Поднимаюсь по лестнице, а слезы все же застилают глаза, длинный темно-коричневый фартук мешает быстро передвигаться, я спотыкаюсь. Наверняка бы упала, но тут кто-то придерживает поднос. Встречаюсь с обеспокоенным взглядом Стаса и чувствую, что вот сейчас точно расплачусь. Он быстро забирает поднос и тоном, не терпящим возражений, произносит:

– Иди, передохни. Скажешь Алле, что я взял твои столики, пока ты обедаешь. Майкрос давай!

– Не надо. Все нормально, –смутилась я, удивленная и тронутая его пониманием. Он раздраженно втянул воздух.

– Ян, просто дай майкрос и ступай.

Не знаю что именно, но что-то в его тоне заставило меня протянуть ему машинку. Он молча взял ее и уже собирался уйти, но вдруг сказал:

– Обязательно съешь эту жрачку, ты ее заработала, так что насладись моментом!

Я хохотнула сквозь слезы и пошла вниз.

По дороге сказала Алле, что иду обедать, в ответ та лишь кивнула.

В подсобке достала из холодильника свой салат, поставила на стол шедевр из помидор, сыра, маслин и какой-то зелени. И меня прорвало. Задыхаясь от слез, медленно опустилась на стул и начала рыдать навзрыд. Вступать во взрослую жизнь оказалось тяжелее, чем я думала. В материальном мире не делают скидок на возраст и неопытность, в нем живут по законам джунглей: выживает сильнейший, а сильнейший тот, кто умеет хитрить, не показывает своих слабостей, держит удар и быстро учится на ошибках. Иначе тебя сломают, подомнут под себя. А затем по твоему же трепыхающемуся телу полезут выше и дальше, а ты будешь смотреть с ненавистью, не в силах что-либо изменить. Нет, если уж выбирать, то лучше я пойду по головам, чем по мне. Пусть сегодня меня сбили с ног, но это не смертельно, скорее поучительно. Знаете, я ведь уже вроде как попрощалась с детством, но в реальности это происходит только сейчас. Утерев слезы, решительно пододвинула к себе тарелку и начала сосредоточено жевать овощи, не чувствуя вкуса. Да и плевать! Пора учиться делать невозмутимую рожу, когда больно, неприятно и невкусно. Хочешь жить — умей вертеться! Так всегда говорит мама. И это истина, так сильно сейчас мною прочувствованная, а не просто принятая к сведению. И она не последняя в моей жизни, мне еще много раз придется обжечься и пораниться, прежде чем я наберусь опыта, как жить в этом мире. С каждым разом я буду становиться все жестче, равнодушней и безжалостней, а как следствие, сильнее. Ведь именно в этом заключается мощь в нашем мире. Я преодолею страх, боль и стану сильнее. Хватит! Пора поставить точку в череде неудач.

С таким воинственным настроем я вышла в зал. Стас подмигнул мне, я благодарно улыбнулась и принялась за работу. До конца смены оставалось несколько часов, и они прошли спокойно. Я была внимательна и осторожна, но настроение от этого не улучшилось. Более того, увидев, сколько заработали чаевых ребята в отличие от меня, вновь стало обидно. Я работала не хуже остальных, но мои заработки утверждали об обратном.

Плюнув на невеселые размышления, быстро переоделась, горя лишь одним желанием – покинуть этот гадюшник. Моральных и физических сил не осталось – меня действительно выжали до нитки. Окунуться в прелести взрослой жизни я оказалась не готова. Собравшись, побежала на выход. Мне срочно нужен свежий воздух. У черного входа происходила разгрузка продуктов. Я чуть не взорвалась от злости, не зная, что делать.

– Пошли через главный вход, – махнула мне Ксюха.

Я последовала за ней, по пути надевая наушники. Шла быстро и совершенно не смотрела на дорогу, пока не столкнулась с кем-то. Да так, что отлетела на приличное расстояние. Боль в плече оказалась настолько ощутимой, что слезы обожгли глаза и затуманили взгляд. Пытаясь их скрыть, я опустила голову вниз, и зло прошипела, пробегая мимо толкнувшего меня мужика:

– Смотри на дорогу, придурок!

– Иди, проспись, овечка безмозглая! – последовал раздраженный ответ. Я обернулась, чтобы посмотреть на этого ухаря, но дверь за мной уже захлопнулась, а за стеклом никого не было видно. Махнув на инцидент, догнала Ксюшу.

– А где Стасик? – спросила я, оглядываясь в поисках моего спасителя.

– Он сегодня в две смены, – ответила Ксю, закуривая сигарету.

– А так можно? – удивилась я.

– Конечно. Если есть желание торчать в этой дурке шестнадцать часов. Лично я – пас, мне никакие деньги не компенсируют нервные клетки.

Я усмехнулась, мысленно соглашаясь, хотя идея дополнительного заработка показалась мне не такой уж и плохой. Все равно полдня нечем заняться. Но для начала нужно немного привыкнуть, а уже после в омут с головой. День был настолько напряженным, что меня даже передернуло при мысли о том, чтобы задержаться еще на восемь часов. В ресторане было две смены: одна – с семи до трех часов дня, другая – с трех часов до одиннадцати. В течение недели приходилось работать в обе смены. Ребята говорили, что в вечернюю лучше – чаевых больше. Завтра узнаю, обманули или нет.

