будем праздновать, а то, как начну чудить, и сбегут наши партнеры, — со смешком напоминаю о том, что пить мне нельзя. Антроповы смеются. Наверняка вспомнив, какие я коры мочил по пьяни.

— Ну, а мы все равно выпьем. За успех, Олег! — провозгласила Викуля.

Я символически приподнял бокал и словно закаменел, услышав знакомый до боли смех. Слегка мотнул головой, прогоняя наваждение. Но через мгновение вновь слышу этот до невозможности неприличный, громкий и заливистый хохот, который узнаю из тысячи. Резко оборачиваюсь и сканирую окружающее пространство ищущим взглядом. Кровь в висках пульсирует набатом, гонит по венам возбуждение, азарт и безумное желание увидеть мою девочку. В глотке пересыхает, и я залпом выпиваю шампанское, не обращая внимания на удивленное лицо Михи.

— Ой, Гладышев, не твоя ли бывшая цыпочка вон там? — наигранно восклицает Вика, кивнув, видимо, в сторону Чайки. Уверен, она только и ждала подходящего случая, чтобы это сказать.

Медленно, очень медленно поворачиваюсь и смотрю в указанном направлении. Скольжу жадным взглядом. И через мгновение, словно удар под дых со всей дури, когда вижу Чайку. И как в первый раз дух захватывает от ее красоты, сексуальности и невероятной притягательности. Пожираю ее, вглядываюсь и не могу поверить, что это моя девочка. Сейчас, в этой помпезной обстановке, она являет собой шик, элегантность, красоту и секс в одном флаконе. Ее роскошные волосы уложены в высокую прическу, открывая изящную шею, которую я так любил ласкать, зная, что она у нее невероятно чувствительная. От воспоминаний мгновенно возбуждаюсь, словно впечатлительный щегол, дорвавшийся до порно. Хотя Чайка всегда так на меня действовала: достаточно было одного взгляда, чтобы я слетел с катушек. Но сейчас это больше, чем похоть.

Смотрю, нет, жру ее глазами, как чокнутый ловлю звук ее голоса. Даже дышать боюсь. Не могу поверить, что вижу ее здесь. Какого вообще хрена она тут делает?

И будто ответ на мой вопрос — к ней подходит какой-то боров, по-хозяйски кладет руку ей на талию, шепча что-то на ухо. Она же, прикусив губку, едва сдерживает улыбку. Меня же начинает захлестывать волной гнева. А когда Чайка вновь засмеялась и что-то прошептала ему в ответ, дразняще улыбнувшись и заговорчески подмигнув, меня начало трясти от бешеной ярости.

И эта сучка еще втирала мне что-то про любовь? Вот это бл*дство что ли то самое «люблю и так любить никто не будет» ?! Да в гробу я такую любовь видел! Ты смотри, быстро к хорошенькому-то привыкла, паразитка. И блажь вся испарилась из башки, как паек урезали. Сразу ноги раздвинула перед первым попавшимся кошельком.

И я еще, идиот, собирался к ней приползти? Во олень! Сама эта сука приползет, как миленькая! Явно не мед под таким боровом валяться. Уж точно не от хорошей жизни натянуто скалится. Вот же дрянь продажная!

Я бесился, распалял сам себя, следя за ней, словно коршун за своей добычей. Как представлю, что эта дура оставила свои принципы и легла под вот такое подобие человека, так по шкуре мороз. Где она вообще его откопала?!

Мимо прошел официант, я вновь взял бокал. Мне необходимо было выпить. А когда Чайка поднялась из-за стола, я потерял дал речи, и окаменел. Настолько откровенного платья, хоть и оно было до пола, я еще не видел. Меня заколотило от бешенства. Я смотрел на ее наряд с разрезом от бедра — где чуть выше, на талии, драпировка закреплялась каким-то украшением, — и он действовал на меня, как красная тряпка на быка. Но стоило ей сделать шаг, как меня бросило в жар от одного взгляда на ее ноги и мелькнувшие, при одном чуть свободном движении, трусики. Мать твою! Ты что же творишь-то, падла?! Но тут же от мысли, что ее трахает вон то жирное чмо, мутить начинает.

— По рукам пошла девочка, — ехидно замечает Викуля и уходит от греха подальше. И правильно! Не в том я состояние, чтобы любезничать. Не верится даже, что у нее заработали мозги.

Но не успела она отойти, как ко мне подошел один из наших иностранных партнеров и, вдруг заявил, проследив за моим взглядом:

— Oh , ja! Diese Frau ist wunderschon. Ich kann den ganzen Abend Blick nicht rei?en ! Feuer! Fur eine Nacht mit einer Seele bereit ist zu verkaufen.( О, да! Эта женщина великолепна. Не могу оторвать весь вечер взгляд! Огонь! За ночь с такой и душу продать не жалко.)

Беру очередной бокал и большими глотками осушаю его в два счета, чтобы залить пожар в груди. Зашкаливает желание разнести тут все к чертям, но в первую очередь хотелось свернуть шею Яночке. Вместо этого, как ни в чем не бывало, холодно отвечаю:

— Ich denke, nur ein paar Dollar. ( Думаю, достаточно пары баксов.)

Немец усмехается и, похлопав меня по плечу, добродушно укоряет:

— Ein Zyniker du mein Freund! Aber man muss zugeben, dass das Gluck der Mann, der

die paar Dollar zahlt.( Да вы циник, друг мой! Но согласитесь, счастливчик тот мужчина, что платит эти пару баксов.)

Приподняв высокомерно бровь, лишь усмехаюсь, чтобы не послать к чертям этого болвана или не отхерачить до потери сознания, хоть он и ни при чем.

Поворачиваюсь к Михе, ведущему беседу еще с одним немцем. Друг обеспокоено поглядывает на меня. Вежливо, насколько это возможно в моем состоянии, откланиваюсь, и иду на поиски Людки. Мне срочно нужно узнать, что за хрен с этой вертихвосткой!

Моя секретарша нашлась сразу же. Когда я подошел, муж ее надулся, как индюк. Так и хотелось успокоить бедолагу, сказав, что такие курицы, как его жена, не в моем вкусе. Но Людку не хочется обижать — нормальная она баба.

— Мил, ты мне нужна, — подзываю ее без всяких расшаркиваний и ненужных знакомств.

Она без возражений следует за мной. Подвожу ее поближе к Чайке и ее спутнику. Людмила обращается в «слух». Люблю своих подчиненных за исполнительность.

— Вон там, видишь, мужика толстого? Это кто-то из наших? Что-то не припоминаю его, — киваю на борова, который, как мне кажется, с кем-то из администрации увлеченно беседует.

— Это один из наших юристов, Олег Александрович. Кстати, очень ценный кадр. Вы сами отмечали, — напоминает Люда. Мне же остается только подивиться.

— Не помню, — отмахиваюсь. Алкоголь начал действовать: голова кружилась, энергия била ключом и хотелось ее куда-нибудь выплеснуть. Наблюдение – однозначно, не мой метод.

— Ну, пошли, похвалим «ценный кадр», — подтолкнув Милу вперед, с предвкушающей улыбкой, иронизирую.

Людка смотрит на меня удивленно, но никак не комментирует происходящее. Я же уже ничего не замечаю, кроме Чайки. Приняв соблазнительную позу, она наигранно улыбается и, потягивая шампанское, делает вид, что внимательно слушает. На самом деле, малыш очень далеко отсюда, о чем свидетельствует затуманенный взгляд.

Чем ближе к ней, тем хреновее. Глаза ее, губы, волосы, запах — сводят с ума, до дрожи в каждой клетке. Она стала той женщиной, которую мне не нужно видеть, чтобы чувствовать и ощущать. Она все это время была везде и всюду, была во мне, впиталась в кровь, заразила неизлечимо. И я заболел. Заболел с первой минуты, как столкнулся с ней в Де Марко. Перед глазами наши полгода проносятся — лучшие месяцы в моей жизни. Пора уже это признать. И как бы я ни отнекивался — хочу ее, одержим ей, как дьяволом. Почему? Не знаю. Просто сгораю рядом с ней, теряю голову от бешеной страсти. А у страсти нет мотивов, на то она и страсть. Ни одна женщина так не цепляла, а эта девчонка одним взглядом на колени ставит. У нас с ней все было через край, но после этих месяцев без нее я себе не желаю лучшего. Не могу без нее. Шальная, невыносимая, дикая. Убил бы. Но я, видите ли, люблю ее.