- Никто мне ничего не передавал, иначе бы я приехала сразу. Как мама, когда это все произошло? - спрашиваю между тем. Крестная никак не реагирует на мое заявление о Гельмс и коротко пересказывает события двухмесячной давности.

Сразу по возвращению из Москвы, мама на одном из занятий неудачно прыгнула, а поскольку уже до этого имела проблемы с позвоночником, то закончился ее прыжок печально. Далее кое-как взяли кредит, и последовала операция, а после шестьдесят долгих дней восстановления. Сейчас же мама была на реабилитации в одном из наших санаториев. Не самое лучшее место, но возможности иного не позволяли. И вот этот факт подхлестнул меня. Понимаю, что больше не могу сидеть на месте, что нужно действовать.

-Я поеду к ним, - решительно сообщаю тете Кате.

-Поезжай. Только учти, бабушка настроена не самым дружелюбным образом. А уж после этого звонка от твоего посредника и вовсе обижена до глубины души, - предупреждает меня крестная.

-Какого звонка?- вспоминаю об этой смущающей меня детали.

-Такого! Бабушке позвонили, сказали, что вот билеты на такое-то число в Москву, дескать, барыня Яна Юрьевна видеть желает, извольте явиться по такому-то адресу,– съязвила тетя Катя, но мне было все равно на ее тон. Я пыталась сообразить, что это значит. И выводы были ошеломляющие, в которые верить боязно. Но иного объяснения не было и быть не могло. Это все Олег! Понимание того, что он озаботился данным вопросом, окончательно добило мою выдержку. Слезы, крупные такие, горючие потекли по щекам, а внутри тепло разлилось, защемило так, что дыхания перехватило.

И я начала реветь взахлеб с одной стороны от страха и беспокойства за маму, с другой от безотчетной радости. Ибо этот Гладышевский поступок он весь мой мир с головы на ноги перевернул. И загорелся во мне ни какой-то там лучик надежды. Нет. Во мне заполыхал ее пожарище, а в голове уже оформилась мысль, что я для Олеженьки не просто по средам и пятницам для здоровья и развлечения. Я для него что-то большее, намного большее. Ради ночной бабочки разве станут так заморачиваться и напрягаться? Станут решать ее проблемы? Ночная бабочка она для развлечения, у нее априори проблем быть не может, ровно как и чувств и желаний. И подарки таким, как я выбирают с учетом того, насколько «наработала» и щедрости дарящего. Но Гладышев нет: все, что девочка Яночка дед Морозу заказывала, выполнил. Ничего не забыл, не упустил: ни проблемы, ни мечты, ни желания. А Яночка…

Дура-дурой!

Вновь накатывает горечь и стыд. Господи, какая же я идиотка! Ведь я же, можно сказать, почти покорила «Эверест». А теперь что? Неужели все испортила? Нет, нет, нет!!! Не может жизнь быть такой сукой! Олег поймет. Я все объясню, все исправлю, мы начнем сначала и уж тогда…Тогда я не отступлю!

Ну, а пока, пока к маме! У нее вымаливать прощение за то, что такая вот я у нее дура!

-Ян, ты где?- врывается в мои невеселые мысли голос тети Кати.

-Здесь,- отзываюсь, все еще находясь далеко.

-Как ты вообще?- тихий такой вопрос, осторожный, а у меня горло вновь перехватывает и глаза нестерпимо жжет.

-Хорошо,- бросаю на автомате. Да и что еще могу сказать? Гордость иного ответа не позволит. Сама ушла и возвращаться пока не собираюсь, следовательно, и жаловаться не имею права.

-Уверена? – ни на йоту не верит тетя Катя. Так и хочется хмыкнуть, ибо ни в чем я не уверена. С Гладышевым разве можно? Да и потом – сравнивать не с чем. Бывает дико хорошо, а бывает и дико плохо. Короче говоря, стабильности нет. А стабильность - это синоним счастья для женщины. Поэтому уверенно могу сказать лишь то, что несчастливая я. А хорошо…Хорошо бывает.

-Угу, - все, что могу выдавить из себя.

-Ян…-начинает тетя Катя, подбирая слова. Видимо, правильно расценив мое это нелепое «угу». Надо было, конечно, выдать что-нибудь жизнерадостное, но откуда же этой радости взяться, когда такие новости, когда все так неопределенно во всех отношениях? Нет у меня сил претворятся.

– Ты, прости меня, Янка!- вдруг произносит тетя Катя. Этого я ожидала меньше всего. И вот я вам там ранее говорила, что не нравится мне тетя Катя. Признаю, погорячилась. В это мгновение, словно по мановению палочки, лед тает. Крестная больше не кажется чужой. Это вновь моя волшебница, фея, которую я с таким нетерпением и трепетом ждала каждый раз в гости на Новый год, которая дарила мне самые желанные подарки, всегда поддерживала и была моей заговорщицей. И я вновь плачу. А может, и не прекращала этого делать. Возможно, вас удивит моя очередная непоследовательность. Но такой я человек – отходчивый. Могу ни с чего вспылить, и так же быстро отхожу, стоит только доброе слово сказать.

Вот и сейчас отходила, оттаивала, а потому совершенно искренни сказала:

-Я уже не в обиде.

- А я и не сомневалась. Ты у нас девчонка незлопамятная. Это мы две дуры. Но не со зла, Януль, не со зла. Натерпелись разного, насмотрелись, а потому только уберечь хотели. Как лучше думали, а получилось, как всегда. – невесело подвела итог крестная, я же не могла ничего сказать, продолжая реветь.

