Она покачала головой, закрыв глаза.

– Клэр, – сказал он. – Расскажи мне.

– Я боюсь, – прошептала она.

Джон закусил губу, думая, если бы Рэнди сидел так близко к ней, касаясь ее, она бы с большим желанием стала рассказывать. И если бы он был на месте Рэнди, он бы не боялся слушать ее рассказ.

– Расскажи мне, Клэр, – попытался он снова.

Все еще с закрытыми глазами, она начала повествование, торопясь, как будто ей необходимо было как можно быстрее закончить. Она рассказала ему об обвинениях Ванессы, о том, как она, якобы, послала ее в амбар, где ее изнасиловал Зэд Паттерсон. Джон не был уверен, слушает ли он воспоминания Ванессы или самой Клэр, но он слушал внимательно. Ему нужно было знать точно, до какого момента она добралась, вспоминая свое прошлое.

– Она презирает меня, – сказала Клэр, когда закончила отчет о визите Ванессы. – Я могла видеть это по ее глазам. Она ненавидит меня с того дня.

– Тем не менее это – правда? – спросил он осторожно. – Ты думаешь, что то, о чем она рассказала, – действительно произошло? Ты думаешь, ты намеренно хотела ей навредить?

Дрожь пробежала по ее телу, и она наклонилась ближе к нему, схватив его руку двумя своими. Этот жест почти что вызвал слезы у него на глазах.

– Я не знаю, – сказала она. – Я начала кое-что вспоминать в машине по дороге сюда, но у меня такое чувство, как будто я пытаюсь сложить отдельные обрывки сна. – Она посмотрела прямо на него. – В последнее время я вспоминаю все больше и больше, – сказала она. Это звучало как признание.

– Да, – кивнул он. – Это хорошо.

Она зажала его руку между своими двумя и уставилась в пространство.

– Я знаю, что шериф – Зэд – помогал моему дедушке в то лето. Конечно, не с резьбой, а с механической частью. Дедушка был болен, я думаю, и Зэду приходилось много работать. О! – Она отпустила его руку, сжала свои руки в кулаки и прижала их по обеим сторонам головы. – Я сейчас изобразила Мелли, – сказала она. – Мелли обычно говорила, как много приходится Зэду работать, ведь правда, он был отличным работником, и так далее. Возможно, между ними действительно что-то было.

Он снова поймал ее руки, опять кладя ей их на колени. Ее пальцы были слабыми под его пальцами. Он надеялся, что она станет продолжать рассказ и они смогут сидеть так всегда.

– Каким он был, этот парень, Зэд? – Он не был уверен, стоит ли ее торопить. Как далеко завел ее Рэнди? – Была ли какая-нибудь причина, по которой ты или кто-то другой мог подозревать, что он мог причинить кому-то вред?

– О, ты ведь знаешь, кто он, Джон? – неожиданно спросила она. – Я не знала, но Ванесса сказала, что он Уолтер Паттерсон, сенатор от Пенсильвании.

Джон не смог скрыть шока на своем лице.

– Парень, который оказывает помощь жертвам?

– Я не знаю о…

– Нет, знаешь. Вспомни, он был сильным спонсором, когда мы пытались развернуть всеамериканскую программу помощи инвалидам.

– Да, Господи, я никогда не понимала… я не могу поверить… Я думала, он был хорошим человеком. Мои воспоминания неясны, но я припоминаю, что он делал мне подарки. Однажды – куклу – Барби – которая, оглядываясь назад, могла бы показаться несколько странным подарком от мужчины, но тогда я думала, что это было здорово. И он говорил мне, что я – хорошенькая, но… я думаю, я чувствовала себя неловко в его присутствии. Я не могу точно сказать, почему. Я не помню. Может быть, я догадывалась о том, что происходило между ним и Мелли. Но я действительно помню тот день, о котором говорила Ванесса. Я начала вспоминать о нем в машине, когда ехала сюда. – Она неожиданно замкнулась в себе. – Но я не хочу думать об этом. Я боюсь. – Она издала звук, тихий стон, как раненая зверушка. – О, Джон, – сказала она.

– Что? Скажи мне.

Она покачала головой.

– Я боюсь вспоминать, потому что я думаю, что я и в самом деле предала ее.

– Мне бы хотелось услышать об этом, – сказал он. – С твоей точки зрения, а не с точки зрения Ванессы.

– Я не могу.

Джон закрыл глаза, думая о телефонном звонке, который она так хотела сделать.

– Как ведет себя Рэнди, когда хочет облегчить тебе рассказ о подобных вещах? – спросил он. Слова жгли ему горло.

Клэр колебалась, прежде чем ответить.

– Я не знаю, – сказала она. – Внимательно слушает, я полагаю. Задает вопросы. – Она посмотрела на него с легким обвинением в глазах. – Он не пытается сменить тему.

– Я буду слушать очень внимательно, – сказал он. – Обещаю. – Он поднял руки, чтобы погладить ее по волосам и убрать прядь со щеки. – Давай. Что ты помнишь?

Она посмотрела в окно, как будто могла увидеть, как ее рассказ облекается в форму в деревьях и пруду.

– Это было ночью, до того, как мой отец увез Ванессу, – сказала она. – Зэд сказал мне, что ему понадобится моя помощь в амбаре рано следующим утром. Я не помню, почему мне было не по себе от этого, но я знаю, что боялась идти туда. Возможно, до определенной степени я догадывалась, что ему было нужно на самом деле. Мне было всего десять лет. Я хочу сказать, откуда я могла знать? Но я знала. – Она неожиданно наморщила лоб. – О, Джон, может быть, я это все выдумываю! Возможно, Ванесса заронила семя, и теперь я…

Он покачал головой.

– Доверься себе, Клэр. Продолжай. Что произошло? Она издала дрожащий вздох, повернув свою руку так, чтобы ее пальцы сцепились с его в замок, и он провел своим большим пальцем по бледной полоске кожи там, где прежде было ее кольцо.

– Я так боялась идти в амбар тем утром, что не могла заснуть той ночью, – сказала Клэр. – И в какой-то момент ночью мне, должно быть, пришла идея послать Ванессу. Утром, как она говорит, я разбудила ее и сказала, что Зэд просил ее выйти и помочь ему. – Она отклонилась, чтобы посмотреть на него. – Почему кому-то из нас обязательно нужно было идти? Почему я просто не повернулась на бок и не стала спать?

– Я не знаю.

– Может быть, он сказал мне, что у меня будут неприятности, если я не помогу ему.

– Что произошло после того, как ты велела Ванессе идти?

– Она ушла, а я, припоминаю, пошла вниз и сидела за завтраком с Мелли и моими дедушкой и бабушкой, пока она была в амбаре. Мой дедушка ел яйца. Я вспоминаю это, потому что от их запаха меня тошнило. – Она посмотрела на него. – Я очень нервничала, Джон. Я помню, что очень нервничала.

Он кивнул.

– Мой дедушка называл меня «солнышком», но я даже не улыбнулась ему. Потом Мелли или кто-то еще спросил, где Ванесса, и я сказала им, что она в амбаре, помогает шерифу Паттерсону. Я думаю, что Мелли сказала что-то вроде «какая хорошая она малышка, Ванесса», потому что я почувствовала к ней ревность. О! – Она неожиданно улыбнулась. – Мед!

– Мед?

– У меня было смутное воспоминание о банке с медом, и я думаю, это из того утра. Мы ели пончики, и я намазывала свой медом, давая ему литься с Ложки во все маленькие дырочки пончика, и моя бабушка велела мне не играть этим. И в этот момент в дверях появилась Ванесса.

Джон был изумлен работой ее памяти. Если бы он не знал лучше, он бы подумал, что этот гобелен сцен был не чем иным, как созданием воспаленного воображения.

– Мелли сказала: «Доброе утро, ангел» Ванессе и предложила ей пончик, – продолжала Клэр. Но Ванесса сказала, что она не голодна. Я не могла смотреть на нее, Джон. – Она отпустила его руку, чтобы прижать свой кулак ко рту. – Я просто уставилась на свой пончик, и все время свет в кухне отражался в маленьких лужицах меда.

На мгновенье она, казалось, ушла в воспоминания. Он спокойно ждал, наконец он позвал ее:

– Клэр?

– Я ее не любила, – сказала она тихо. – И сейчас не люблю. Она – красивая. И я знаю, что именно в этом и была причина, но она была такой напористой, и сильной, и грубой у меня в квартире.

Он кивнул, вспоминая холодный тон Ванессы по телефону.

– Давай вернемся к тому дню на ферме, – сказал он. – Что потом произошло?

– Я думаю, она спросила, нельзя ли ей еще вздремнуть. Мелли забеспокоилась, не заболела ли она, и сказала, что через некоторое время придет наверх посмотреть, как она там. Я припоминаю, что мне хотелось уйти из дома, чтобы не было возможности увидеться с ней или поговорить. Я, правда, вспоминаю это, – сказала она, как будто удивляясь ясности своих мыслей. – Помню, что я думала, что отдала бы все, чтобы не быть с ней один на один в тот день.

– Почему?

– Потому что я предала ее. Я ее послала, чтобы ей нанесли обиду. Я не знаю, почему была в этом уверена, но это было так. – Она уселась полностью на диван, опершись на подушку, не отнимая руку, и ему пришлось немного наклониться вперед. – Это первое воспоминание, которое возникло у меня, и я могу чувствовать, какие эмоции были тогда, – сказала она. – Обычно я просто вспоминаю вещи сухо, без всяких эмоций. Это труднее. Мне это не нравится.

Он не хотел, чтобы прошлое покидало ее. Не сейчас. Ее рассказ не шокировал, и даже нисколько не удивил его. Он только хотел, чтобы она продолжала.

– Тебе удалось держаться в стороне от нее целый день? – спросил он.

Она чуть не рассмеялась.

– На всю оставшуюся жизнь, – сказала она. – День, когда она ходила в амбар, был тем самым днем, когда появился мой отец и увез ее. – Она покачала головой, неожиданно улыбнувшись. – Рисунок малиновки, – сказала она загадочно. – Я раскрашивала рисунок малиновки, когда отец появился. – Она сжала руку Джона, наклоняясь вперед. – Все складывается в общую картину. Обрывки воспоминаний становятся на свои места. Могу поспорить, так и было – с Ванессой. Это должно быть тем, что я прятала от себя все эти годы.

– Возможно, – сказал он, хотя знал лучше.

Она сбросила туфли и подобрала ноги на диван, прикрывая ступни своей длинной серой юбкой. Положив голову себе на колени, она закрыла глаза.

– Это ужасно, – сказала она, – но я припоминаю, что почувствовала облегчение, когда отец увез ее. Я боялась видеть ее до такой степени, что обрадовалась, когда она уехала. С ее отъездом я смогла убедить себя, что ничего плохого не произошло. Я смогла стереть все воспоминания об этом. Но я мыслила как ребенок – понимаешь? – я хотела немедленного удовлетворения от ее отъезда. Мне никогда не приходило в голову, что я больше никогда ее не увижу.