- А зачем ты спрашиваешь, если не хочешь знать ответ?- зло, прожигая меня яростным взглядом загнанного зверя.

-Потому что надеялась, что он будет иным!- кричу от обиды и унижения, глядя в эти бездушные глаза.

-И что теперь? Какие твои действия? Проглотишь, забудешь, и продолжим, как ни в чем не бывало? – вопрошает, давя на меня, растаптывая своим презрением.

Я захлебываюсь слезами. Не получается у меня уйти красиво, эффектно, с гордо поднятой головой, только вот так - по-уродски, униженно поджав хвост. От этого становится еще горше. Прячу лицо в ладонях, пытаясь, успокоится. Не сразу, но мне удается это сделать. Встаю, иду в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок и подготовиться к следующему раунду, хотя зачем? Давно уже ясно, что проиграла. Но надо доиграть эту роль до конца.

Возвращаюсь, Гладышев, взглянув на меня, мрачнеет. Интересно, ему стыдно или противно?

Собравшись с духом, сажусь напротив, и ровным насколько это возможно голосом сообщаю;

-Я больше не хочу продолжать наши отношения.

-Ты же говорила, что тебе без меня больнее?- приподнимает насмешливо бровь, делая глоток и тут же морщится.- Фу, ну, и кофе у них тут.

А меня это замечание шарахнуло со всей дури своей неуместностью. Как он может быть таким мерзким? Что с ним, мать его?! Даже для него это слишком.

У меня тут вопрос «жизни и смерти» решается, а он про какой-то долбанный кофе. И «проглотить» бы очередную обиду, какая разница уже-одной больше, одно меньше, да сыта по горло. Пережрала, что обратно лезет. Но и сил нет, чтобы высказать свое возмущение. Да и какой уже смысл? Все равно все для себя решила.

-Говорила,- подтверждаю со вздохом. – Глупая была. Сейчас понимаю, что лучше, Гладышев, подыхать без тебя, чем с тобой, если ты мне больше ничего предложить не можешь.

Пытаюсь за улыбкой скрыть боль, не знаю, получается ли, но я все равно растягиваю фальшиво губы и смотрю на Гладышева, хотя мне стоит это огромных усилий. Он неопределенно хмыкает и бросает нетерпеливый взгляд на часы. Весь его вид так и кричит «Давай быстрее, девочка, не трать понапрасну мое драгоценное время». В этом весь он - все у него по делу, без лишнего трепа и хождения вокруг да около. И я люблю его таким и в тоже время ненавижу. Знаю, что не бывает мужчин, с которыми легко и просто ужиться, без всяких забот и проблем. Но у каждой женщины появляется в жизни такой, с которым она хочет пройти все сложности. Мужчина, с которым я хотела и хочу этого, сидит напротив, скучающе постукивает пальцами по столешнице и вообще не заморачивается. Ему пофиг, совершенно, абсолютно наплевать.

И я его не понимаю, просто отказываюсь после этой странной недели, что мы пережили. Наверное, лучше бы он никогда не показывал мне, что может быть другим, не заставлял чувствовать себя любимой. Потому что раз попробовав, я больше не согласна на меньшее. Как писал Ремарк : «Дай женщине пожить несколько дней такой жизнью, какую обычно ты ей предложить не можешь, и наверняка потеряешь её. Она попытается обрести эту жизнь вновь, но уже с кем-нибудь другим». Я не хотела с другим, но и с ним-больше не хочу так, как раньше.

-Не могу,- твердо и без колебаний отрезает он.

-Почему?- отчаянно, всматриваясь в такое любимое и такое чужое в эту минуту лицо.

-Смысла не вижу, -пожимает плечами, а у меня кончаются все слова. Боль достигает такого предела, что хочется умереть.

-Ты ведь для себя давно все решил, да?- шепчу, вдруг ослепленная догадкой. И когда он отводит взгляд, у меня вырывается смешок.

-Ненавижу тебя! – шепчу, словно сама себе.

- Мне жаль, Ян! Наши отношения изначально были ошибкой и ….

-Замолчи, - цежу, закрывая уши. Меня трясет от накатывающей боли и отчаянья, - Уходи, Гладышев. Уходи, сейчас же! Уходи, если тебе плевать, что ради тебя билось мое сердце, что я жила ради тебя и готова была на все. И это не просто красивые слова, это чистейшая правда. Тебе лишь стоило щелкнуть пальцами. Потому, что я любила тебя, Гладышев, и люблю так, как любят в жизни только раз. И ты этот «раз» профукал. Пусть для тебя я и одна из многих, но сомневаюсь, что найдется еще такая дура, которая полюбит тебя со всеми твоими задвигами. А я…да, я - та дура, Олеженька, у которой счастье тобой начиналось и тобой же закончилось. Поэтому уходи, Гладышев, пока эта дура во мне не начала умолять об обратном.- мой голос срывается, и я замолкаю.

Мы смотрим друг на друга в последний раз, ему нечего мне сказать, а мне…Мне хочется кричать: Смотри! Смотри, что ты со мной сделал! Смотри в эти потухшие глаза, когда –то сиявшие мириадами звезд, смотри на эти искусанный до крови губы, в попытках сдержать слезы причиной, которых всегда был ТЫ! Смотри на осколки сердца, которое ты разбил, а ведь оно лишь для тебя одного билось. Только для тебя! Хотя, это уже неважно. Теперь уже все неважно. Просто смотри, ибо нам больше нечего друг другу сказать, ибо ничего больше не осталось, кроме киношного «прощай!».

Но никогда я тебя не прощу, Гладышев! Никогда!- шепчу, глядя ему вслед, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не зареветь, чтобы не сорваться и не побежать за ним.

Нельзя! Нельзя, нельзя, нельзя! – как мантру повторяю, впиваясь ногтями в ладони, пытаясь болью отрезвить себя. Запиваю горечь потери остывшим кофе, но становится еще поганей.

Терпи, Яночка, терпи! Ты же сильная девочка, терпи. И не плачь, только не плачь! Тебе нельзя, иначе на коленях за ним поползешь, умоляя, чтобы вернулся. А это уже дно, апофеоз твоего унижения.

Лучше уж потерять его, вырвать с корнем, чем день за днем медленно умирать, агонизируя. Пусть будет больно, пусть невыносимо, но только так - через страдания обретается покой и счастье. И ты будешь счастливой, будешь. И однажды поймешь, что эти хождения по мукам были не зря. Только потерпи, немного потерпи. И ты забудешь, слышишь?! Забудешь.

Да, забуду. Только сейчас нужно отвлечься, чтобы не плакать.

Достаю лихорадочно телефон и ищу номер Пластинина, поскольку только он может помочь с залом. А мне срочно, во что бы то ни стало нужно попасть на тренировку. Только так смогу отвлечься, иначе утону в слезах. А плакать нельзя, никак нельзя…