Часть 13


В клинике новый санитар


— Катюша, — мы с профессором лежали в постели, — Катенька, у меня к тебе есть просьба.

— Конечно, Саша. Все, что ты хочешь.

— Катюша, я взял на работу мальчика. Не знаю почему. Он мне в душу запал. Я скучаю по моей девочке, я так редко ее вижу и проявляю отцовские чувства к чужим детям. Представляешь?

— Подожди, Саша, сколько лет мальчику, у тебя неприятностей не будет?

— Нет, Катюша, ему восемнадцать. Просто он один, в чужом городе. Здесь любому трудно выжить, а он еще мальчишка, и с его внешностью ему просто не дадут жить.

— Какие-то проблемы? — первое, что пришло в голову, это что у мальчика выраженные физические недостатки. Но мой мужчина произнес обратное.

— Безумно красивый мальчик и толковый. Приехал один из какой-то тьмутаракани. Мать алкоголичка, отец их бросил. Он хочет вырваться из прошлой жизни, и он добьется, понимаешь, вот такие амбиции. Жить негде, за душой ни копейки.

— Тебе импонирует его жизненная позиция?

— Да, я в нем увидел себя. Катя, из него можно вырастить человека, если его не испортят. А ведь уже начали. В поезде встретил тридцатидвухлетнюю бабу, которая его приютила, просто так, да? И я поверил? Я ему общежитие дал, предупредил коменданта, чтобы следила, чтоб никаких посторонних. Но работать он будет ночами, а меня в клинике нет.

— То есть, когда я дежурю…

— Правильно мыслишь. Пригласи его на чай, накорми, я денег дам. Поговори, прояви заботу. Ну ты же женщина, Катя, ты же знаешь — как.

В приемное отделение я спускалась с нескрываемым интересом. Мне все медсестры и ординаторы уже третий день рассказывали о чудо-мальчике из приемного покоя. И вот наконец я увижу его сама. Консультировать я должна была сорокатрехлетнюю женщину с неясной болью внизу живота. Я вошла в палату и увидела его. Он сидел рядом с пациенткой, держал ее за руку и что-то говорил. Она же смотрела на него измученным взглядом, но ее губы улыбались. Я подошла, он вскочил в испуге и извинился. Я попросила его представится.

— Александр Борисов, студент первого курса первого медицинского института.

Он говорил, как рапортовал, а я не могла отвести от него глаз. Он действительно поражал своей красотой. Он был нежен и мужественен одновременно. Соломенного цвета курчавые волосы в лирическом беспорядке и большие синие пытливые глаза, обрамленные густыми длинными ресницами. Хороший высокий рост и мускулистая фигура. По нему сразу было видно, что физический труд ему не чужд. Я обомлела и просто разглядывала парня. Почему-то я вспомнила Любу и ее вымышленного мальчика. Вот бы она увидела этого Сашу Борисова. Но ей вход в клинику запрещен. А домой Александр Валерьевич его никогда не приведет. Боже, какие у него глаза! А губы! Так, во мне заговорило неизвестно что, мальчик почти в сыновья мне годится, нет, про сына я загнула, но…

Я пыталась прийти в себя. На грешную землю меня вернул стон пациентки. Которой я незамедлительно занялась. И не зря. Пришлось оперировать трубную беременность.

После операции Саша подошел ко мне и попросил объяснить, что и как произошло, как я поняла, что с ней, без всяких аппаратов. Он просил его учить, и я согласилась. Я давала ему литературу, частично свою, частично Корецкого. Александр Валерьевич разработал план по обучению Саши, и отвел в нем мне определенную роль. Я восторгалась парнем, такой тяги к знаниям я не видела ни у кого, даже у Глеба. Мы много разговаривали, причем только о работе. О себе он никогда не говорил, вернее, говорил о себе нынешнем, а вот свое прошлое он как бы вычеркнул из своей жизни. Я не спрашивала, зачем травмировать человека. Он старался приходить на работу пораньше и брать дежурства каждые выходные. Он, как губка, впитывал все, что видел, дополняя пробелы в знаниях литературой. Его любили пациенты, он успокаивал и снимал боль только своим внешним видом, добрым словом. Его любили и уважали все.

***

Прошел год. Саша стал своим до мозга костей. Он был нам как член семьи. Со временем он стал более откровенным и немного пустил меня в свою жизнь. Я любила спускаться в приемный покой, когда наши дежурства совпадали, и свободное время мы проводили за чаем и разговорами. С одной стороны я делала так, как просил меня мой мужчина, с другой — мы с Сашей просто стали друзьями. Он даже на мой день рождения подарил мне серебряное колечко. Александр Валерьевич не стерпел и подарил комплект из белого золота с бриллиантами. Мне было смешно. Куда я могу надеть такие украшения? Вот Сашкино колечко можно носить на работу. И я носила, а он мило улыбался, когда замечал его на моем пальце.

***

Сегодня Сашка был не в духе. Пришел пораньше и сразу ко мне в кабинет.

— Екатерина Семеновна, мы же друзья?

— Конечно, Саша. Случилось что?

— Совет требуется, непредвзятый.

— По поводу девушки?

— Да.

— Хорошо, ее надо проконсультировать?

— Да, желательно.

— Приводи.

— Спасибо, — потом, с некоторым любопытством, спросил: — А вы одна живете?

— Нет, с мамой.

— Я не про маму, вы красивая женщина, умная и не замужем. Почему?

— Наверно, потому, что не все красивые замужем. Саша, у меня есть любимый человек.

— А он вас тоже любит?

— Бывает по-другому?

— Бывает, знаю. Вот я встречаюсь с двумя. Одна моя сокурсница, ее и приведу, а вот вторая, даже не знаю как объяснить.

Я просто подбодрила его улыбкой, налила чай, поставила пирожки c картошкой и капустой, сахар.

— Ешь.

Он активно взялся за пирожки.

— Я встречаюсь с одной, она замужем, — так стеснительно начал он, — осуждаете?

— Нет, продолжай.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Екатерина Семеновна, я вам как другу рассказываю, потому что мне самому не ясно.

— Я понимаю, Сашенька.

— Вы меня теперь разуважаете.

— За то, что ты еще слишком молод? Саша, у тебя вся жизнь впереди.

— Жизнь? Да, наверное, но я думал, будет проще. Я готов учиться, я умею работать, а вот с жизнью мне как-то не везет.

— И?

Я смотрела на него как на брата, сына. Он возмужал за последний год, стал серьезней, хотя куда еще серьезней. Но появились женщины. Мы с Александром Валерьевичем начали беспокоиться. Он как в омут кидался в новые отношения, а потом очень быстро остывал и прекращал их. Это никогда не отражалось ни на работе, ни на учебе. Он был лучшим студентом на курсе, получал повышенную стипендию, работал на две ставки. Казалось, что у него на сон и так не остается времени. Где он брал время на женщин, было вообще не понятно. Они никак не встраивались в его насыщенный график. Но, видимо, время он находил и не на одну, а сразу на двух.

— Я объясню, — снова начал он — на питание я денег почти не трачу, так, по мелочи. — он взял последний пирожок с тарелки.

— Как же ты ешь?

— Я не знаю почему, но меня все время приглашают родители Вовки Тельмана и Кольки Егорова, то на обед, то на ужин. А Злата Ефимовна, мама Вовки, всегда еще с собой дает, так мне и ужин, и завтрак. Я не голодный, вы не думайте, — он разочарованно посмотрел на пустую тарелку, — а больше пирожков нет?

— Нет, Сашенька, кончились.

— Ну ладно, жалко, вы сами пекли?

— Нет, не я — мама.

— Вкусные. Злата Ефимовна тоже очень вкусно и много готовит, и компот у нее всегда, и булочки. Представляете?

— Представляю, Саша. У меня мама замечательно вкусно готовит, а вот я редко, некогда. Что случилось с твоей знакомой?

— Боли у нее, вроде воспаление.

— Завтра приведешь?

— Да.

— Так что у тебя с деньгами?

— А, с деньгами… не хватает мне денег, мне книги нужны и английский язык. А репетитор дорого. Вот, а Людмила предложила способ их заработать.

Он опустил голову и смотрел теперь в пол.

— Заработал? — с сарказмом спросила я.

— Екатерина Семеновна!

— Саша, ты сам начал разговор. Сколько лет твоему «работодателю»?

— Все, давайте, не будем об этом. Я завтра после института ее приведу.

— Хорошо. Мама сегодня еще тесто поставила, тебе с чем пирожки принести?

— С мясом будут?

— Для тебя будут. Все, жду завтра.

Вечером все рассказала Корецкому. Он расстроился.

— Катя, хоть бы там криминала не было. Вот как ему, балбесу, объяснить? Кто я ему? И выделять его не могу. И так мне другой младший и средний персонал в глаза тычет, мол Борисова выделяю, Борисову поблажки. Какие поблажки? Ему мать с отцом нужны, чтобы воспитывали, чтобы пример видел, а у него что? Девки и тетки, которые на внешность кидаются.

Ничем хорошим наш разговор не кончился, у Александра Валерьевича поднялось давление, которое мы затем усердно сбивали.

Девочку Саша не привел. Сказал, что они расстались и она пошла к другому врачу. Он выглядел неважно, был расстроен и молчалив. Правда, пирожки съел, передал спасибо моей маме. Я ничего не смогла вытянуть из него в этот день. На следующий он тоже молчал, как и все последующие. Работал все так же хорошо, но был уставшим и засыпал, как только предоставлялась возможность прислониться к стенке. На вопросы о себе просто отшучивался.

В последующие два месяца парень сильно похудел и даже подурнел внешне. Но он молчал и вытащить из него информацию не представлялось возможным.

Дни шли за днями. С Сашей мы общались, он так же приходил ко мне в свободное от пациентов время. Пил чай, я его кормила и мы болтали, так, ни о чем. В душу я ему не лезла, боясь испортить отношения. Вот и сегодня, он в какой-то задумчивости поглощал пирог с мясом и грибами, испеченный моей мамой. Потом поднял на меня свои синие глазища и спросил: