Так! Хватит! –приказываю себе, но тут же с истеричным смешком опускаюсь на холодный пол разгоряченным телом. Если я так буду себя загонять, то все испорчу. Нужно успокоится, это всего лишь секс! Но дело не в нем, а в Олеге. Я так боюсь сравнений, боюсь сделать что-то не так, боюсь показаться в его глазах неумехой. Понимаю, что меня несет не в ту сторону, но не могу не думать о том, что для него я всего лишь одна из многих, тогда, как он для меня -целый мир, в котором я теряюсь, пропадаю. Его так много и в тоже время мало, что порой хочется умереть от сумасшедшего чувства. Влюбилась «вхлам», все чувства через край, если такое возможно и некуда деться, потому что без него задыхаюсь, теряю ориентиры, смысл.

Эти мысли каким-то неведомым чудом успокаивают меня и я вдруг понимаю, что сегодня отдам любимому мужчине все, что у меня есть. Нужно ли ему это? –ответ на данный вопрос страшит, но я готова рискнуть, потому что хочу принадлежать ему полностью, каждой клеточкой тела и души.

Поднимаюсь с пола и иду в душ. Включаю холодную воду и прикусив до боли губу, терплю обжигающий холод. Постепенно добавляю температуру, расслабляюсь, смывая с себя усталость и напряжение. Закрыв глаза, наслаждаюсь сладкой болью в мышцах, но тут мне показалось, что что-то щелкнуло, как будто дверь закрылась. Замираю, словно парализованная с мочалкой в руках, боясь сделать лишнее движение и повернуться, проверить, одна ли я. Но взглянув в зеркало, вижу, что не одинока. От этого открытия сердце обрывается и начинает колотится с бешеной скоростью, такое чувство, что вибрирует каждая частичка тела от убойной дозы адреналина. Резко отвожу взгляд и начинаю лихорадочно тереть тело мочалкой, делая вид, что не заметила вторжение Гладышева, но искушение посмотреть в зеркало так велико, что я не выдерживаю и устремляю свой взгляд в него и как привороженная, не могу оторваться. Во рту пересыхает, от наблюдений за тем, как Олег, повернувшись спиной ко мне, не торопясь снимает рубашку. Хочется и отвернуться, и в тоже время не могу отвести взгляд от мускулистой спины, наблюдая за работой трапеций, пока Олег избавляется от остальной одежды.

Боже, он великолепен! В его возрасте мужики не хотят следить за собой, тем более с такими деньгами, но Олег видимо, не мало времени уделяет тренировкам ; каждая мышца прокачена, прорельефена.

Никогда не думала, что буду пялится на мужчину жадным , любопытным взглядом, все же «любить глазами» -это неженская прерогатива, и тем не менее, я смотрю. Нет. Пожираю взглядом Гладышева, забыв про всякий стыд. И только когда, он снимает трусы, прикрываю глаза, начинаю рассматривать свои ноги, дрожа всем телом от страха и возбуждения.

Минута ожидания, пока он войдет в душевую, длится вечность. Нервы взвинчены до предела, я даже не чувствую, как вода обволакивает мое тело, пока поток холодного воздуха не врывается в душевую кабину, опаляя кожу, забирая дыхание. Закрываю глаза, пытаясь успокоится, но меня трясет, словно в лихорадке. Мочалка выпадает из ослабевших пальцев, когда его ладони без всяких предисловий ложатся на мои груди. Гладышев притягивает меня к себе. И это соприкосновение с его обнаженным телом, подобно взрыву. Накрываю его руки, грубовато ласкающие мою грудь, вызывая у меня табун мурашек, жар в каждом сантиметре, ставшего, словно неродным тела. Прогибаюсь навстречу , прижимаюсь плотнее, ощущая крепкое, сильное тело, чувствуя ягодицами его эрекцию, от чего внизу живота сладко обрывается, а между ног становится влажно, горячо, особенно когда Гладышев проводит языком по моей чувствительной шеи, царапая одновременно, касаясь своей небритой щекой. Ощущения такие острые, доводящие до состояния какой-то ломки. Хочется еще , еще и еще или чтобы это прекратилось к чертовой матери. В крови гремучая смесь адреналина, страха , возбуждения и удовольствия. И с каждым его поцелуем, я все ближе к неведомой мне грани, ведома им. Доверяю бесконечно его рукам и губам.

-Ты не терпелива, да, малыш? - шепчет он в перерывах между поцелуями. В недоумение поворачиваю голову к нему.

Взгляд расфокусирован, глаза щипит от воды, полнейшая дезориентация, но я еще пытаюсь хвататься за реальность.

-С чего ты взял?- также шепотом спрашиваю, судорожно втягивая воздух, когда он сильнее сжимает мои соски.

-С чего…. О, ну, прости. Ты, конечно же, просто забыла закрыть замок, а я наглым образом воспользовался.- насмешливо предполагает он, ничуть в это не веря. Я же обалдеваю, так как это истинная правда.

Хочу возразить, но Гладышев не позволяет, впивается в мои губы властным поцелуем, заглушая протест. Голова кружится, задыхаюсь, глотая воду, открываю рот шире, впуская его наглый язык и прикусываю его в отмеску за все выше сказанное. Как же он меня бесит своей самоуверенностью.

-Сучка. –стонет он болезненно мне в губы. Вновь прикусываю и тут же посасываю, вызывая у него дрожь. Довольно улыбаюсь, чувствую себя смелой, сексуальной, раскованной, представляя, что я опытная, видавшая виды, как он считает. Такая, какой он меня хочет видеть. Перехватываю инициативу, забыв о неловкости напрочь. Хотя страх сделать что-то не так, все равно присутствует. И все же…сейчас я просто женщина, которая хочет любимого мужчину, хочет доставить ему удовольствие.

-Так и есть.-выдыхаю ему в губы и прикусываю их, но он не позволяет мне быть ведущей.

-Охотно верю, Чайка. – с усмешкой парирует он, в то время, как одна его рука перемещается вниз, чтобы наверняка доказать несостоятельность моих возражений, другая продолжает ласкать грудь. Меня бросает в жар. Смущение, словно в тиски захватывает, сковывает. Перехватываю его руку и крепко сжимаю. Мы замираем. Гладышев оставляет в покое мою грудь, зарывается пальцами в волосы, а затем наматывает их на кулак и тянет голову назад, заставляя прогнуться сильнее, прижаться вплотную к его члену. Затылок больно, но от этой какой-то подчиненной позы испытываю неясное удовольствие.

-Я не люблю игры в недотрогу, малыш. –мягко сообщает он, лениво целуя. У меня сердце падает вниз. Так хочется сказать, что это не игра. Но теперь я точно уверенна, что для него моя невинность приятным сюрпризом не окажется, поэтому будет, наверное, лучше, если этот факт останется незамеченным. Впрочем, мне и до этого не хотелось, чтобы он узнал. Почему-то стыдно, а ведь так не должно быть.

Но погрязнуть в самокопание Олег не позволяет, настойчиво высвобождает руку из моего захвата, двигаясь к заветной цели. Судорожно хватаю воздух и обессиленно сдаюсь на милость его опытным рукам.

Он касается меня там… Раскрывает, скользит мягче, чем осторожно, нежнее, вырывая судорожные вздохи, ошеломляя острым удовольствием, бешеным потоком возбуждения, устремленным туда, где его пальцы ласкают меня, пробуют, дегустируют на ощупь с искусством и умением скрипача-виртуоза, извлекающего из меня приглушенные стоны, которых я стыдилась, но не могла сдержать. И ему это нравится, он наслаждается моей потерей самообладания. С невыносимой жестокостью доводит до безумия, до униженного скулежа, медленно проникая пальцем в мое влажное, готовое для него тело, продолжая ласкать клитор большим пальцем. Мне больно, но эта боль сладкая, саднящая, извращенная.

-Какая же ты влажная и узенькая. – со стоном выдыхает он, целуя меня, слизывая воду, посасывая, целуя жадно, хаотично, беспорядочно, как изголодавшийся, обезумевший вместе со мной, пробуя меня на вкус.

Вдох-выдох. В унисон. Глаза в глаза. Улыбаемся. Чему? Не знаю. Гладышев не оставляет ни единой мысли в голове, мир перестает существовать, кроме нас , кроме этого обнаженного, животного желания, этих немыслимых ощущений, ошеломляющего откровения, где нет тайн, сдержанности, нет границ, где можно любить, не маскируясь, не сдерживаясь, не боясь быть отвергнутой. Растворяться в любимом мужчине и понимать, что с каждым движением он проникает глубже, чем просто внутрь, забирается под кожу, в каждую клеточку, в самое нутро. Губительно, смертельно, подсаживая на себя, на это безумие наших тел, заставляя коллапсировать и мысленно умолять отчаянным шепотом;

«Только не останавливайся, ради Бога, не останавливайся, не разрушай, иначе я разлечусь на части от нехватки тебя ! Ты-мой фундамент, моя опора. »

Я никогда не думала, что это такая невероятная, сокрушительная близость, сильнейший наркотик. И мне плевать, если я умру от передозировки, только бы не от ломки….

Гладышев отрывается от меня и мне трудно дышать, задыхаюсь, трясет крупной дрожью. Тянусь к нему, ищу его губы, встречаюсь с пронзительным горящим взглядом любимых глаз, но не могу выдержать его, опускаю голову, но Олег тут же обхватывает мое лицо и поворачивает к себе, заставляя смотреть в глаза, вытягивая из меня душу, продолжая ласкать другой рукой, присоединяя второй палец, растягивая меня, вырывая стон удовольствия. Он довольно ухмыляется, наблюдая, словно садист за моими жалкими попытками сохранить хоть какое-то подобие рассудка и цивилизованности, сходя с ума от его умелых ласк.

-Не сдерживайся.-горячий шепот, нежное прикосновение к губам. –Хочу слышать твои стоны.

Краснею, чуть ли не рыдаю от смущения, но Боже, как же мне хорошо!

Выгибаюсь, трусь ягодицами о его эрекцию, зная, что доставляю ему удовольствие и с каждым проникновением его пальцев постанываю все громче. Во мне нарастает словно лавина дикое чувство, требуя освобождения. Я уже ничего не соображаю, только одно не позволяет сорваться-взгляд Гладышева. Не могу вот так, чтобы он все видел… это слишком откровенно, слишком …Это просто слишком. Он не позволяет ничего оставить при себе, требует полной отдачи, но я еще не готова. Нет. Нет….

Я пытаюсь изо всех сил бороться, зная, что тщетно.

-Отпусти себя.- грешный голос искусителя, обволакивает, искушает. Вспоминаю, что уже где-то это слышала, но эта мысль тут же улетучивается, когда Гладышев, начинает ласкать меня грубо и быстро, вызывая боль и дикое, острое удовольствие.

Так горячо. Невыносимо.

– Давай, малыш!-приказывает он охрипшим голосом и это сильнее меня. Взлетаю и резко падаю, разлетаясь на мелкие осколки. Колени подкашиваются, дрожу всем телом, а слезы текут по щекам от эйфории и сладостного облегчения.