-Пошляк! Как не стыдно вообще?!

И не давая ему время развить тему, так как уж очень она меня смущала, учитывая прошедшую ночь, спрашиваю с хитренькой улыбочкой;

-Это ты специально для меня конфетки купил, да?

-Нет, вспомнил, что валялись где-то здесь.-насмешливо сообщает он, но сразу же расплывается в улыбке.

-Ах, ты врун! – вскричала я , ткнув его в бок, отчего он театрально застонал. Я же сладеньким голосочком начала канючить,- Ну, мне же купил? Ну, скажи, что мне.

-Да тебе, тебе. Кому же еще?! – сдается он. Я притягиваю его за шею и смачно целую в щеку, прикусываю ее, не обращая внимания на его ор о том, что он за рулем.

-Ты ненормальная! –гневно восклицает Олег .

-А ты мой вкусный и заботливый занудик. Конфетку будешь? Полегчает. – дразню его с улыбкой, не обращая внимание на гнев.

-Иди на хрен!

-Попозже давай?

-Боже, Чайка, жуй уже, а, займи рот чем-нибудь!- смеется он, качая головой. Я тоже смеюсь и послушно раскрываю конфету, демонстративно отправляю ее в рот, устроив из этого целое шоу; со стонами блаженства и облизыванием пальцев.

-Я тебя сейчас в лес увезу. –прерывает он мой гастрономический оргазм.

-Ммм, и зачем? –интересуюсь с предвкушением.

- Убивать тебя буду долго и больно. А ты, что думала, Чаечка?- подначивает он меня.

-А я думала, нежно и медленно, даже на больно согласна. –парирую провокационно, набравшись смелости . Подмигнув, берусь за вторую конфету и уже невозмутимо спрашиваю, хотя саму трясет от волнения, адреналин в крови зашкаливает от наших недвусмысленных разговоров, - А мы куда вообще едем?

-В офис ко мне, нужно забрать кое-какие документы, за одно и обсудим «материальные вопросы». –с усмешкой отвечает он, намеренно выделяя «материальные вопросы», отчего у меня внутри холодеет , улыбка тут же сползает с губ, как будто разъело маску кислотой. Конфета становится приторно сладкой, но я проглатываю ее, как и его насмешку, а что мне еще остается?

Боже, неужели теперь все время придется «глотать», когда не вкусно , опасаясь за свое шаткое положение?

Все тепло и веселье медленно растворяется. Словно мы очнулись и поняли, что заигрались, в то время, как все не столь шоколадно, как мы делали вид. Только проблема в том, что мы и не играли, а просто вели себя так, как хотелось. И похоже, именно это его выводит из себя. Но почему?

Почему он постоянно загоняет наши отношения в какие-то рамки? Почему все время все портит?Хотя уже поздно задавать эти вопросы, мне все равно придется играть по его правилам.

Мои размышления прерывает звонок телефона. Смотрю на имя абонента и судорожно втягиваю воздух. Это из серии «беда не приходит одна». Мигающее «Тетя Катя» подобно ядовитому скорпиону, кружащему вокруг меня, вызывает панику одним своим появлением. Выключаю телефон, и откинувшись на сидение, устало прикрываю глаза.

-В чем дело? Какие-то проблемы? –спрашивает Олег, припарковываясь у одного из небоскребов, я и не заметила, как мы оказались в Москва-сити. Давно хотела посетить этот деловой район Москвы, но постоянно не хватало времени. Сейчас же у меня такое состояние, что нет совершенно никакого дела до архитектурных изысков.

-Да, у меня проблемы! –признаюсь, не в силах больше откладывать разговор. Какая разница как умирать? По мне уж лучше быстро, поэтому я сразу выкладываю все карты на стол.- Мне жить негде.

Гладышев отстегивает ремень безопасности и медленно поворачивается ко мне. Несколько секунд сверлит меня тяжелым взглядом, а после холодно произносит;

-Я ведь спросил , в чем проблема, кажется. А не какие последствия.

-Мои проблемы тебя не касаются. –отрезаю так же холодно, не имея ни малейшего желания рассказывать ему о возникшем конфликте. Да и как я ему скажу, если главная причина кроется в том, что я не учусь? ! Завралась я совсем, запуталась.

Гладышева мой ответ искренни веселит, и он начинает смеяться.

-Милая моя, если меня это не касается, то к чему ты тогда мне про «негде жить» сообщаешь? Или я чего-то не догоняю, но мне показалось, что решение квартирного вопроса ты возлагаешь на меня? – издевательски заметил он, называя вещи своими именами в своей грубой, прямолинейной манере. Мне же было так стыдно, что хотелось исчезнуть и никогда не появляться. Задевали за живое его слова, хоть они и были истинной правдой.

-Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я унижалась перед тобой, просила ? Тебе это надо? Ты ведь и так все понял. К чему твоя долбанная «правда»? Или тебе необходимо, чтобы под тебя прогибались? Это, наверное, так круто чувствовать себе хозяином жизни. Ну, давай, давай я попрошу, если это так необходимо. – язвительно вопрошала я, сквозь слезы стыда и унижения.

Лучшая защита - нападение –это единственное, что мной двигало, когда я все это выливала на Олега. Слишком было больно показывать, что я нуждаюсь в нем, невыносимо было просить.

-Ой, да прекрати ты этот цирк! –поморщился он. – Мне нужно, чтобы ты не придуривалась и немножко, бл*дь, головой своей думала, что несешь. «Мои проблемы тебя не касаются». Так ты обращайся тогда туда, кого они касаются! Нормально пристроилась, я смотрю! Так я тебе поясню сразу, чтобы ты знала; кто платит, тот и музыку заказывает.

Глава 12.2

У меня вырывается смешок сквозь слезы. Киваю молча, не в силах что-то сказать. Смотрю невидящим взглядом на свои ногти, обрезанные под корень, в душе же обида вступила в борьбу с безысходностью. Я понимаю, что он прав и все сказанное -справедливо. Но все равно до слез обидно, больно и неприятно. Вот зачем, скажите на милость, ему знать, в чем причина моих проблем? Принципы эти его…

Признаться, что я лгала, сейчас не представлялось возможным. Это было слишком для моего самолюбия. На сегодня достаточно унижений и откровений. Я хочу, чтобы меня просто оставили в покое.

-Послушай..-начал было он, но я тут же перебила его. Не смогу без слез выдержать очередную его колкость.

-Я понимаю, Олег. Правда. Все понимаю. И как бы мне не было сложно признавать, но все же я это сделаю; ты прав! Просто сейчас я очень устала и мне не хочется обсуждать все это. –ответила тихо, перебарывая внутренний протест и гордость, требующую, послать Гладышева на хрен и идти, куда глаза глядят. Но я ведь не совсем дура, да и Москва не тот город, где можно просто взять и пойти куда-то. Сглатываю слезы. Как же сложно с этим мужчиной, да и со мной не просто! Неудачница я какая-то, лохушка.

От этих самоуничижительных мыслей отвлекает прикосновение его холодных пальцев к моему лицу. Вздрагиваю, но не смею на него взглянуть. Гладышев настойчив ; осторожно заставляет меня приподнять голову и посмотреть ему в глаза. Починяюсь, хотя в моем взгляде скользит вызов, за которым я пытаюсь скрыть беспомощность и слезы. Но Олег все понимает. Смотрит и видит меня насквозь. Поглаживает нежно мою щеку, доводя меня до истерики. Перехватываю его руку и сжимаю крепко.

-Не надо. –прошу ели слышно, слезы жгут глаза. Ни что так не уязвляет, как жалость. Никакие крики, упреки и угрозы не способны разрушить стену человеческого самообладания, они ее лишь укрепляют. Но стоит только пожалеть, как она разлетается, словно дамба под напором слез и жалости к самому себе.

