Портной работал в крошечной лавке между первым и вторым мостом, переброшенными через Джелум. Вчера Арчи уехал из Шринагара, и Нерис изо всех сил старалась быть хорошей компаньонкой для Миртл. Она с трудом справлялась с поставленной задачей, поскольку только что получила письмо от Эвана, в котором он сообщал, что дела миссии задерживают его в Каргиле и он не сможет приехать в Шринагар до конца октября. Настроение испортилось, она почувствовала себя еще хуже, чем в Лехе. Неужели он не хотел увидеться с ней? Почему работа для него всегда на первом месте? Как бы то ни было, она не поддалась хандре, не осталась лежать на веранде в «Эдемских садах», а отправилась с Миртл за покупками.

Едва завидев клиенток, портной вскочил со своего стула за прилавком, усадил дам в кресла и начал быстро доставать с полок рулоны ткани.

— Шелк, мадам. Самый лучший.

Водопад из светло-зеленой ткани хлынул на колени Нерис.

— Туссор, лен, хлопок.

Серебристая, розовая, фиолетовая, серая и белоснежно-белая ткани. Нерис никогда не видела такого богатства. Она осторожно провела рукой по мягким складкам. Ей действительно нужна была новая одежда, может, не такая прекрасная, как у миссис Конвей-Фриборн, но гардероб давно требовал обновления. У Нерис даже было немного денег, которые она могла потратить на себя, — несколько сотен фунтов осталось от наследства, которое она получила от дедушки и бабушки. Нерис долго не решалась начать тратить их, все надеялась, что когда-то сможет купить дом для них с Эваном или пожертвовать на хорошее дело (правда, в последнее время мысли о благотворительности все реже посещали Нерис). Но, может быть, сейчас как раз то время, когда можно потратить немного на себя?

— Твид, — уверенно сказала Миртл, отодвигая летние ткани. — Нерис, тебе понадобится фирен.

— Что это такое?

— Длинное кашмирское пальто с широкими рукавами. Теплое, практичное. Очень удобно зимой. Холода не за горами.

Вернулся портной с тяжелыми мотками плотной ткани. Он развернул несколько образцов, и они втроем принялись выбирать, сравнивая толщину и качество плетения. Фаворитами были тонкая шерсть нежно-фиолетового цвета и зеленый твид с ярко-красными полосами. Однако Нерис в конце концов выбрала серо-голубой твид (цвет напоминал туман над озером) и долго не могла определиться с фасоном платья. Затем портной снял все необходимые мерки и записал их в блокнот с черной обложкой и желтыми страницами, тонкими, как шелуха репчатого лука. На тяжелом латунном подносе принесли самовар и все необходимое для чаепития. К чаю был свежий хлеб, который доставили прямо из печи местной пекарни, расположенной в дюжине ярдов от дома.

Весь процесс занял не больше двух часов, и Миртл сказала, что они справились очень быстро с таким важным делом.

— Через семь дней будет готово, мем-сагиб, — пообещал портной.

День плавно переходит в вечер. Нерис и Миртл наконец выбрались из ателье. Засунув руки в карманы юбки, Миртл окинула взглядом узкую улочку. Ее темные волосы немного отросли и теперь красиво обрамляли миловидное лицо. Неизменная помада алела на пухлых губах. Нерис подумала: «Красивая и смелая».

— Сейчас половина пятого. Нужно идти в Перевязочный клуб, — заявила Миртл. — Веселья там точно не будет, но, может, ты захочешь составить мне компанию? Мы выпьем по чашке чаю с булочкой. Хотя булочек может и не быть в связи с продуктовыми ограничениями.

На самом деле организация, созданная женами военных и гражданских, называлась «Поддержка военных поставок». Добровольцы сидели за длинными столами, сортировали и упаковывали бинты для отправки на фронт. Нерис представила дам из клуба, занятых подобной работой, отравляющих воздух вокруг себя омерзительными сплетнями. Быть там не хотелось совершенно, к тому же улицы старого города выглядели очень заманчиво.

— Может, в следующий раз. Я бы хотела прогуляться.

Миртл с удивлением посмотрела на нее.

— Прогуляться? Здесь? Может, лучше отправиться на шикаре в Сады Шалимара?

— Если загуляюсь, приеду домой на тонга, — улыбнулась Нерис.

Миртл ушла в клуб, а Нерис решила посмотреть на местные пекарни, которые затерялись среди лотков и магазинчиков. Пекарня представляла собой яму, вырытую в земле, в которой пекарь сидел на корточках перед глиняной печью, под которой горел костер. Пекарь наклонился вперед и подул на красные угли. Нерис стояла достаточно далеко, но жар от печи все равно лизнул ей губы и лоб. Великолепный кашмирский хлеб, который так поразил ее днем, выпекался прямо на стенках печи. К пекарне подошли три мусульманки. Вспотевший от жара пекарь встал в полный рост и продал им несколько свежих румяных лепешек, сняв их с самого верха печи. Нерис не была голодна, но перед ароматом свежеиспеченного хлеба с кунжутом устоять было невозможно. Она купила лепешку и съела ее по дороге к берегу реки, которая виднелась в конце улицы. Она прошла мимо магазинов, торгующих разнообразным скарбом. В одном продавали алюминиевые кастрюли и чайники, в другом — нитки и веревки (тут были и тончайшие шелковые нити, намотанные на деревянные пирамидки, и мотки толстенных канатов), в третьем — растительное масло, рис и дрова, которые использовали также в качестве противовеса на примитивных весах. Мужчина вел под уздцы осла с огромной вязанкой дров на спине.

