Наполнив бокал вином, сделал жадный глоток и снисходительно попросил;

-Прикройся, пожалуйста! Я не впечатлен.

-Да неужели?!- фыркнула Яна, при этом смертельно побледнев от моего уничижительного тона, но вместо того, чтобы броситься со слезами в другую комнату, как я предполагал, она очень даже грациозно для своего состояния подошла ко мне, и забрав бокал, сделала пару глотков. Я же поражался до чего у нее не поддающаяся логики гордость и больное самолюбие, толкающее ее на безумные выходки в попытке оставить последнее слово за собой.

- Что же ты тогда занервничал?- усмехнулась она, поглядывая на меня с превосходством женщины, знающей, что мужик у нее на крючке.

-Волнуюсь, как бы ты не простудилась, -язвительно парирую, но настроения на привычные пикировки и цапанье не было, поэтому я холодно произнес, возвращаясь к причинам происходящего здесь;

- Есть вообще предел твоей дурости?

-А ты еще не понял?! - слегка улыбнувшись, легкомысленно пожала она плечами и тут же дерзко резюмировала, - Нет для меня никаких пределов!

-Кончай спектакль. Я понимаю, что ты чувствуешь себя уверенней, играя роль сексуальной сирены, нежели краснеющей инженю, но я тебя вижу насквозь! –сообщил абсолютно ровным голосом, забирая у нее бокал с вином, но невольно взглянул на ее грудь с напряженными сосками и раздражение начало зашкаливать.

-Немедленно оденься!-сквозь зубы отдал распоряжение, отводя поспешно взгляд.

-А то что, надаешь по попе?- с издевкой вымолвила она, но, тем не менее, обогнула диван, и подняв полотенце, закуталась в него. Меня же напоминание о той ребяческой выходке в очередной раз задело.

-Послушай мой совет, солнышко, и наконец, уже усвой; чем больше напрягаешь голову, тем меньше напряга на жопу-это аксиома. И лучше бы ее ты вытатуировала на своем тельце, коли не можешь удержать в мозгах, а не этот лирический бред, не имеющий прикладного значения.

-Знаешь что…

-Нет, не знаю и знать не хочу! Завтра же поедешь и начнешь сводить это убожество! –повысил я голос.

-И не подумаю! Я не твоя подчиненная, чтобы ты мною командовал и не твоя жена! Это мое тело, и я сама решу, что с ним делать!–вскричала она, заставляя меня поморщиться. Ее побелевшие кулачки, прижимающие полотенце к груди, выдавали волнение и страх, который меня покоробил, поэтому я уже спокойнее начал свою речь ;

-Хочу напомнить тебе…

-Можешь не напрягаться, в моей подкорке четко вытатуировано твоими молитвами, что ты меня купил! - перебила она с ядовитой улыбкой, жаля со всей дури, от чего я вновь вышел из себя.

- Засунь свое идиотское остроумие подальше! Как бы это не звучало; ты-моя, если не по закону, то по сути. И пока этот факт остается неизменным, хочешь ты этого или нет, как я сказал, так и будет! Понятно тебе?

Мы сверлили друг друга бешеными взглядами, готовые до последнего дыхания отстаивать свою позицию. Эмоции захлестывали, и тем не менее, разум кричал, что надо быть полным придурком, чтобы высказаться в духе первобытного дикаря с примитивным инстинктом собственника. Мне захотелось откусить себе язык и вернуть слова обратно, ибо они были самой настоящей стратегической ошибкой. Но как оставаться хладнокровным при виде этой «съешь меня» девочки с манящими «иди ко мне» глазками и выходками « выкуси милый»? У меня как не стараюсь, не получается.

А эти глазки меж тем загорелись, я уже приготовился к очередным феминистским возгласам на тему шовинизма, но только вот в следующее мгновение Янка, невесело усмехнувшись, прикусила нижнюю губу и с горечью произнесла;

-Мне давно понятно, Гладышев, что я для тебя нечто второсортное, с чем не следует считаться.

-Никогда не относился к тебе подобным образом и тебе не хуже меня это известно! – возмутился я, потому что в амплуа жертвы она бесила меня еще больше, чем шлюхи.

- Но и как равную ты меня не воспринимаешь.

-А ты заслуживаешь? –задал я вопрос без попыток унизить ее, но с Чайкиным самолюбием невозможно рассчитывать на адекватную реакцию, в чем я и убедился в следующее мгновение;

-Ну, естественно, куда нам до Вашего Величества?! – сыронизировала она, садясь на диван. Я тяжело вздохнул и последовал ее примеру, сев рядом.

-А при чем тут я вообще?- спросил устало. Мне так надоели наши тенденциозные стычки, что хотелось просто тишины и покоя.

-А кто тогда при чем? –так же устало ответила она вопросом на вопрос, сверля пространство невидящим взглядом.

-Не перекладывай с больной головы на здоровую. Во-первых, все твои беды от собственной глупости, а во-вторых, тебе надо запомнить такую важную штуку; если ты сама не ценишь себя и считаешь второсортной, подкрепляя сие мнение соответствующим поведением, то мало кто будет заморачиваться, чтобы разглядеть твои достоинства. Это как копить деньги на какую-то вещь, а потом обнаружить, что на нее скидка в тридцать процентов. Назови мне хоть одного здравомыслящего человека, который заплатит первоначальную цену.

-Это не одно и тоже.

-А в чем собственно разница? Пример достаточно показательный, как мне кажется, или я не прав?

-Ты всегда прав.- обреченно прошептала она.

-Не начинай, пожалуйста!

