-«Ниче» малыш, – произнес он так, что у меня душа перевернулась и замерла. От страха замерла, в ожидание того, о чем он умолчал, что повисло в тишине невысказанными фразами. Странный это был момент; слишком откровенный, не до конца нами понятный, но настолько пугающий, что каждый из нас боялся даже дышать. Что-то такое вспыхнуло, неподвластное ни доводам рассудка, ни крику инстинкта самосохранения. Я смотрела Олегу в глаза и видела, как он цепляется за привычные стены, как борется с собой. И я знала, что ему хватит сил справиться, что он задушит на корню без сожаления любой намек на что-то большее. Так и случилось. В следующее мгновение он уже пришел в себя, и быстро поцеловав меня, отстранился. А мне хотелось зубами впиться в это мгновение и не отпускать, но оно уже ускользнуло, оставляя в душе крохотную надежду и вселенскую грусть.

Перед нами поставили наш заказ. Мимо прошла та официантка, осторожно взглянула на меня и поймав мой холодный взгляд, скрылась в толпе. Гладышев засмеялся.

-Чайка, ну, ты и ревнивая штучка.

-В каком смысле?- уточнила, сделав глоток освежающей Маргариты. Мне до безумия нравился этот кисло-соленый, слегка бодрящий вкус лайма и текилы. Я прикрыла глаза и облизала соленые губы.

-Перепугала бедолагу, она теперь нас за километр обходит.

-И правильно делает. Не хрен строить глазки чужим мужикам. Что за беспредел вообще?! Она бы еще на стол легла и предлагала себя! –возмущалась я, сосредоточенно попивая коктейль . Гладышев искренне веселился, принимаясь за свой чай.

-Вот только ты можешь пить в баре чай с медом. Кому скажи, оборжутся, -покачала я головой, опрокинув в себя остатки Маргариты, чувствуя, как голова начинает немного кружится, а по телу расползается жар, наполняя каждую клеточку энергией. Мне захотелось танцевать и я начала ерзать, болтая ногами в такт ненавязчивой музыки.

-Ты вообще никогда не пьешь? С чего такой принцип?- поинтересовалась, принимаясь за второй коктейль.

-Ну, почему , бывает ,пью, но редко. С алкоголем я не дружу. А тебе не кажется, что стоит притормозить? – заметил Олег, наблюдая, как я большими глотками осушаю бокал.

-В смысле не дружишь? Плохо потом ?- продолжила я дознаваться, игнорируя его последнюю реплику.

-Ну, плохо. С головой. –сыронизировал он.

-Хотелось бы мне на это посмотреть, - хохотнула я и тут мне пришла в голову идея, которой я сразу же поделилась, - А давай, немного поиграем? Думаю, тебе не мешало бы расслабиться, нельзя же все время держать себя в руках. Так можно и инфаркт хватануть, а ты мне еще нужен. – пояснила я, вызывая у Гладышева интерес и улыбку.

-И во что будем играть?

-В «кто меньше выпьет».

-Каким образом?

- Закажем текилу, и с помощью игры на руках; камень, ножницы, бумага, будем определять, кто из нас неудачник.

-А это разве не очевидно?-ухмыльнулся он и тут же получил тычок в бок, отчего притворно охнул, я же победно улыбнулась. И подначивая его, ответила;

-Мне нет. Поэтому у тебя есть все шансы доказать.

И каково же было мое удивление, когда Гладышев не раздумывая, согласился.

-Ну, давай, только не больше семи рюмок. Не собираюсь тебя на себе тащить, -заявил он самоуверенно.

-Посмотрим, кто еще кого будет тащить, - парировала я вызывающе. Через несколько минут нам разлили текилу по рюмкам. Повернувшись лицом друг к другу, мы как два истинных противника столкнулись взглядами, пытаясь психологически воздействовать на соперника, но вместо этого только начали смеяться, а после как два ребенка под всемирно-известную кричалку затрясли руками.

Я выбросила ножницы, а Олег –камень и поняв, что выиграл, ликующе заулыбался.

-Ну, что я говорил? – самодовольно ухмыльнулся он, ставя передо мной стопку.

Я не раздумывая опрокинула ее в себя и поморщившись , довольно облизнулась. Олег заботливо похлопал меня по плечу. Мы приступили к следующему раунду, который я тоже проиграла. На нас стали смотреть и делать ставки. Наша игра превратилась в публичное выступление, за которым следила группа людей, но нам с Гладышевым было все равно, мы веселились от души. На пятом этапе он наконец-то проиграл, отчего я разве что не завизжала. Хотя до меня даже подвыпившей доходило, что что-то здесь не чисто; не может быть так, что ему постоянно везет.

-Давай, Олежек, пей, - радостно воскликнула я и катнула ему рюмку, отчего часть текилы выплеснулась на стол. Гладышев словил ее и отставил, потянувшись за солью. А потом, взяв мою руку, повернул ладонью вверх и посыпал от запястья до середины предплечья тоненькой дорожкой соль, которую тут же чувственно слизал и запил текилой. Это было настолько сексуально, что у меня перехватило дыхание, а между ног стало горячо. Я тяжело сглотнула и уже просто так без игры опрокинула в себя предпоследнюю стопку текилы, закусила лаймом и поняла, что нужно срочно взять тайм-аут.

