– А он уже был, – беззаботно отозвался Дэн и послушно отпустил меня, не забыв аккуратно поправить мне челку, по замыслу Марины достигающую по длине передних прядей. Впрочем, мне было не до фривольного обращения с моими волосами. Я в некотором обалдении огляделась вокруг – действительно, пока мы с ним общались тет-а-тет, коридор заполнился студентами, только что вышедшими из душных аудиторий после полуторачасового непрерывного сидения. Ребята из нашей группы с самым усталым видом гуськом вытаскивались в коридор, правда, среди них я так и не увидела Ольгу Князеву, но некоторые из одногруппников, заметив живописно застывших меня и Дэна, в удивлении переговаривались. Кто-то даже улыбался.

Естественно, чего им не глазеть на нас? Выходят они с лекции, а перед ними такая чудная картина маслом! Одногруппница-балда и плейбой местного разлива чуть ли не в объятиях. У них махом появился повод для самых шикарных сплетен… Да что уж там, я и сама посплетничать люблю – чем еще заниматься в группе, где всего четыре парня, а остальные девчонки? Мы всем подряд косточки перемываем – таково уж устройство женского коллектива. Но не только мои одногруппники обратили на нас внимание.

– Здорово, Дэнв! Твоя девушка? – весело спросили парни, проходящие мимо меня и Сморчка – очередные знакомые Дэна, и всем им хотелось пожать его руку. Что они и сделали, на время загородив нас со Смерчинским от любопытных взглядов. А Денис наконец переключил внимание на других.

– Мой друг, – отрицательно покачал он темноволосой головой (наверняка прическу лаком и гелями укладывает).

– Привет, друг! – тут же захотели познакомиться парни со мной. – А зовут тебя как?

– Чип, – важно отвечал Дэн, опередив меня, а у меня от изумления брови поползли вверх. – А я Дейл, мы команда, – и он опять притянул меня к себе за плечи и выставил вперед указательный и средний палец в форме буквы V – так часто любят фотографироваться японские и корейские тинейджеры.

– Круто! – закивали парни. – Дэнв, приходите к нам на квартирник!

– Во сколько?

– Часов в одиннадцать. С тебя – сам ты и твой друг, с нас – все остальное, – усмехнулся один из ребят, не такой высокий, как остальные, но порочно-хорошенький, неформального вида и с черной длинной челкой, и все они скрылись из виду, успев крикнуть вразнобой, что ждут нас обоих.

– Отпусти меня, идиот! Какой я тебе Чип? Еще Гайкой назови, – резко отпихнула я Дениса.

– Ты сказала, что Бурундуком тебя больше называть нельзя, вот я и придумал заменитель: Чип и Дейл, они всегда спешат на помощь. Ты Бурундук, и я тоже, тогда тебе будет не обидно. – Он нес такую ахинею, что я даже не знала, что сказать, а теряюсь я редко. – Ладно, Маш, приятно было пообщаться, мне пора, встретимся… у вас же сегодня четыре пары? – сам у себя спросил он и сам же ответил: – Вроде бы да. Тогда после четвертой пары в малом читальном зале на первом этаже, идет?

– Нет, не идет, сам иди… – отозвалась я, уже ничего не понимая, но Смерчинский уже исчез, не забыв похлопать меня по руке, и теперь смешался с толпой, громко разговаривая с очередными знакомыми. Он оглянулся напоследок, подмигнул мне и через пару секунд пропал из виду, словно его унес ветер.

Я только лицо потерла.

Нормально. Подошел, напугал, можно сказать, облапал и свалил довольный. Я, конечно, люблю веселье, шутки и розыгрыши, но… Что это?! И откуда ему известна инфа про Никиту?

– Лучше приди, – услышала я за спиной ленивый голос Славы, покинувшего наконец свой подоконник.

– Почему? Не приду, и все, – фыркнула я.

– Ну-у-у, как хочешь.

Слава флегматично пожал могучими плечами и тоже куда-то ушел. Еще один бой с приветом.

– Машка! Машка! – увидев, что я осталась одна, подлетели ко мне подружки. – Пошли быстрее на историю архитектуры! Расскажешь нам все в аудитории!

– Чего вам рассказать? – их слова не привели меня в восторг, а только еще больше разозлили.

– Что у тебя с Дэном Смерчинским? Вы в коридоре чуть ли не обнимались! – деланно заохала Марина. С ней мы уже третий год подряд общаемся почти ежедневно. Она и Лида были одними из первых, с кем я познакомилась первого сентября, зайдя в здание университета в качестве не абитуриента, а настоящего студента. С ними же я и продолжала дружить и до сей поры. А еще они приходились друг другу двоюродными сестрами, которых часто принимали за родных – из-за того что девчонки очень похожи. Обе черноволосые, темноглазые, высокие (у Лиды так вообще рост классный, модельный), длинноногие и миловидные. При этом очень прикольные. Они постоянно цапаются и частенько ехидничают, в шутку называют себя моими «мамочками» и желают быть моими свахами, конкретно этим доставая. Иногда мне кажется, что мечта девчонок – организовать мою личную жизнь и найти мне хорошего парня, а мне нужен только один – Никита. Правда, кузин это не смущает, и они периодически зовут меня на свидания и знакомят с разными парнями.

Несмотря на эти мелочи, сестренок я очень люблю, и они действительно классные! Маринка хитрая, веселая и заботливая, обожает давать советы, о которых я не прошу, часто кажется легкомысленной, но на самом деле ранима и эмоциональна. Лидия несколько расчетливая, часто кажется холодной, но на самом деле отзывчива и терпелива, она смелая и любит говорить правду, например, прямо в лицо заявляет, что мне с Никитой никогда парой не стать, поэтому надо найти себе другого парня. Маринка тут же подтверждает эти слова. Я редко обижаюсь на кузин, а вот кричу часто – но девчонок это только веселит. Впрочем, хорошие подруги часто друг на друга орут и направляют на путь истинный.

– Бурундукова, ты когда успела познакомиться со Смерчинским? – жарко прошептала мне на ухо Лида. – Как? М?

– Машка, у вас что-то есть? – повисла на локте Маринка. – Ну, расскажи! Вы так мило обнимались в коридоре!

– Никто не обнимался, отстаньте от меня!

Они явно не верили. Еще несколько одногруппниц-дурочек, окруживших меня, с глупыми улыбочками тут же начали задавать идентичные вопросы. Нет бы спросить, почему я опоздала, так нет, всех только и интересовало, что произошло между мной и звездой университета!

– Да ничего у нас нет! – рявкнула я, сама себе напоминая брешущего пса.

– Как так? – возмутилась Лидия. – Надо, чтоб было. У Дэна как раз девушки нет. Забывай уже кое-кого и становись ею смело!

– Он ведь такой миленький и такой классный! – вторила ей сестрица. – Прямо хочется подойти, обмотать веревкой, забрать себе, спрятать в кладовке и никому не показывать!

– Я смело сейчас вас всех убью, – покосилась я на подруг, прекрасно понимая, что за человека они имеют в виду под этим загадочным «кое-кем». О том, что я испытываю нехилые симпатии к Никите, знали только они, эти две черноволосые сестрички. Это ведь не они проговорились Смерчинскому насчет Ника? Нет, они точно не могли.

– Кого Машка должна забывать? – тут же стало интересно остальным, и я вынуждена была отбиваться заново. Таким вот образом мы и дошли до нужной аудитории на своем этаже, но и там меня не хотели оставить в покое. Всем было интересно, что связывает нас с Денисом Смерчинским, «с тем самым классным парнем». Недостаток дружной группы – а наша группа была именно такой – в том, что все всё хотят знать про других и постоянно лезут в чужую личную жизнь. Даже наши парни умудрились поинтересоваться, «не стали ли мы с Дэнвом Смерчем близки, и когда только успели?» Мальчишки вообще долго ржали и спрашивали всякую ерунду. В Димку Чащина, задавшего мне самый бестактный и неприличный вопрос, а после дико захохотавшего, я даже кинула тем самым учебником по философии, умудрившись проорать не совсем приличное ругательство. При этом я едва не попала в препода, раньше обычного пришедшего на занятие, за что и получила обидный выговор.

– Вы на факультете искусствоведения учитесь, Бурундукова, а ведете себя так, как не всякий физвозник себе позволяет, – сказал пожилой и очень почтенный преподаватель по истории архитектуры. – И вы собираетесь работать в сфере культуры… Печально, – он покачал головой и скорбно отправился на кафедру.

– Извините, Иван Давыдович, – пробормотала я, опустив голову. Показала до сих пор хохочущему одногруппнику кулак и уселась на свое место, рядом с Лидой и Мариной, которые косились на меня и тихонько хихикали. Они явно мне не верили и очень жаждали узнать подробности моих с Дэном отношений. Думали, что я не хочу рассказывать при всем честном народе. А что могла я сказать им? О том, что мы были знакомы двадцать минут, я успела обозлиться на него, как кобра на Рики-Тики-Тави, разорившего ее гнездо, и что он сделал мне загадочное предложение насчет Князевой и Никиты. Да они этому не поверят и напридумывают кучу всего!

Кстати, о Князевой… Я огляделась. Ее не было на предыдущей паре, и сейчас тоже нет, хотя она довольно-таки правильная девочка, не позволяет себе прогулы. Почуяла, что мистер Крутой Чувак будет ею интересоваться, и не пришла на учебу? И вообще что такому, как он, надо от такой, как она? Неужели влюбился?

– Лида, а где Оля? – шепотом поинтересовалась я у подружки, продолжавшей выразительно коситься на меня из-под длиннющей, ровно выстриженной черной челки.

– Какая еще Оля? – явно удивилась она вопросу.

– Князева, какая еще, – проворчала я. Будто бы у нас было с десяток Оль. – Где эту цыпу носит?

– Откуда мне знать? Я же не ее личный пастух, – пожала подруга плечами, настороженно глядя на меня. – Не было ее сегодня. А зачем тебе Князева?

– Надо спросить кое-что, – не стала вдаваться я в подробности. Мне показалось, они с Мариной переглянулись.

– Лучше бы ты нам рассказала, зачем со Смерчем обнималась. Мамочкам же интересно, а ты молчишь! – Заявила Маринка, теребя кулон на цепочке. – Нам же обидно, что ты все в секрете держишь.

– Не обнимались мы, идиотина ты эдакая. И какой он Смерч, – фыркнула я, – дебил он редкостный.

Кажется, последнюю фразу я произнесла громковато, потому как преподаватель, стоящий за кафедрой и рассказывающий что-то об архитектуре девятнадцатого столетия, чуть повысил голос и сказал мне укоряюще: