– Немедленно? Что вдруг за спешная потребность в прислуге? Вы проявили такую храбрость, встретив нас в одиночестве. Есть другие, более важные вопросы…

Внезапно после огромного облегчения, которое она испытала, узнав, что будет жить, Джиллиан охватил гнев. Мужчина всегда находит более важные вопросы, чем приготовление обеда, но если обед оказывается не идеальным или не таким, какого желал этот самый мужчина, бьют именно женщину, которую перед этим учили, что есть вещи поважнее обеда. В тот момент для Джиллиан не имело значения, побьют ее сейчас за назойливость или потом за нерадивость. По крайней мере, она получит удовольствие выговориться, раз уж ее все равно побьют.

– Они могут быть поважнее для вас, милорд, – сказала Джиллиан, – но для меня, отвечающей за обед, отправить прислугу работать…

– Вы, наверное, сумасшедшая! – воскликнул Адам. – Сначала вы обвиняете меня, причем без малейшего повода, в желании убить сначала вас, а потом и все население замка, чтобы скрыть следы преступления, а теперь, когда замок захвачен, начинаете бормотать об обеде. Разве сейчас время думать о еде?

– Если хотите поесть до наступления темноты, сейчас как раз время, – изящно парировала Джиллиан.

Иэн зашелся от хохота, и даже Джеффри улыбнулся, хотя глаза его были по-прежнему холодны. Джиллиан, которая напряглась от испуга, когда этот едкий ответ сорвался с ее губ, изумленно разглядывала лица стоявших перед ней мужчин. Адам выглядел смущенным, а Иэн и Джеффри веселились. Явно никто из них не сердился за ее колкость. Она вздохнула свободнее.

– Вы оба настолько правы, – сказал Иэн, – что я не знаю, чью сторону взять. Не могу отрицать, что не отказался бы от обеда в урочный час. Твоя кухня в Кемпе, Адам, оставляет желать лучшего, и я соскучился по еде, хоть чуть-чуть более приличной, чем та, которую подавали в лагере в то время, когда кто-нибудь вспоминал о ней.

Адам пожал плечами.

– Ладно, я подчиняюсь неуемным потребностям ваших желудков, иначе меня сейчас обвинят в желании уморить голодом отца и брата. Ради Бога, леди Джиллиан, созывайте свою прислугу и задайте ей работу, но не забудьте вернуться к нам сюда.

Джиллиан, сделав реверанс, поспешила разбудить жизнь в замке. Теперь она понимала, что Осберт лгал, утверждая, что Адам желает ее смерти. Не лгал ли он и о желании Адама захватить ее земли? Но если Адам не хочет и ее земель, чего же он хочет? Не уйдет ли он просто так, оставив ее на произвол ее мужа, когда обнаружит, что Осберт и Саэр выкрали из замка все, что было в нем ценного, все драгоценности, все деньги до последней монеты, даже всех приличных лошадей и одежду?

Джиллиан даже не заметила, что в мыслях уже называла «чудовище» Леманя «Адамом». Невозможно было охарактеризовать этого юношу с подвижным лицом какими-либо определенными словами. Искаженное яростью лицо Адама могло быть страшным; смягченное любовью… Джиллиан тряхнула головой, отгоняя эту мысль. Она была замужем, и, кроме того, у него наверняка и без нее большой выбор женщин. Он и не взглянет на нее. И все-таки она не чувствовала его отчужденности. Лицо Адама, когда он не злился, было таким открытым и… и… дружеским.

Джиллиан была чрезвычайно далека от истины, полагая, что Адам не взглянет на нее. Когда она направилась к лестнице, Иэн и Джеффри наблюдали за глазами Адама, пожиравшими ее, с чувством глубокой тревоги.

– Адам, – строго произнес Иэн, когда Джиллиан исчезла из виду, – ты обещал обращаться с женщиной как порядочный человек.

– Что? – прошептал Адам, словно очнувшись, и недоуменно посмотрел на Иэна.

– Леди Джиллиан – твоя пленница. Я тебе не хозяин, сынок, но надеюсь, что ты не намерен опозорить твоих учителей, меня и Роберта Лестерского, силой обратив ее внимание на себя.

– Силой?! – кровь залила щеки Адама. – Нет! Как ты можешь…

– Адам… – укоризненно повторил Иэн, – ты понимаешь, что я не имею в виду, что ты повалишь ее и изнасилуешь, но… Бог свидетель, ты очень привлекательный мужчина, сам знаешь. Женщина – в твоих руках. Ты не должен заманивать ее в свою постель.

– Иэн, – взмолился Джеффри, – а тебе не приходит в голову, что соблазнителем может оказаться вовсе не Адам?

– Да ладно тебе, – попытался отмахнуться Иэн.

– Послушайте меня, – настаивал Джеффри. – У леди Джиллиан есть все основания полагать, что Адам – главный среди нас. Он вел с ней переговоры. Он заговорил первым, когда мы вошли в зал. Хотя Адам сообщил, что мы его отец и брат, но это было позже. Вы не заметили, что поначалу она смотрела исключительно на Адама?

– Что ж, если бы я был женщиной, я бы тоже смотрел на него, – весело заметил Иэн.

– И, тем не менее, мы не должны забывать и о другой возможности, – промолвил Джеффри, – что леди Джиллиан убила своего искалеченного мужа после смерти своего покровителя, а теперь, вынужденная сдать замок превосходящим силам, намерена освободиться от нас хитростью.

Адам вспыхнул, но его сердитый протест потонул в яростном крике Иэна:

– Чепуха!

Джеффри пожал плечами.

– Надеюсь, что так, но умоляю тебя подумать над тем, что эта женщина уже совершила. Она отправила из замка полностью вооруженный отряд всадников без единого выстрела. Она спасла всех своих слуг, не получивших ни единого синяка, поскольку, вне всякого сомнения, кое-кто из наших людей, увлекшись, набил бы морды слугам, попадись они под руку, когда Адам вошел в замок. И самое главное: она заставила нас всех – и меня тоже, должен признать – чувствовать себя грубыми чудовищами, угрожающими и запугивающими одинокую, беспомощную, беззащитную женщину.

– Но ты же не можешь поставить ей в вину желание спасти прислугу, – быстро произнес Адам.

– Я не могу поставить ей в вину ничего из сделанного ею, – нетерпеливо отозвался Джеффри. – Если единственным желанием леди Джиллиан было защитить себя и слуг, она действовала исключительно разумно. Я только прошу вас подумать, многие ли женщины осмелились бы встретить в полном одиночестве целую армию, даже без нескольких служанок, которых она отдала бы на растерзание при необходимости? Это требует большой силы духа.

Иэн покачал головой.

– Я не верю в это. То, что эта женщина обладает мужеством и мудростью, ясно видно по ее поступкам, но то, что она убийца и замышляет какое-то предательство… этого нет в ее лице.

Адам вспомнил лицо Джиллиан и испытал странное головокружение. Лицо было очаровательное, с мягкими линиями и большими темными глазами в обрамлении длинных кудрей. Мог ли этот нежный рот с такими мягкими розовыми губками вымолвить лживые слова? Адам нежно любил Иэна и безмерно уважал его военные таланты, но он знал и то, что Иэн не всегда хорошо разбирался в людях. У него было такое доброе сердце, что он в каждом видел только самое лучшее. С другой стороны, Адам почитал Джеффри как проницательного человека. Джеффри почти никогда не ошибался в оценках характера и целей того или иного человека.

– Ты действительно думаешь, что леди Джиллиан убила своего мужа? – сурово спросил Адам.

Джеффри обеспокоено нахмурился.

– По правде говоря, я нахожу, что в это трудно поверить. Если бы она не была женщиной, я сказал бы, что эти глаза, голос и манеры говорят о храброй душе, встречающей неизбежное с великим мужеством и честью.

– Ну, вот видишь, – удовлетворенно произнес Иэн.

– Подожди, – прервал его Джеффри. – Иэн, подумай, как часто ты бывал заморочен Элинор, которая вынуждала тебя сделать то, что ты делать не собирался. Способность маскировать правду – лучшее оружие женщины. Помни, что наши интересы и интересы леди Джиллиан – в ее понимании, по крайней мере – не совпадают.

– И это делает ее убийцей? – спросил Адам.

– Нет! Я на самом деле ни в чем эту бедную женщину не обвиняю. Я только пытаюсь предостеречь вас, что красивое лицо, мягкий голос и манеры не могут свидетельствовать о виновности или невиновности. Я хочу сказать, что за ней надо понаблюдать. Адам, ты часто смеялся надо мной, рабски очарованным, как ты выражался, каждым волоском Джоанны. Я, по крайней мере, знаю, что у нас с ней одна цель, даже если мы иногда стремимся к ней разными путями. Не позволяй себе так же очароваться женщиной, стремления которой отличаются от твоих.

– Я не собираюсь становиться рабом женщины, – гордо ответил Адам.

– Никто никогда не собирается, – сухо заметил Иэн. – Часто вообще не собираются любить. Тут Джеффри прав. Леди Джиллиан – очень красивая женщина. Я предупреждаю тебя: не вздумай воспользоваться ее беззащитностью. И будь осторожен, чтобы не позволить и ей воспользоваться твоей беззащитностью как оружием против тебя.

Когда Иэн умолк, они вдруг обратили внимание, что тишина и пустота исчезли из замка. Доносившиеся со стороны лестницы звуки указывали на то, что слуги поднимались наверх, чтобы перейти на лестницу, ведущую во двор. Джеффри тоже поспешно направился к выходу, чтобы ожидавшие на стенах и во дворе воины не приняли это за внезапную атаку. Иэн и Адам увидели, как он остановился и перебросился несколькими фразами с Джиллиан, которая затем направилась к ним. В руке у нее по-прежнему был свиток, который она держала еще тогда, когда они только вошли в замок. Именно его она и вручила Адаму. Она опять дрожала и выглядела испуганной, хотя и не так, как при их первой встрече.

– Я сдала замок, – сказала она чуть слышно, – и он теперь в ваших руках, но я не уверена, что имела право отдать его вам.

Адам угрюмо улыбнулся.

– Теперь об этом думать, пожалуй, поздновато. Мы уже здесь, и если только это не какое-то заколдованное место или вы не открыли способ делать вооруженных людей невидимыми, у вас нет возможности выгнать нас отсюда.

Джиллиан посмотрела на него и опустила глаза.

– Я и не хочу, чтобы вы уходили отсюда, – тихо сказала она.

Адам снова покраснел. Он поднял руку, чтобы прикоснуться к ней, но пергамент, который она отдала ему, помешал этому намерению. Наступила неловкая пауза, когда Адам сообразил, что он собирается сделать, и напомнил себе, что, возможно, предостережения Джеффри и Иэна – отнюдь не пустой звук.