Некоторое время мы с Ксюшей шли молча. Она с наслаждением курила, а я просто смотрела вдаль. Кроме усталости и ощущения, что жизнь проходит мимо меня, не было никаких чувств. Я с горечью представляла, как сегодня позвонит Лерка и будет с энтузиазмом делиться впечатлениями. Безусловно, я за нее радуюсь и в то же время жутко завидую.

– Эй, ты чего приуныла? Решаешь - бежать или нет из нашего ада? – подмигнула Ксю, слегка ткнув меня локтем.

– У меня выбор невелик, поэтому придется привыкать. А свыкнуться можно со всем, – философски заметила я, тяжело вздохнув. Ксюха согласно кивнула. Я думала, что она начнет расспрашивать о личных делах, но напарница не сказала ни слова. Мы вновь на несколько минут замолчали, пока не дошли до перекрестка, где обычно расходились.

– Ну, до завтра. Ты ведь в первую смену будешь? – спросила она.

– Нет, я теперь до конца недели во вторую, – я скорчила недовольную рожицу, потому как перспектива терять полдня, а после идти на работу – совсем не радовала.

– О, со Стасиком в паре. Думаю, он будет рад, – двусмысленно усмехнулась она, я же в недоумении приподняла бровь:

– И как это понимать?

– Ну, скажем так: Стас не тот человек, который будет кому-то помогать, – пояснила она мне.

– Ясно, – ответила я первое, что пришло в голову. Эта новость не стала приятной неожиданностью. Я сразу же прикинула, сколько это сулит проблем и осложнений, которых и так хватало в жизни, а потому новых не хотелось. Мне оставалось только понадеяться, что это досужие домыслы, не имеющие под собой реальной основы.

Я тяжело вздохнула, а Ксюха с удивлением на меня взглянула. Все явно читалось по моему лицу.

– Знаешь, Стасик очень даже неплохой вариант, да и симпатяшка. Если бы я не была замужем, то уже давно бы с ним закрутила, – поделилась своими соображениями Ксю, что вызвало у меня раздражение. Так и хотелось сказать: «А при чем тут, простите, я? Крути с кем хочешь!». Стас, конечно, симпатичный, но совершенно не в моем вкусе. Не привлекают меня сладкие мальчики или как их все называют – метросексуалы. Я девушка простая, мне никаких «сексуалов», а уж тем более «метро», не надо. Мне, пожалуйста, обычного мужика без зацикленности на себе любимом. Терпеть не могу самолюбование, особенно мужское – отвратительное зрелище.

– Мне сейчас не до этого, – уклончиво ответила я, вспомнив про Ксю.

– А «это» нас не спрашивает. Просто появляется тот, от которого крышу сносит напрочь, и тогда уже становится не до всего остального, – резюмировала она. Затем отмахнулась и весело попрощалась, – Ладно, пошла я, хватит разглагольствовать! Надо своему крышесносцу ужин готовить, а то точно без нее останусь.

Я усмехнулась, и помахав на прощание, пошла в свою сторону.

Дорога до дома заняла больше получаса, что показалось мне настоящим кошмаром. За это время можно весь Рубцовск объехать.

Войдя в квартиру, быстро переоделась и сразу же без сил упала на диван. Тетя Катя работала, поэтому я могла посидеть в тишине и покое. Делиться впечатлениями о работе, не было желание. Да и что рассказать? Что я пробегала восемь часов взад-вперед, обслуживая всех недовольных людей, но при этом ничего не заработала?

В эту минуту хочется забраться под теплое одеяло – спрятаться от всего мира. Закрыть глаза и просто исчезнуть хотя бы на пару секунд из удушающей реальности. Но я всего лишь беру пульт от телевизора и начинаю переключать каналы, чтобы придать себе занятой вид, на случай, когда из комнаты выйдет тетя Катя. Но мои усилия оказались напрасны. Позвонила мама.

– Алло, – ответила я убитым голосом.

– Янка, привет! Ты уже в общежитие? – в лоб спросила она. По всей видимости, меня решили добить. Шумно втягиваю воздух и махнув на все, признаюсь ей:

– С общежитием я в пролете, мам.

На несколько минут в воздухе повисла тишина, а потом мамин голос трансформируется в строгий и холодный.

– В смысле?

Устало прикрыв глаза рукой, начинаю заранее подготовленную речь.

– Я не успела на заселение и мест не осталось. Объяснили, что только на следующий год теперь можно подать заявку.

– Что это значит – не успела на заселение? А чем ты занята была, интересно? Где шарохалась? – на повышенных тонах расспрашивала мать, а у меня от ее напора окончательно срывает краны. Я подошла к черте, называемой «предел», и повысила голос в ответ:

– Я заблудилась, а не «шарохалась»! Это столица, а не наша деревня! И что теперь из этого трагедию делать?

– А жить ты где собираешься?

– Да не придуривайся ты, мам, у тети Кати! Где же еще? Она не против…

– Естественно, не против! Да ты почему такая-то? Ты понимаешь, что человека стесняешь? Когда ты думать о ком-то будешь? Видишь только себя! И что теперь, ты мне объясни? Ой, Господи, да все у тебя не как у людей. Так выйди ты пораньше, если не ориентируешься. Ты что, целый день бродила по городу, как бестолковая овечка?

Это сравнение с овцой – уже второе за сегодняшний день, взбесило меня так, что я перестала выбирать выражения.