Тут вдруг заиграло Serebro « Мама Люба» и я, конечно же, захотела петь и танцевать. Как же это Яна упустит возможность опозориться? Нет и еще раз нет! Только безбашенность, только хардкор.

Все кружилось перед моими глазами, но я была не так уж сильно пьяна. Решительно сползаю со стула и подхожу к Олегу. Он внимательно следит за мной, готовый в любую минуту подхватить.

-Поехали домой?- предложил ненавязчиво, оценив мое состояние, как «в доску», но я покачала головой и закрыв глаза, начала танцевать и подпевать вместе со всеми;

«Мама Люба, давай, давай, давай…»

Мне было так хорошо. Я потянула Олега за собой на танцпол, но он отказался.

Это меня не расстроило, напротив, так даже интереснее-танцевать для него. Осмелев от алкоголя, я начала без смущения и неловкости двигаться в такт музыки, настойчиво ловя взгляд Гладышева, гипнотизируя, растворяясь в нем. Олег откинулся на спинку стула и с едва заметной усмешкой стал за мной наблюдать. Мне большего и не надо было.

Я извивалась, ласкала себя, скользя руками по груди, талии, бедрам, соблазняя его, дразня. Для меня исчезло все, кроме его пронзительных синих глаз, в которых загорался опасный огонек. Раньше мне казалось абсурдом, что во взгляде можно что-то прочитать, увидеть. Но с появлением Гладышева в моей жизни, я поняла, что взгляд способен убивать, любить, ласкать, душу высасывать, что он и делал сейчас, порабощая, поощряя. Жалящий, палящий, плотоядный, он забирался мне под кожу, вызывая дрожь и удовольствие. Он был откровенно голодным, алчным, животным. Гладышев не просто смотрел, он вытворял со мной такие вещи, что я дрожала от одной энергетики этого взгляда, от силы желания таящегося на дне этих глаз. Именно в это мгновение я вдруг поняла, почему Олег никогда не позволяет себе проявления чувств на публике. Зачем? Если он одним взглядом способен довести женщину до состояния ломки, мокрых трусиков и пульсирующей потребности принадлежать ему. Он завораживал, словно хищник, наблюдающий за своей жертвой, позволяя ей поиграть, только вот кто с кем играл –вопрос спорный.

Я подошла вплотную к нему, не в силах больше поддерживать эти ментальные игры. Не настолько я искушенная и уж точно не «гурман», чтобы растягивать удовольствие, смаковать его, представляя и воображая. Я нетерпелива и желаю получить все и сразу. Мне нужна плоть, горячая плоть и кровь, а не будоражащие картинки.

Гладышев тяжело сглатывает, когда я подрагивающими руками заскользила по его плечам, продолжая танцевать.

-Знаешь, что бы я сделала, если бы это были мои последние полчаса на земле?-произнесла чувственно, целуя его, едва касаясь кожи. Олег втянул с шумом воздух. Этот сдержанный отклик завел меня еще сильнее. Выждав еще немного, сама же ответила на свой вопрос;

- Я бы сделала все, даже разделась бы прямо здесь, чтобы ты забыл про принципы, мораль, возраст и все на свете. И просто позволил себе то, что ты хочешь.

-А что, по-твоему, я хочу?- прошептал он низким, ломаным голосом, вспарывая мои вены, отчего кровь разлилась жарким потоком под кожей, заставляя меня пылать.

-Меня, Гладышев. Ты хочешь меня,- заявила простодушно и уверенно, соблазнительно улыбнувшись.

-Неужели? И с чего вдруг такая уверенность?- усмехнулся он.

Прикусив губу до боли, и втянув, как перед прыжком побольше воздуха, опустила руку на его пах, точно зная, что Гладышев возбужден и ласково сжав его член, приподняла самодовольно бровь, как бы говоря; « еще вопросы будут?».

-Твоя самоуверенность, Чайка, не знает границ.

-Но ведь тебе это нравится. Тебя это заводит. У такого, как ты должно быть все самое лучшее. И само собой, удовлетворять тебя должна самая красивая девочка. Оттого и моя самоуверенность, Олеженька. За счет твоего тщеславия! - язвительно пропела я. Меня вдруг понесло совсем не в ту сторону, я сама не понимала, на что конкретно злюсь, но я злилась. Наверное, на ситуацию в целом. Как не старайся, а от реальности не уйдешь.

-Чайка, ты слишком много выпила, поехали домой, - мягко произнес Олег, но я еще больше разозлилась. Это его «Чайка» было ,как алая тряпка для быка.

-Почему все время «Чайка»? Почему не Яна? Или боишься с кем-то перепутать?-спросила я с горечью, которую как не старалась, не могла подавить. Но меня действительно интересовало, почему он никогда не зовет меня по имени.

Олег засмеялся и покачал головой. А потом взял мое лицо в ладони, притянул к своему и словно маленькой девочке, пояснил;

-Потому что безбашенная. Потому что наглая и дерзкая. Потому что скандальная, а порой и агрессивная. Но в тоже время, ранимая, нежная, смешная, задорная. Ты-Чайка, малыш, потому что такая же маленькая, гордая птичка, которая никогда не пропадет.

У меня перехватило горло, а в глазах защипало от слез. Каждое его слово гасило во мне пламя гнева, превращая его в огонек веры в лучшее, который растекался во мне теплом, приободряя и даря надежду, что возможно, я все-таки покорю эту вершину с глазами цвета летнего неба.