- Я погорячился. Ты же знаешь, я бывает, перегибаю палку и …-начал он извинятся в своей своеобразной манере, а меня прорвало; киваю, задыхаюсь и плачу. Гладышев, замолкает , резко притягивает меня к себе.

-Ну, все, все. Тише. Успокойся. Все решим, моя девочка. Только не плачь. –шепчет он мне, целуя в макушку. Да только от каждого его слова меня наизнанку выворачивает. Нежность и Гладышев – страшная сила, рвущая мне душа. Это его «моя девочка» греет и в тоже время убивает. Мое глупое сердце жадно впитывает каждое слово и радуется, хотя разумом я понимаю, что они ничего не значат. Только сейчас мне и слов достаточно, чтобы бросить все ради него.

Постепенно успокаиваюсь в его объятиях. Расслабляюсь, чувствую себя в безопасности. Как уже говорила, с Олегом ощущаю себя, как за каменной стеной; спокойно так и не страшно. Знаю, что лучше бы мне смотреть на вещи реально и не видеть в нем принца на белом коне, но чувства не подвластны. Да и не хочу я сейчас загонять себя в эти рамки-границы. Хочу просто обнимать его, наслаждаясь любимым ароматом, который стал моим афродизиаком. С ума схожу по его запаху. Как же он органичен на Гладышеве, такой же солидный, без лишних выдрипонов заявляющий о себе. Не аромат, а какая-то провокация, как и Олег для меня. Интересно, что это за парфюм? Я бы им обливалась, если бы он не был чисто мужским.

-Что у тебя за парфюм? –не могу все же сдержать любопытства.

Гладышев чуть отстраняется и заглядывает удивленно мне в лицо. Наверное, проверяет, не поехала ли у меня крыша.

Поехала, Олеженька, от тебя поехала.

-Полегчало? –усмехнулся он, игнорируя вопрос.

-Немного.-смущенно улыбаюсь, пряча лицо у него на груди.

-Тогда пошли.-мягко предлагает он, но при этом не отпускает от себя. Впрочем, я и не собиралась никуда. Положение хоть и неудобное, а мне все равно хорошо и уютно дышать с ним в унисон, слушая мерный стук его сердца, действующий на меня усыпляюще. Вожу пальчиками по его груди, а глаза нехотя закрываются от усталости и перенапряжения.

-Пойдем малыш, пока мой секретарь еще здесь. –позвал он меня ласково, возвращая на землю.

Со стоном поднимаюсь и нехотя выхожу из машины.

Мы молча идем к небоскребу, от которого у меня должно было захватить дух. В Рубцовске десять этажей –предел. Но в моем растрепанном состоянии весь этот деловой шик ни капельки не впечатляет. Хочется уже просто остановиться и передохнуть, забыв на некоторое время обо всех проблемах. Но кого волнует, чего хочется мне? Кто платит, тот и музыку заказывает. Против истины не попрешь.

Также молча поднимаемся на последний этаж. Но молчание это не гнетущее, просто каждый погружен в какие-то свои думки. Из состояния этой задумчивости меня вывело появление из приемной женщины. Яркой, надо отметить, женщины. Она о чем-то оживленно болтала по телефону и одновременно пыталась надеть пальто, отчего ее огромная грудь грозила выпасть из V-образного выреза. Вообще формам ее можно только позавидовать, но вот вкусу однозначно посочувствовать, так как каждая вещь была призвана подчеркнуть и без того бросающиеся в глаза прелести, что выглядело несколько вульгарно, несмотря на дорогую одежду. Но женщина, похоже, не слишком была этим обеспокоена. Ухоженная, довольная жизнью и собой, исходя из того, что пока она шла нам навстречу, заглядывала во все попадающиеся на пути зеркальные поверхности и каждый раз встряхивала свои медные волосы, завитые крупными локонами. На вид ей было около тридцати, она казалась жизнерадостной, энергичной и даже вызывала у меня симпатию, пока я не поняла, что это и есть секретарша. Она быстро закончила разговор и цокая каблучками, поспешила к нам. На губах ее играла предупредительная улыбочка, призванная задобрить Гладышева.