-Я и не начинаю, просто…Ты ведь не из-за татуировки так злишься. – невесело заметила, осторожно взглянув на меня. Не хочется признавать, но она права. Роспись на ее теле только подлила масла в полыхающий огонь, хотя я определенно не в восторге. Но касаться событий полуторачасовой давности мне не хотелось. Поэтому я мягко возразил;

-Именно из-за нее. Ты знаешь, как я не люблю глупости, хотя, конечно, это твое право. Но пройдет время, и будешь сильно жалеть.

-Я никогда не буду жалеть!- с абсолютной уверенностью заявила она. Я же мысленно чертыхнулся от того, какое направление принял разговор, но отклоняться не стал.

-Никогда не говори никогда. Слышала такое? Я определенно не попадаю под категорию «самый лучший мужик в мире», а это значит, сожаления неизбежны.

-Да, не попадаешь, потому что для меня ты не один из множества в этом мире. Для меня ты и есть мир. Мир, в котором я живу.- она сказала это без какого-либо драматизма и вычурности и я не знал, что ответить, кроме разве что в очередной раз подивиться;

-Знаешь, Чайка, у тебя феноменальная особенность проявлять свое гипертрофированное чувство гордости, когда не надо, но когда следует это сделать, ты напрочь его теряешь. Очнись. Где твоя гордость, девочка, сейчас самое время для ее выхода?

-Какая гордость, Олег? Так… отчаянные попытки оживить что-то. А ее я убила, как только согласилась спать с тобой без обязательств. –усмехнулась она сквозь слезы.

-Ян, послушай….-начал было я в попытке расставить все точки над i.

-Ш-ш-ш! –покачала она головой с той же вымученной улыбкой.- Я иногда слишком далеко захожу в этих попытках, но не сегодня. Только не сегодня.

-Не надо,- прервал я эту покаянную речь, от которой стянуло все жгутом внутри. Гнев ушел, осталось что-то такое свербящее, жаждущие этих слов и я одергивал себя за это жалкое желание оправдать Чайку в собственных глазах любыми путями. Яна же, словно почувствовав это, пододвинулась ко мне и тяжело вздохнув, продолжила свою исповедь;

-Надо. Это не пустяк, уж точно не для тебя. А я не хочу, чтобы между нами стояло подобное недоразумение. Между нами итак слишком много всего. Но я никогда не предам тебя.

-Никогда не говори « никогда»!- напомнил с усмешкой. И хотя я казался невозмутимым, чувствовал, как внутри расползается приятное тепло и покой, потому что именно этих слов, этого огня искренности в ее глазах я ждал и желал больше всего в эту минуту.

-А я буду говорить!- заявила она со всей своей импульсивностью, и взглянув мне в глаза, тихо закончила, - Потому что для меня не существует других мужчин, кроме тебя.

Я собирался отпустить нечто ироничное, просто по привычке, но она предугадала это стремление, и приложив к моим губам указательный палец, покачала головой.

-Пожалуйста, просто скажи, что веришь! Я ничего плохого не сделала, да и не смогла бы. – трогательно прошептала она, глядя на меня с таким искренним волнением, с такой надеждой, что все мои циничные бастионы и последние сомнения рассыпались, как карточный домик. Я смотрел в эти кристально чистые серо-голубые глаза, смотрящие на меня так, словно я тот, кто зажигает на небе звезды, и я верил им безоговорочно.

Что мне делать с чувствами наивной девчонки? А главное-что делать с собственными? Как бы я хотел встретить эту маленькую бестию лет так в двадцать, когда за моими плечами не было всего того, что ожесточило, сделало приземленным, циничным, нетерпимым и пасующим. И куда делся тот пацан, который без страха кидался в бой, рискуя всем ради мечты и каких-то идеалов? В какой момент я стал тем, кто яростно уничтожает любой намек на малейшее беспокойство в своей упорядоченной жизни? Не то, чтобы я жалел. Но сейчас глядя на эту отчаянную в своих чувствах девчушку, мне хотелось вернуть того пацана, который ставил весь город на уши и не боялся неудач. У которого не было за плечами неудачного брака, бесконечной борьбы за свое место под солнцем и трудного ребенка. Пацана, которому все было нипочем, который не думал о последствиях, а просто бросался очертя голову в очередную схватку за свое счастье. И он бы бросился во что угодно ради урагана по имени Яна. Замечательная была бы жизнь. Дикая страсть, сумасшедшая любовь, бешеные скандалы, но главное-Чайка стояла бы за спиной и подавала патроны, воюя вместе со мной против целого мира, а не била бы исподтишка по мне же, как это делала моя жена. Тот мальчишка без лишних думок ринулся бы покорять гордячку, без малейшего сомнения борясь со всем, что встанет у него на пути. И может быть, получился бы счастливый союз. У того мальчишки уже тогда хватило бы сил усмирить непокорную девчонку, но, что важнее-у него хватило бы чуткости и нежности не подавить и не сломать, не давая при этом сесть на шею и помыкать собой. Именно такой мужчина ей и нужен, а ему нужна была такая, как она; такая же упрямая, своенравная, жизнелюбивая. Олимп, который можно покорять всю жизнь и получать удовольствие от самого процесса, гордясь своей спутницей жизни, гордясь собой, что сумел завоевать такую женщину. Но тот мальчишка давно исчез, задавленный голосом разума, убитый практичными целями. Остался только потрепанный жизнью мужик, навоевавшийся, уставший и слишком разумный, чтобы ввязываться в очередную схватку, даже ради женщины, которая могла бы сделать его счастливым. Могла бы… если бы он встретил ее хотя бы на десять лет раньше. А сейчас уже поздно. Все, чего я хочу-тишина и покой. Войн на моем жизненном пути было предостаточно, сил осталось лишь на одну-за мир с дочерью, за ее счастье и благополучие. А все остальное риск, который себя не очень –то оправдывает, и мои шрамы на лбу болезненно пульсируют при виде очередных грабель.