-Ну, не реви там мне!- строго произнесла тетя Катя и сама всхлипнула, отчего мы обе засмеялись, и на душе стало спокойно. Захотелось упасть в объятия крестной, выплакать все, что наболело, почувствовать себя маленькой девочкой. Ибо я так устала быть взрослой, точнее казаться таковой. Устала от бесконечных ошибок, боли, обид и непонимания. Я просто устала. Хочу, как в детстве, чтобы за меня принимали решения, ибо мои все фатальны и глупы.

Немного успокоившись, решаюсь задать вопрос, который мучает меня вот уже несколько месяцев. Поскольку то, что тетя Катя признала свою вину, совсем не означает, что мама разделяет ее мнение. Она у меня очень суровый человек, и необходимо быть готовой к встрече с ней.

- А мама что говорит? – спрашиваю, а сама боюсь услышать ответ, потому как тетя Катя некоторое время молчит, явно раздумывая, как бы деликатнее преподнести новости, но, так и не придумав ничего, сказала, как есть.

-Ой, ничего она, Янка не говорит, насколько мне известно. Ты же знаешь, мать все в себе держит. Но как же ей не переживать, ты же ее кровиночка, ты ее сердце?! А без сердца разве жить можно? Поэтому поезжай, надо вам поговорить, а то не дело это совсем. Да и ничего криминального ты не совершила. Это уж мы раздули из мухи слона, а должны были найти подход, направить! Думаю, Ирка себя уже сожрала от понимания, что накосячили мы знатно.

-А разве вы с ней не говорили на эту тему? – удивилась я.

-Нет, Януль, не говорили. И уже ни о чем не говорим. Мать на меня зла. Обвинила, что если бы не моя дурость, то ты бы дома спокойненько занималась, и все бы было хорошо. Права она, конечно. Надо было тебя домой отправить, а не заниматься самодеятельностью. – с горечью призналась тетя Катя.

-Никто не знает, как бы оно было. Думаю, есть в жизни судьбоносные моменты, и их, как не старайся, не избежать, - задумчиво произнесла я, поскольку считаю, что моя встреча с Гладышевым – не иначе, как судьба. Наши с ним миры должны существовать параллельно, и никогда не пересекаться. Не подходим мы друг другу ни по статусу, ни по возрасту, ни по интересам. Вообще никак мы друг другу не подходим, но, тем не менее, тянет с яростной, непреодолимой силой с самой первой встречи, с первого взгляда. Определенно, это какая-то кармическая связь. Кто-то свыше зачем-то свел нас. И мне хочется верить, что не для горьких уроков жизни.

-Уверенна, что встреча с этим твоим – судьбоносный момент, а не вселенская ошибка?- спросила тетя Катя, поняв, о чем я думаю.

- А разве в этом можно быть уверенной?

-Думаю, это ощущается какими-то шестым чувством. –заметила крестная, как бы невзначай, а потом уже серьезно добавила,- Ну, хоть нормальный мужик?

-Сложный, - ответила я со смешком.

-Ну, возраст у него такой…сложный. Терпи казак! – хмыкнула тетя Катя.

-Я буду собираться, возможно, успею еще сегодня на рейс.

-Ну, давай, привет там всем!

Только закончив разговор, я в полной мере осознала, что произошло с мамой. Меня вновь захлестнули эмоции, и я уже не могла усидеть на месте. Кинув в сумку необходимые вещи, помчалась в аэропорт, по дороге заехала к тете Кате, так как в последний момент вспомнила про Малыша.

Мы с крестной договорились встретиться после моего возвращения. Она попыталась дозвониться бабушке, но абонент был недоступен, поэтому полетела я на свой страх и риск, хотя тетя Катя пообещала, что будет звонить в течение дня.

В Рубцовск я приехала уже поздним вечером, почти ночью. Состояние у меня было кошмарное, хотя ничего удивительного, после бурной ночи, эмоциональных встрясок и девяти часов в пути на иголках.

Но на этом мои приключения не закончились, а только начались. Будучи уставшей до чертиков, и погруженной в свои невеселые мысли о маме и бабушке, я совсем забыла, что нахожусь на вокзале и, что надо быть бдительной.

Но какая уж тут бдительность? Это же Яночка – профи по собиранию на пятую точку всякой хрени.

Но очередную «хрень», я обнаружила только после визита к бабушке.

До дома я решила прогуляться пешком, захотелось вдруг, несмотря на усталость, пройтись по родным улочкам, немного поностальгировать. Странно, вроде бы ничего не изменилось-те же убогие домишки, но ощущается все иначе. Наверное, потому что меняешься ты сам.

Раньше я эту серость не замечала, а теперь, все кажется таким незначительным, задавленным бедностью. И это открытие как-то потрясло даже. Действительно, все в жизни познается в сравнение. И порой, лучше не сравнивать, оставаться в неведение, чтобы горько не разочаровываться.

Не то, чтобы я испытывала какое-то разочарование, просто раньше мне казалось, что нормальный у нас вполне себе город, а сейчас даже не знаю, как его охарактеризовать, но нормами тут точно никакими не пахнет.

Размышляя о такой вот дребедени, я подошла к своему дому. Долго не могла решиться войти, но втянув побольше воздуха, как перед прыжком, сделала первый шаг, затем второй и, не давая себе возможности передумать, нажала на кнопку звонка.