– Значит, никому не скажем?

– Да, милый. А купи мне еще мороженого?

В течение этого же дня хорошие друзья Счастливчика (а парень и девушка как раз имели честь относиться к этому кругу) уже знали о том, что, «кажется, наш Дэнв нашел себе девушку!». Естественно, всех очень сильно заинтересовал этот факт и, устроив целую конференцию по мэйлу, они долго спорили, кто первым узнает у их лидера, то есть Смерча, подробности. Они не сомневались в том, что Дэнни обзавелся второй половинкой, прекратив страдать из-за старой любовной неудачи, – а в том, что он именно страдает, никто из ребят не сомневался. К тому же некоторые из них вспомнили, как Лаки Бой обнимался с какой-то девчонкой прямо на перемене в университете. Те, кто, по меткому выражении Марии, входил в круг неблизких друзей Смерчинского, вошли в самый настоящий раж. Один из его приятелей, изрядный приколист, даже предложил в понедельник объявить что-то вроде «дня любви» для Смерча и устроить тому всяческие романтические сюрпризы, а заодно познакомиться с его девушкой.

Ланде, случайно зашедший к ним «на огонек», пришел в тихий ужас – о том, что скрывает Смерч, никто из этих ребят узнать не должен был, но каким-то образом тайное стало явным. Хорошо еще, самое главное так и оставалось для всех загадкой. Конечно, Смерч скрывал не такой уж и великий секрет, но это было его личной тайной и рассказывать о ней всем подряд он не собирался. Обо всем, как Денис и говорил, знали только сам любитель шарфов Ланде, зеленоволосый парень по кличке Черри и еще несколько человек, в том числе вроде бы и задорная с виду третьекурсница с громким голосом, которая вроде бы должна была помочь Дэну. Но все планы Счастливчика теперь могли просто-напросто поплыть только из-за того, что кто-то распустил нелепые слухи! По крайней мере так считал Ланде.

Превозмогая неприязнь, он связался с Черри, как раз засыпавшим после бурной ночной вечеринки, и, выслушав от того кучу брани, сказал взволнованно:

– Заткнись хоть на минуту и выслушай умного человека.

– Ну, хрюкай, – барственно разрешил ему зеленоволосый.

– Тут у Дэнва проблемы, – сухо начал Ланде. – Тут все думают, что он начал встречаться с Бурундучком, ну с той девочкой, помнишь?

– И? – зевнул на том конце провода Черри.

– Шевелить мозгами иногда не менее полезно, чем пить, – изрек светловолосый полунорвежец. – Прикинь, вдруг у него вообще ничего не получится… И как раз из-за этого. Да и не нужно, чтобы о нем такие слухи ходили. Дэнв вообще ни к каким отношениям не готов. Наверняка ему это слышать по меньшей мере неприятно. Или просто элементарно больно.

– А, точно, – дошло наконец до второго молодого человека. – Если у него не получится, тогда он точно доведет меня до суицида своим нытьем. Черт дери всех сплетников на свете! И нашего бесконечного добряка… Ладно, придурок, мы поможем.

– Сам придурок, – огрызнулся Ланде, – но поможем.


В понедельник слухи умудрились разлететься и по университету.

Молодые люди, увидевшие Дениса и Машу на площади Трех роз, долго еще обвиняли друг друга в том, кто первым проговорился остальным.

– Мы же договорились молчать, Лена! – говорил потом, через день, парень, сердясь.

– Я и молчала! Я только Янке по секрету сказала, но она умеет хранить секреты! Ты же знаешь, – призналась наконец девушка.

– Знаю! – фыркнул парень. – Теперь не только я. Все знают! Твоя Янка растрезвонила всем на свете. У нее вообще язык без костей – все кости мозг забрал и сконцентрировал в себе. Правда, – он смущенно повел плечом, – я тоже сказал Славке, когда мы на тренировке встретились. Но он-то точно молчал.

– Ага, молчал, – тут же вскипела Лена. – Вот он-то точно всему миру рассказал, этот твой молчун недоделанный! Моя Янка тут ни при чем! Хуже мужиков сплетников нет!

Примерно так и зародилась небольшая местная «легенда» о том, что некая Мария Бурундукова, которую, если твоей душе будет угодно, можно звать Чипом или Бурундуком, встречается с самим Денисом Смерчинским, всеобщим любимцем, гением местного разлива и просто богатым и красивым парнем с обаятельной и солнечной улыбкой и необыкновенно компанейским характером.


А я, ничего из этого не зная (да и не поняла бы я ничего, даже если бы и узнала), в тот момент, около моста Влюбленных, просто чувствовала, как меня обнимает кто-то хороший, теплый и надежный.

Как брат.

Или не как брат?

Нет, Дэн вообще-то был похож на Федора чем-то неуловимым – тем, что я позже назвала «родством», но если со старшим братом это родство было кровным – мы родились в одной семье и до конца жизни были связаны родственными узами, то родство со Смерчем было для меня другим – духовным, что ли? Знаю, и сейчас, и тогда это звучало и будет звучать высокопарно и претенциозно, но других слов я не могла подобрать. Родство. Как будто бы орел встретил наконец того, с кем можно было разделить небесную высь. Встретил хозяина неба – ветер.

А он, не подозревая о нехарактерных для госпожи Марии думах, по-дружески меня обнимал, стараясь успокоить, или, может быть, делал вид, что хочет это сделать. В этот момент я вдруг поняла, что совершенно не злюсь. На моем лице поселилась улыбка, а на затылке в этот безветренный и спокойный день с моими волосами заиграл тихий ветер, непонятно откуда взявшийся на площади, сохранившей свое старинное, хоть и немного странное название.

«Только бы шею не продуло», – подумала я в тот момент, чувствуя ветер, и первая отстранилась от Смерча, понимая, что происходит что-то такое, чего не должно было быть.

Я смутилась, по-настоящему, а не наигранно. Чего это он меня обнимает? Новый вид манипулирования изобрел? Решил пофлиртовать?

– Ты чего ко мне лезешь? – не нашла я лучших слов, дружески ткнув парня в плечо.

Дэн, который, по-моему, сам не понял, зачем он обнял меня, и оттого вид имел не менее ошеломленный, чем у меня, несмело улыбнулся и ответил, отходя на пару шагов назад:

– Тебя успокоить, – произнес он и зачем-то украдкой, недоверчиво посмотрел на свои руки. Сам, наверное, в шоке, что честных девушек лапает у всех на виду.

– Странный способ успокоить девушку. Я тебе говорила, что ты манипулятор? – я только головой покачала. Ветер исчез так же внезапно, как и начинался, – и ни одна веточка из находившихся невдалеке от нас декоративных кустиков и растущих около самой набережной берез и тополей не шевелилась.

Показалось, наверное. Все-таки брюнет – дурень, ему еще и Гильдию по Смущению Девушек открывать можно.

– Я не манипулятор, – возмутился Денис, глядя куда-то чуть выше меня, – что за отношение ко мне, Бурундук?

Ну вот, он произнес это ужасное слово, и напряжение между нами спало. Я облегченно вздохнула и, чувствуя, как сердечный ритм все больше приближается к обычному, произнесла:

– Нет, дорогой мой партнер, ты манипулятор. Это точно. Ты все делаешь так… – я задумалась.

– Я делаю все так, как подсказывает мне сердце, не больше и не меньше, – с честным видом отвечал мне он. – Друзья ржут, когда и я им так говорю, но это действительно так.

– Тебе сердце сказало – обними Машу? – нервно почесала я запястье.

– Примерно. Мне захотелось тебя обнять. И я сделал это, – искренняя открытая улыбка попробовала поразить мое ранимое девичье сердце, и у нее это получилось где-то наполовину.

– Что мне сделать, чтобы ты меня совсем простила?

– Попрыгай на одной ножке пятьдесят раз и кукарекай в это время. Тогда прощу.

– Серьезно? – его глаза удивленно расширились.

– Ты дурак, Смерчинский, ты такой… А, ладно, – покачала я головой и неожиданно даже для самой себя легонько дернула его за волосы и побежала, крича ему, не оборачиваясь:

– Попробуй, догони меня! Тогда прощу!

И я ринулась сквозь толпу подростков, проводящих этот воскресный вечер на площади, а Денис тут же кинулся вдогонку. По-моему, мы вдвоем чуть не столкнули на землю одного и того же эмо-паренька, и он еще долго грозил нам вслед тощим кулаком и заковыристо ругался, забыв, видимо, что в таких случаях субкультура вроде как приписывает ему другое правило: плакать…

Смерч недаром имел такое прозвище: он не бежал, а летел, и если ему эта пробежка не доставляла никаких неудобств, то я, напротив, работала руками и ногами изо всех сил, представляя себя суперегуньей (говорят, визуализация помогает) и одновременно думая, что он все-таки не такой плохой, каким мог бы быть. Ну кто еще стал бы бегать за мной по главной городской площади, не обращая внимания на красноречивые взгляды многочисленных прохожих? Федька бы точно не стал, но он бы меня дома измором взял. А с Дэном, или, как его называют друзья, Лаки Боем, весело. И я уже совсем на него не злюсь.

Да, вечером, коснувшись головой подушки, я поняла вдруг, что тогда, наверное, я побежала прочь от Смерча для того, чтобы списать участившийся стук сердца, бившегося не в своем ритме после его объятий, на дальнюю пробежку, после которой главный орган кровеносной системы всегда колотится как ненормальный.

Он догнал меня около самой набережной, почти не запыхавшийся и счастливый, как будто бы достал не Машу, а Серебряное копытце из старого советского мультика. Того и гляди, сейчас заставит золото из камней выбивать.

– Ну вот, я догнал тебя! Простила, Бурундук? – он остановился в паре шагов от меня.

– Какой Бурундук? Я же сто раз просила меня так не называть! – взвыла я, готовая опять рассердиться, но тут заприметила краем глаза лоток, в котором продавали мороженое с различными наполнителями, и, решив, что искупить вину им – замечательное решение, попросила партнера строгим учительским тоном купить мне лакомство.

– Без проблем, – ответил он мне тут же, и через пару минут я стала счастливой обладательницей рожка с мороженым.

– А теперь, Чип, нам нужно идти на мост, – потащил меня за руку Дэн. – Скоро придут крошка Ольга и Клара, и нам нужно быть на мосту раньше их. Ты ведь помнишь, что наши помощники пойдут следом за ними?