— Дорогая, не бойся. Я все знаю. То, что случилось с Долли и Дашей Морозовой — уже не изменишь. Вам просто придется уехать отсюда, потому что негодяй ускользнул от властей и уже ходит вокруг дома, он хочет убить свидетелей своего преступления. Но я пришла не только предупредить вас об опасности. Я хотела поговорить с тобой. Не бойся того, что с тобой происходит. Я всегда знала, что ты унаследовала семейный дар — как только первый раз посмотрела в твое лицо. Ты очень похожа на мою мать, обладавшую таким же даром. Он был у матушки, пока она не вышла замуж и не познала мужчину. Ни у меня, ни у моих дочерей этого дара не было, я думала, что в нашей семье его больше не будет, пока не родилась ты. Девочка моя, тебе нужно научиться с этим жить, нужно принять свое предназначение. Я знаю, что не сразу, но ты смиришься со своей особой судьбой, тебе будет трудно, но потом ты будешь счастлива. Подумай над моими словами и прими выбор провидения.

Анастасия Илларионовна встала со стула, отошла в тот же угол, откуда появилась, и растаяла в темноте. Лизу непрерывно колотила дрожь. На ватных ногах она сползла с кровати, потянув за собой одеяло, и рухнула на пол у горящего камина. До утра она пролежала на ковре около огня, закутавшись в одеяло, и только к утру перестала дрожать, а потом еще долго приходила в себя.

Во второй раз к княжне пришла мать. Это случилось в подмосковном имении семьи Марфино. Покойная Ольга Петровна позвала дочку в свою спальню. Она стояла около маленького столика в изголовье кровати, и хотя вместе с Лизой в комнате была Долли, матушку видела и слышала только младшая из сестер.

— Дорогая моя, как я рада вас видеть, таких взрослых и прекрасных. Мы с вашим отцом снова вместе, смотрим на своих дочерей с небес и очень вами гордимся. Я хочу, чтобы вы знали, что я бы преодолела боль утраты и осталась бы на земле, чтобы вырастить моих девочек, но меня отравили. Если ты выдвинешь ящик этого столика, то увидишь мешочек, в нем трава, которая постепенно вызывает остановку сердца. Достань ее и сохрани. Это должно изобличить моего убийцу.

Лиза подошла к столику, выдвинула ящик и достала оттуда красный шелковый мешочек. Она посмотрела на мать и увидела, как та, послав ей воздушный поцелуй, растаяла в воздухе. Смертельный холод забрал у Лизы последние силы, и она упала. Девушка пришла в себя оттого, что теплые руки растирали ее ледяные пальцы, а родной голос звал ее сквозь черный туман — это Долли тормошила сестру, стараясь вернуть ее в сознание.

Потом мама и бабушка приходили к Лизе уже вместе. Это случилось в Англии, куда они приехали по просьбе брата Алексея. Девушке уже казалось, что, наконец, все будет хорошо, ведь они нашли не только брата, но и его жену и сына, которых сам Алексей считал погибшими. Об Элен уже было известно, что она теперь французская маркиза и живет в Дижоне. Для воссоединившейся счастливой семьи полной неожиданностью стало известие о том, что владелец соседнего особняка герцог Гленорг влюбился в Долли, попросил ее руки, и девушка приняла его предложение. В ту ночь, когда в присутствии императора Александра и принца-регента Алексей Черкасский объявил о помолвке сестры, к Лизе пришли сразу и мать, и бабушка. Они обе сказали, что дают свое благословение на этот брак, ведь герцог окажет неоценимую услугу их семье, а Долли будет с ним очень счастлива. Когда тени родных женщин растаяли в темноте, Лиза уже не смогла встать с постели, только ужасным усилием воли через несколько часов она заставила себя подняться и пойти к сестре, чтобы передать ей слова матери и бабушки.

Но с этой ночи духи как будто проторили дорогу в спальню Лизы. К ней начали приходить незнакомые люди, которые говорили ей вещи, важные для их семей, с тем, чтобы княжна при первой же возможности передала эти слова близким умерших. И каждый раз девушку колотила дрожь, она теряла сознание и погружалась в страшный, тяжелый полусон-полуявь, из черной ямы которого не могла выбраться по нескольку часов.

Вчерашняя ночь стала последней каплей, переполнившей чашу терпения княжны. Уже привычный могильный холод разбудил Лизу задолго до рассвета. Окинув взглядом камин и увидев яркие всполохи огня над толстыми поленьями, она сцепила дрожащие руки и приготовилась к худшему. Из самого темного угла выскользнула тень. Она начала проступать из сумрака, появились краски, и через несколько мгновений перед Лизой уже стояла величественная дама, одетая в голубой капот, украшенный серебряной тесьмой, и красивый кружевной чепец. Ее моложавое лицо, освещенное светом ярких голубых глаз, было приветливо, но вместе с тем и величественно. Дама заговорила, и властные интонации в ее голосе сразу выдали в ней царственную особу:

— Так вот какая дочка у князя Николая! Однако, ты — красавица. Правда, ни на кого не похожа: ни на мать, ни на отца, ни на бабушку. Но сегодня я пришла к тебе по очень важному делу. Завтра ты увидишь моего внука Александра и должна будешь помочь своему государю и своему Отечеству. Тебе нужно сказать императору, что его враг через полгода вернется обратно из ссылки, высадится в южном порту Франции, пройдет через всю страну и без единого выстрела возьмет Париж. Союзникам придется снова воевать с ним, они победят, но сто дней будут очень опасными для моего внука. Передай то, что я сказала, императору Александру, и не заботься о том, поверит он в это или нет. Я всегда была согласна со старой поговоркой: «Кто предупрежден — тот вооружен».

Дама улыбнулась Лизе, ее лицо стало необыкновенно обаятельным, и девушке вспомнились рассказы бабушки о том, как любезна и обходительна была покойная императрица Екатерина II. Государыня отошла в темный угол, откуда появилась, и через мгновение растворилась во тьме. Поняв, что императрица ушла, княжна вздохнула и попыталась подняться. Но черная холодная мгла накрыла девушку, и она потеряла сознание. Лиза пришла в себя только на рассвете, посмотрела на розоватые отблески теплого осеннего утра за окном и приняла решение, которое давно зрело в ее душе:

«Я должна положить этому конец. Если единственный способ прекращения этого общения с духами — потеря девственности, значит, я должна найти мужчину, который захочет меня, и стать женщиной».

Княжна уже давно думала о такой возможности избавления от своего тяжкого дара, но не могла решиться, ведь она была слишком молода, и не была уверена, что выбранный ею мужчина согласится взять девственность столь юного существа. Но завтра ей исполнится семнадцать лет. Ее невестка Катя в семнадцать стала женой Алексея, и они были очень счастливы. Если и ей повезет, то она найдет доброго молодого человека, которому понравится. Неужели он не захочет быть с ней? Но нужно было, чтобы ее избранник не догадался, что Лиза — девушка из знатной семьи, и если он будет считать ее крестьянкой или простой служанкой, тогда, возможно, он захочет провести с ней ночь.

«Цыганка, — подумала княжна, — как удачно, что я заказала для маскарада костюм цыганки».

Сначала она просто хотела повеселить родных и друзей, предсказывая им приятные события из их будущей жизни. Она не была уверена, что брат и тетушка позволят ей присутствовать на балу, но надеялась на это. Ведь на празднике волнение всех приглашенных должно быть сильным, и она хотела услышать мысли родных и увидеть картины того, что их ждет. Но теперь выбор костюма давал княжне шанс притвориться простой девушкой. Ведь цыганку вполне могли пригласить на праздник для развлечения гостей.

«Решено: на балу я не стану говорить с императором, пока не найду доброго одинокого человека, не связанного словом ни с одной женщиной, — подумала Лиза, — и, если такой человек найдется, прекращу эту муку».

Девушка на дрожащих ногах поднялась с постели и начала собираться в путь. Рано утром семья выезжала в имение Долли Гленорг-Холл. Всю дорогу княжна обдумывала свое решение, все больше убеждаясь, что оно выполнимо. Она даже решилась намекнуть на свое решение Долли, но та поняла ее не совсем правильно. Сестра решила, что Лиза хочет быстрее выйти замуж, и пообещала не только разрешить посетить бал-маскарад, но и познакомить девушку с подходящими молодыми людьми, приехавшими вместе с императором Александром.

И вот теперь, в свой семнадцатый день рождения, после бессонной ночи Лиза стояла у окна, глядя, как рассвет заливает розовым светом безоблачное сентябрьское небо над английским поместьем. Она в который раз спрашивала себя, хватит ли ей мужества совершить то, что она задумала, и твердо обещала самой себе не струсить и довести желаемое до конца.


Солнце наполнило спальню Лизы ярким золотистым сиянием. Теплый луч скользнул по обнаженным плечам девушки и заплясал в ее необыкновенно светлых, серебристых волосах. Молоденькая горничная Фаина старательно укладывала волосы хозяйки. Она разделила их на прямой пробор, сзади уложила в красивый узел, а вдоль щек выпустила несколько крутых локонов. Княжна внимательно вглядывалась в свое отражение, стараясь понять, какое впечатление она произведет на мужчин.

Все Черкасские были высокими, а она не догнала старших сестер, не поднявшись выше среднего роста, хотя фигурой напоминала княжну Елену. Тонкая, но с округлыми формами небольшой груди и плавных бедер, она напоминала изящную статуэтку из мейсенского фарфора. Правильное овальное лицо с тонкими чертами, большие золотисто-карие, цвета темного янтаря глаза и красиво вырезанный ярко-розовый рот делали ее внешность неповторимо своеобразной, и, по крайней мере, очень миловидной.

«Я не хуже других, — решила княжна, — и прическа, которую сделала Фаина, мне идет».

Но тут же подумала, что цвет волос у нее слишком редкий — потом мужчина легко сможет ее узнать, а это совсем не входило в планы девушки. Она решила, что волосы придется полностью закрыть, да и маску не следовало снимать даже ночью.

Легко постучав, в дверь вошла Долли. Она обняла сестру, расцеловала в обе щеки и, протянув красную бархатную коробочку, весело сказала: