Так не хочется уходить, но недовольные лица моих коллег красноречивее всех слов говорят мне о том, что я и так слишком долго обслуживаю одного клиента. Тяжело вздыхаю и ставлю точку в нашей «беседе».

– Заказ будет готов в течение получаса.

Он уже даже не смотрит на меня, просто кивает и набирает чей-то номер. Как-то обидно. Хотя с чего бы ему иначе реагировать на меня. Кто я и чем могу заинтересовать? Да и надо ли? И вообще о чем я думаю?

С таким мысленным раздраем отхожу от его столика и включаюсь в работу. Но сосредоточиться никак не получается, все время возвращаюсь взглядом к нему. Мой клиент по-прежнему разговаривает по телефону, только теперь выражение лица сосредоточенное, хмурое, между бровей пролегла складка, придавая ему зловещий, угрожающий вид. Таким он мне нравится не меньше, если не больше. Мы – девочки ведь любим брутальных мужчин.

Чей-то окрик отвлекает меня от созерцания. Я возвращаюсь в реальность, смотрю на часы и торопливо иду вниз – полчаса уже прошло. Подхожу к бару, чтобы забрать заказ и чувствую, как меня начинает тошнить. Бариста протягивает три двойных эспрессо.

Доболталась, Яночка. Домечталась!

Разглядываю три чашки, закусив губу, прикидывая, сколько это стоит. Тошнота усиливается. Бариста недоуменно следит за моей нерешительностью. У меня пара секунд, чтобы выбрать. Обмануть или заплатить? Обмануть? Да? Нет?

Глава 4

Смотрю на три маленькие и аккуратненькие чашечки, а перед глазами красивое лицо. Не могу я его надурить, да и не получится — такие мужчины, как он, знают счет своим деньгам. Им уже не нужно никому ничего доказывать, они давно это сделали. Уверена, обмани я его, мне это просто так с рук не сойдет. Но дело не только в этом. Перед ним не хотелось выставить себя в неприглядном свете, поэтому скрепя сердцем, признаюсь:

— Две чашки на мой счет запиши. Я лишние отбила.

Бариста закатывает глаза и со вздохом тянется к журналу с нашими «косяками». А позади меня раздается голос, от которого у меня тут же подкашиваются коленки.

— Девушка, мне срочно нужен стационарный телефон. Откуда я могу позвонить? — обращается нарушитель моего покоя к нашему кассиру. Она кивает и протягивает ему телефонную трубку. Я же, как можно медленнее ставлю его кофе и бокал с дистиллированной водой на поднос, боясь повернуться. Хотя он наверняка не обратил внимания на разыгравшуюся сцену между мной и баристой. И все же, втянув воздух, разворачиваюсь и торопливо иду наверх, опустив глаза в пол.

Руки немного дрожат, а сердце в груди колотится, как сумасшедшее. Мне это состояние совершенно не нравится — чувствую себя ужасно. Мысли об очередном штрафе не дают покоя. Я механически принимаю и разношу заказы. Все плывет, как в тумане. Я даже не заметила того, как причина всего этого хаоса в моей душе и голове вернулась за свой столик. Впрочем, следующие полчаса мне было совершенно не до мечтаний и тайных воздыханий. Я через силу заставила себя сосредоточиться на работе, как вдруг вздрогнула, услышав обезличенное «девушка». Этот красивый голос не спутаешь ни с каким другим. Поворачиваюсь в сторону второго столика и, натянув предупредительную улыбочку, направляюсь к нему. Пока иду, сердце работает с перебоями. Я чувствую себя скованно из-за задумчивого взгляда, лениво скользящего по мне. Мужчина хоть и смотрит на меня, но создается такое впечатление, что в упор не видит, находясь где-то далеко в своих мыслях. Но я все равно нервничаю, мышцы словно парализует в тех частях моего тела по которым проходится его взгляд. Пытаюсь успокоиться, дышу глубоко, но тщетно.

— Да? — останавливаюсь от мужчины в нескольких шагах. Голос вроде бы звучит ровно. По крайней мере, мне бы этого хотелось. Только вот глаза предательски бегают — не могу сконцентрировать внимание на чем-то одном. А когда вижу, что к рекомендованному мной десерту блондин практически не притронулся, становится совсем не по себе.

— Счет принесите, — сухо отдает он распоряжение, нетерпеливо постукивая длинными пальцами по краю стола. На меня он больше не смотрит, сосредоточившись на телефоне.

— Хорошо, — я киваю, спеша поскорее уйти, но торможу. Не знаю, странный, дерзкий порыв, вызванный перенапряжением. Словно черт какой-то дергает. Ну знаете, когда уже становится на все пофиг и хочется дать себе волю.

— Десерт вам не понравился? — интересуюсь с усмешкой, пытаясь скрыть за ней какое-то непонятное даже мне самой разочарование, будто я была обязана ему угодить. Мужчина поднимает голову. И я чувствую, как под его потеплевшим взглядом с меня слетает вся бравада. Смелость вмиг куда-то улетучивается, и вот я уже жалею, что вообще заикнулась об этом дурацком десерте, особенно когда блондин расплывается в снисходительной улыбке. Такая улыбочка обычно красуется на лицах взрослых, когда ребенок выдал какую-нибудь милейшую глупость. Чувствую себя дурой.

— Еще не понял. Вкус странный, — в своей лаконичной манере ответил он. А меня отпустило, чтобы тут же сжать в тиски сердце, когда мужчина чуть поддался вперед и, словно насмехаясь надо мной, с серьезным видом продолжил, — Не совсем то, к чему я привык.

