— Екатерина Семеновна, вы встречаетесь все с тем же мужчиной?

— Да, Сашенька, а что?

— Вы долго встречаетесь, уже не один год, но он не торопится женится на вас. Почему? У него семья?

— Нет, это наше обоюдное решение.

— То есть вы не хотите нормальную семью, детей, вы не хотите нормальных человеческих отношений? Вас устраивают встречи урывками? Или вам нужен только секс без обязательств?

Я открыла рот, чтобы объяснить, что и отношения внутри семьи бывают похожи на встречи урывками, что у меня был муж, но то, что я испытываю к своему любовнику, гораздо сильней и ярче, чем-то, что я испытывала в свое время к мужу. Я хотела и уже собиралась все рассказать мальчику, не называя имен и не вдаваясь в подробности. Но я хотела, чтобы он знал…

Тут в мой кабинет влетел разгневанный Александр Валерьевич. Он просто пылал злостью, его лицо было маскообразным и немного перекошенным от гнева. Я таким его никогда в своей жизни не видела. Я поднялась со своего кресла и двинулась ему навстречу. Он крепко взял меня за руку и еще больше сжал. По его глазам, я видела, что сердится он не на меня, а у меня лишь ищет поддержки и средства взять себя в руки.

— Катя, закрой дверь на ключ, чтобы нас никто не слышал, — холодным голосом произнес он.

Сашка вскочил, намереваясь оставить нас одних, но Александр Валерьевич жестко становил его.

— Сядь, малолетняя проститутка.

Сашка вернулся на стул с которого встал. Он был зеленым, глаза в пол.

— Александр Валерьевич, давайте я вам чаю налью. Успокойтесь, пожалуйста. И потом, на холодную голову, мы поговорим. Все втроем.

Он снова взял мою руку, ища душевного равновесия. Как хотелось прижать его голову к себе, дать понять, что чтобы не случилось, я всегда с ним, и со мной он может быть спокоен. Но я не могла раскрыть свои карты при Сашке. Я налила Корецкому чай, он глотнул, улыбнулся мне и произнес.

— Спасибо, девочка.

— Легче? — участливо спросила я.

— Да, думал задушу его собственными руками. От тюрьмы спасла, Катерина.

Я улыбалась в ответ. Подошла к двери, выглянула в коридор. Все спокойно, все занимаются своими делами, я попросила постовую сестру меня не беспокоить, у меня дела с шефом, затем вернулась в кабинет и закрыла двери на ключ. Мужчины переглядывались и молчали. Я понимала, что гляделки добром не кончатся, и решила, что пора действовать.

— Александр Валерьевич, умоляю, только без нервов. Расскажите, что случилось, и почему мой юный друг выглядит как побитая собака.

— Катенька, если бы не ты, то твой так называемый друг выглядел бы как убитая собака. Причем, заметь, именно собака.

Сашка совсем опустил голову и вжался в стул.

— Что молчишь? — обратился он к Сашке — Ты знаешь, кто ко мне приходил сегодня? И о чем милая дама меня просила?

Он молчал, сжав губы аж до белизны.

— Расскажите, Александр Валерьевич, — не унималась я, все время следя за Сашкиной реакцией и за состоянием нервной системы любимого мужчины.

— Так вот, приходит ко мне фифочка, вся такая в бриллиантах и кольцах. Представляется супругой достаточно известного человека. Кстати, Сашенька, мы с ее мужем знакомы. Рассказывает, что жутко одинока, что муж, козел, ей совсем не уделяет внимания и что ей знаешь, чего не хватает? Ты, конечно, сильно похудел и вымотался непосильным физическим трудом. Я умею разговаривать с женщинами, и кто она на самом деле, и что ей нужно я очень быстро выяснил. У нас с ней, знаешь ли, уровень интеллекта разный, и я ее быстро подмял, и вывел на чистую воду. Скажи мне, паразит, ты гей? Бисексуал? Или обслуживаешь только женщин? Говори, гаденыш.

Я накапала корвалол в мензурку и налила воды в стакан. Затем поставила перед Александром Валерьевичем. Он выпил без возражений. Сашка, все еще не меняя позы, шепотом произнес:

— Только женщин. Что она хотела?

— Тебя отпросить с дежурства. Ты там популярен среди дам среднего возраста. Зачем, Саша, ты губишь свою жизнь? Зачем? Ты проделал такой путь, ты почти у цели. Зачем ты занимаешься проституцией? Тебе нужны деньги? Мальчик мой, ты получаешь зарплату за две ставки, у тебя повышенная стипендия. В общем, ты имеешь больше врача с категорией. На что тебе не хватает? Я хочу понять, что стоит дороже твоей жизни, твоей карьеры, твоей мечты? Почему ты поставил на кон свое здоровье и свою жизнь?

Сашка наконец поднял глаза, он был невероятно бледен и невероятно красив. Я ожидала увидеть слезы, но их не было, в его глазах была тоска и пустота.

— Вы уволите меня? — тихо спросил он.

— Надо бы, — ответил Корецкий, — какой из тебя врач, ты же проститутка. Зачем мне мараться с таким, как ты?

Сашка встал и направился к двери, но его остановил окрик директора.

— Сядь, я тебя не отпускал. Куда собрался?

Мальчишка лишь пожал плечами.

— Я сдал твою держательницу борделя в соответствующие органы. А за тебя я поручился. Теперь, если ты сделаешь что-то не так, я потеряю свое имя. Ты думаешь, что ты того стоишь?

В глазах Сашки мелькнула надежда.

— Я… мне… я хотел, — сбивчиво начал он.

— Не надо. На что тебе были нужны деньги? — тон Корецкого изменился, он уже не был так суров.

— Мне нужны книги и нужен репетитор по английскому.

— И все? — Александр Валерьевич был изумлен.

— Да, книги по биохимии только на английском. Статьи тоже, а я ни бум-бум, а знаете сколько стоит одно занятие? Я пытался заниматься. Так у меня самого не выходит. Я вроде слова выучил, но нужна грамматика, а чтобы ее учить, нужен учитель. Все так сложно, а еще мне нужны ботинки на зиму и куртка, где мне на все взять? Она обещала, что это недолго, что я смогу уйти, когда захочу.

— Прекрати. Скажи мне, я зря рискую своим именем?

— Нет, я обещаю.

— Хорошо. У тебя будут книги и преподаватель английского. С Катей сходишь в ГУМ за вещами. Она у нас женщина красивая, толк в одежде знает. Сейчас со мной пройдешь в урологию и сдашь анализы. За твоим лечением я прослежу лично. Саша, шаг вправо или влево… Ты меня понял?

— Я не могу…

— А на панели можешь? — опять взревел Корецкий. — Через не могу. Потом мне лично отработаешь. Пошел вон, сопляк.

Сашка побежал к закрытой двери, забыв, что ключ у меня.

— Стой, я сказал вместе в урологию. Катя, открой дверь.

Назавтра мой мужчина все уговаривал меня уделить Сашке больше внимания и говорил о нем с такой теплотой, как о родном сыне. А я думала: интересно, если у нас будет сын, он его будет любить? Или будет строить, как Любу? Нет, будет любить, я уверена, и с каждым днем я все больше мечтала о сыне.

Часть 14


Последние недели у меня с Александром Валерьевичем все не ладится. Он дерганый, потому что решил увезти дочь в Америку. Долго он думал, как с ней быть. Она окончила школу в двенадцать лет. Учить ее в Москве он считал бесперспективным делом. Да и кто её в таком возрасте примет в высшее учебное заведение. Для ее образования он выбрал Гарвард — Медицинскую школу. Только вот страшно. Как она там одна? Мы много говорили об этом. Один день он уверен в своем решении, на другой обвиняет меня во всех грехах. А в чем меня обвинять? Что влезла в его жизнь? Так мы вместе уже четыре года, мы каждый день вместе. Правда, живем на три дома. То у него с Любой, то у меня с мамой, то на нашей съемной квартире. О женитьбе он не говорит. Вот как тогда сказал, что не женится из-за возраста и дочери, так и все. А мне бы пора. Мне тридцать три однако. У меня тоже своя проблема. Беременность — десять недель. Я молчу, ему сейчас не до меня. Да и забеременела я обманом. Год не пила таблетки, и вот, случилось. Что я скажу ему? Женись? Так ведь не скажу. Думаю, придется выбирать между ребенком и любимым мужчиной — старым, с мерзким характером, но таким любимым. Он говорит, что ему со мной легко. А я таю. Я для него готова на все, только вот не на аборт. Мне нелегко с ним. Приходится становиться на горло собственной песне. Я ведь все для него, все, как он скажет, как захочет, как посмотрит. Мама говорит, что он меня поработил. Она его недолюбливает. А мне все равно. Ладно, вот через неделю он уедет, а там будет видно. Вернется, и все встанет на свои места. Примет он меня с ребенком или нет? Господи, как я проживу без него целых три месяца? Хорошо, что я не одна, ждать будет легче.

***

Настал тот день, когда я осталась одна. Ревела, как дура. И что ревела? Он же вернется, он улетел не навсегда. И только стоя под прохладными струями душа, я поняла. Он-то вернется, но вернусь ли я к нему, я не знаю.

Вчера сказала о ребенке маме. Она молчала долго. Просто сидела за столом, смотрела на меня и молчала. Потом очень серьезно произнесла.

— Ты сможешь его обеспечить? Сама, без его отца?

— Да, я смогу.

— Хорошо, тогда я тебе помогу.

— А если я буду с его отцом?

— Ты думаешь, ему нужен ребенок? В его годы? Не тешь себя надеждой.

— Мама, мы не говорили об этом. У него сейчас полно других, более важных проблем.

— Более важных, чем ты? — мама злилась.

— Мама, его нет в Москве и нет в стране. Я не знаю, я так переживаю, если бы ты могла понять…

— Конечно, могу, — мама прижала мою голову к своему животу. — Ты роди сначала, а там будет видно. Ты молодая женщина, красавица. Будет малыш — смысл жизни. Вот увидишь, Катя, как с его появлением все изменится, и ты изменишься, и профессор твой тоже изменится. Вот потом и разберетесь. А пока забудь о нем. Ты нервничаешь, а тебе вредно. Все у нас будет хорошо, у меня внук, уму непостижимо.

***

Прошло два месяца. Живот уже хорошо виден. Я надела на палец свое старое обручальное кольцо. Всем на все вопросы говорю, что замужем. Да, вот, вышла замуж и у меня все хорошо. Ношусь со своим животом, как с хрустальной вазой. Мне кажется, что он уже шевелится. Так, чуть-чуть. Делала УЗИ — у меня мальчик. Я знаю, как его назову, я говорю с ним, о многих вещах. Рассказываю ему о его отце.