Подойдя к каналу, Нерис посмотрела вначале налево, потом направо. Лабиринт каналов, соединяющий маленькие озера и реки, в Шринагаре был гораздо обширнее, чем паутина пыльных улиц. Поверхность воды покрывала зеленая тина. Там, где проходили лодки, оставался черный маслянистый след и становилась видна толща воды.

Шикар было очень много. На одних были установлены навесы, чтобы защитить пассажиров от случайных взглядов прохожих, другие были под завязку загружены зеленью, собранной на плавучих огородах. На берегах кипела жизнь. Женщины мыли посуду и стирали одежду, отбивая ее о гладкие камни. Дети голышом плескались в воде, а рядом девушка вылила в воду ведро помоев. Жалкий, худой козел, расставив ноги-тростинки, стоял возле забора. Куры копались в мусоре, который толстым слоем покрывал ступеньки, ведущие к реке. На пароме с невысокой оградой под присмотром мальчика-пастуха перевозили стадо овец. Паромщик тянул за канат, переброшенный через канал, и тем самым приводил паром в движение. Как только край парома уткнулся в противоположный берег, овцы гурьбой высыпали на него и потрусили вниз по улице в сторону старого города. Высокие деревянные дома нависали над каналом. Окна на верхних этажах были распахнуты настежь, легкий бриз раскачивал шторы.

Нерис замерла в нерешительности, она не знала, куда идти дальше. Дорожка слева упиралась в шумный рынок. Под изорванными навесами коптили свинину и козлятину, используя в качестве жаровен почерневшие от копоти бочки из-под нефти. Справа виднелись кирпичные опоры моста. Нерис сделала несколько шагов и повернула в первый попавшийся переулок, который тянулся параллельно каналу. В сложном переплетении улиц, домов, стен и тупиков она потеряла ориентиры и уже не помнила, где лавочка портного и пекарни.

Осторожно пробираясь между кучами мусора и зажимая нос, она начала двигаться в направлении, как ей показалось, блестящей ленты канала. Повозки преградили ей путь и заставили свернуть в сторону. Нерис нырнула в переулок, по которому мог пройти только один человек. Затем был резкий поворот, за которым улочка внезапно разделилась на две, а небо над головой закрыли полоски ткани, которые после покраски вывесили сушиться на ярком солнце. Бородатый мужчина в красной чалме прошел мимо Нерис. Она вжалась в стену, чтобы пропустить его. Она поняла, что заплутала. Единственное, что она могла сделать в этой ситуации, — это искать путь к каналу, где можно было нанять шикару, или выйти к дороге, достаточно широкой для тонга. Чем дальше Нерис уходила от рынка, тем меньше людей встречалось ей на пути. Иногда она в полном одиночестве брела между высокими каменными стенами с деревянными ставнями. Немногочисленные прохожие с любопытством смотрели на одинокую европейку, которая осмелилась выйти из безопасного района плавучих домов и клубов. Нерис подумала, что совет Миртл отправляться в Сад Шалимара на самом деле был очень разумным.

Размышляя о том, сможет ли она вернуться тем же путем, что пришла, Нерис посмотрела назад. Внезапно она ощутила сильный толчок, который едва не сбил ее с ног. Казалось, в переулке никого не было, но потом Нерис посмотрела вниз и увидела троих детей, худых чумазых малышей. Их лица потемнели от грязи, но глаза сияли ярко. Старшей девочке на вид было пять или шесть лет. За спиной у нее была люлька с младенцем. Ее брат схватил Нерис за юбку. Девочка что-то сказала и жестом позвала Нерис за собой. Малыш внимательно смотрел на Нерис. Она никак не отреагировала на предложение девочки, и та повторила свой жест с таким видом, будто Нерис очень глупая, раз не понимает элементарных вещей. Троица живо напомнила ей учеников из Леха. Она скучала по их веселым песням и звонкому смеху и даже по тем маленьким упрямцам, которые не хотели ничему учиться.

Нерис немного знала ладакхи, но здесь говорили на другом языке — кашмирском, который она не знала. Она попыталась сказать несколько фраз на хиндустани, но дети не слушали и продолжали толкаться. Нерис сдалась и позволила ребятне утащить себя. Они прошли еще один грязный переулок, его сторожили плешивая собака и нищий. Собака принялась лаять, нищий — грозно потрясать палкой. Дети остановились возле дверного проема, занавешенного куском мешковины. Нерис отодвинула его в сторону и перешагнула порог темной комнаты. Она часто заморгала и окинула взглядом помещение. В каморке с земляным полом почти ничего не было, пахло кислым молоком, пóтом и грязью. В углу, на мешках с соломой, лежала куча рваного тряпья, которая заменяла людям постель. В другом углу стояли кастрюля и сковородка, несколько тарелок, накрытых грязной марлей. В середине комнаты, на квадратном отрезе того, что раньше было ковром, сидела молодая женщина. Очень худая, изможденная. Ее волосы покрывал платок-дупатта, бесформенное и грязное одеяние из хлопчатобумажной ткани не скрывало ужасного состояния ее тела. Грязные ступни покрывали болезненные трещины. Перед женщиной стояла небольшая прялка. Когда Нерис и дети зашли в комнату, она выпустила из рук челнок с яркой шерстяной ниткой и пустыми глазами посмотрела на них. Одна из девочек начала что-то быстро говорить, вероятно, объясняя матери, зачем они похитили Нерис. Ткачиха слабо улыбнулась «заложнице». Неизбывная печаль в глазах этой женщины ударила Нерис в самое сердце. Маленький мальчик ущипнул маму за руку. Ее улыбка мгновенно погасла. Она погладила его по голове, затем отвернулась и, подхватив небольшой комочек шерсти, продолжила свою работу. Нить, которой ткала женщина, была настолько тонкой, что Нерис, которая стояла совсем близко, едва различала ее в полумраке комнаты.