Его взгляд как-то двусмысленно прошелся по мне. Я забыла как дышать, покраснела и не знала, что думать. Он сейчас серьезно или издевается надо мной? Тут же ужасающая мысль: наверняка заметил мои поглядывания в его сторону и решил поугарать над дурочкой.

— Да и шоколад не люблю, — с капризными нотками в голосе произносит он и добивает меня, останавливаясь взглядом на моих волосах. Я каменею, заметив смешинки в этих невероятных глазах. Видно, что он едва сдерживает смех. Придурок! Шоколад он не любит!

— А я Брэда Питта, — пробурчала я, уверенная, что не у одной меня такие ассоциации возникали, а следовательно намек будет понят. Но стоило высказаться об этом, как я тут же спохватилась. Смотрю на него испуганно, он же непонимающе приподнимает бровь.

— Брэда Питта?

— Да, Брэда Питта! — вызывающе повторяю. Не идти же на попятную. Все равно он уже понял, что у меня не все дома — можно не церемониться. Хочет поугарать, а вот фиг ему! Не на ту нарвался!

— Поэтому всегда уточняю, кто в ролях, прежде чем смотреть кино. Понимаете о чем я? — снисходительно улыбаюсь, также как и он несколькими минутами ранее. Блондинчик откидывается на спинку кресла и, усмехнувшись, нехотя признает:

— Логично.

Я уже собиралась сделать парочку зажигательных телодвижений — эдакий победный танец, — но красавчик не дал опомниться, да и ощутить вкус превосходства. Обломал жестко.

— Ладно, неси счет, — это пренебрежительное и уничижительное в высшей степени распоряжение, типа «пошутили и хватит». Но я еще даже и не начинала. Все это, словно ушат далеко нехолодной воды, а отборного дерьма. И прямо на меня, ничего не подозревающую и расслабившуюся. Покер-фейс сохранять при такой неожиданной смене настроения оппонента может только профи, я к таковым, увы, не отношусь. Но какие мои годы?! Пока же мужчина мог лицезреть мою, покрасневшую от возмущения, злости, обиды и еще кучи сильнейших эмоций, физиономию. А также радоваться, что в очередной раз доказал: он, мать его за ногу, хозяин жизни везде и всюду. Как будто я этого и без его “напоминаний” не знала. Ну, неужели нельзя было спустить все на тормозах и дать мне порадоваться маленькой победе? Нет ведь, зажал! Мало того что придурок, так еще и жмот. Но все равно, пусть и бесит меня Брэдик местного разлива, а смотрю на него и понимаю, что притягательней мужчину не видела. Есть в нем что-то такое… не связанное ни с внешностью, ни с материальным благосостоянием. Знаете, быть может и звучит по-тупому, но в нем чувствуется порода, а не бестолковые понты.

Через десять минут, расплатившись по счету, он покидает наше кафе. Я украдкой смотрю ему вслед, пока он спускается по лестнице. Отмечаю, как он высок. Приталенный пиджак подчеркивает широту плеч на фоне узких бедер и талии. Походка у него энергичная, уверенная. Он подходит к двери и вдруг оборачивается, затем сразу же, словно заранее зная, что смотрю, сталкивается со мной взглядом. Я застываю, краска приливает к щекам, руки, в которых зажата кожаная книжечка с деньгами, дрожат. Мужчина, удовлетворенный моей реакцией, усмехается, затем весело подмигнув, выходит из помещения. Я же тяжело сглатываю, раздраженно запихиваю в карман книжечку и начинаю с остервенением убирать за ним со стола.

Не знаю, чего я ждала. Но совершенно определенно что-то. А сейчас какое-то опустошение, как будто, солнце скрылось, и стало холодно, неуютно. Присутствие этого мужчины хотя бы на полчаса скрасило мою унылую реальность. Наша с ним неясная игра завела меня, заинтриговала, вызвала бурю эмоций. Познав это неизведанное для меня чувство азарта, предвкушения чего-то, что не случилось, я ощущаю горькое послевкусие разочарования и скуки. Как дожить до конца смены? Мне нужна передышка. Интересно, сколько он оставил чаевых и сделал ли это вообще? Руки чешутся заглянуть в кожаную книжечку, но нельзя, только на кассе можно удовлетворить свое любопытство — очередное правило. Лечу на всех парусах вниз, прихватив грязную посуду и приняв парочку заказов. Расправившись со всеми делами, подхожу к кассе и едва не схожу с ума от нетерпения, пока Любка рассчитывает других посетителей.

Черт, давай же быстрее, тормозогла! — мысленно тороплю ее, пританцовывая на месте. Молюсь, чтобы не подошла Змеища, а то обломает всю малину. Любка-то хоть ничего и не говорит, но уже поглядывает удивленно. Она молча берет счет и отбивает. А затем присвистывает:

— Поздравляю, Токорева! Побила Беляевский рекорд.

Я обомлела. Стоит пояснить, что у нас-официантов в работе есть мотивирующий момент — соревнование; кто больше чаевых получит. Это может быть и за один раз, так и за весь день. Пока лидерство было у Стаса Беляева по двум номинациям, но, кажется, все изменилось. Елы-палы! Это что же получается? Блондинчик мне чаевых оставил больше двух тысяч?

Господи, ты Боже мой! У меня чуть эйфорический припадок не случился. Вот тебе и «жмот». Ох, если бы он сейчас сюда зашел, я, честное слово, расцеловала его. И плевать на возражения. Ну что за мужчина?! За час перевернул все в моей душе с ног на голову. И даже исчезнуть сумел красиво. А может, он просто про сдачу забыл, а я идиотка радуюсь? — подкидывает ложку дегтя внутренний голосок. Я морщусь и отмахиваюсь —такие мужчины, как он, ничего не забывают, а уж тем более, когда это касается материального вопроса. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Иначе, как бы он успешным стал?