Тиджан - Картер Рид

Придурок здесь.

Это была первая промелькнувшая в моей голове мысль, когда я пробралась в нашу квартиру. Это была моя квартира – моя, – и мне пришлось красться, только лишь потому, что парень моей соседки по комнате был извращенцем. Я всегда кралась, когда видела его машину на парковке, но на этот раз, все было иначе. Они были в гостиной, и моя соседка кричала. Я услышала, как он отвесил ей пощечину, которая заставила ее замолчать. Я не могла пошевелиться, но могла их видеть. А затем, прежде чем продолжить начатое, он ей прорычал, чтобы она заткнулась. Она все еще всхлипывала, но успокоилась, как только он продолжил в нее входить.

Я не могла отвести взгляд.

Он насиловал ее.

Меня замутило. Я не могла поверить в происходящее.

Он, склонившись, продолжал толчки, удерживая ее перед собой своими ногами, таким образом, что она была в ловушке, а оба ее запястья оказались зажатыми в его руке. Он продолжал. Моя соседка по комнате, сдавшись, лежала неподвижно. Он победил ее, сломал, и я была тому свидетелем.

Тошнота и ненависть подкатили к горлу, но я сдержалась. Я бы не позволила этим чувствам выйти наружу, не тогда, когда у меня был шанс сделать то, о чем я потом буду сожалеть. Но даже с этой мыслью, решение уже было принято.

Мэллори опять закричала. Ее агония была душераздирающей. Прежде чем он приказал ей снова заткнуться, моя рука дрогнула. Он толкнулся сильнее, глубже. Продолжая насилие, он не догадывался, что возможно, в квартире был еще кто-то.

Это был мой дом.

Это был ее дом.

Здесь, он не был желанным гостем, но ему было все равно. Он продолжал входить в нее. А затем, зарычал от удовольствия. От этого звука мне стало страшно. Меня снова чуть не вывернуло наизнанку, и я с ожесточенным взглядом пошла на кухню. Там был полный ящик ножей, но не для него.

Я прошла мимо кухни и в нашем внутреннем дворике опустилась на колени перед половицами. Сняв одну из них, я схватила коробку, понимая, что моему брату была бы ненавистна даже мысль о том, что я ее нашла. Позади меня раздался еще один крик, и моя решимость окрепла.

Моя рука не дрогнула.

Я нашла пистолет, мой брат вряд ли хотел, чтобы я о нем знала. Прежде чем положить доску обратно, я вытащила его из коробки. Тогда, мой взгляд был яснее, да и сердце билось медленнее, чем должно было, я снова вернулась в гостиную. Звуки не стихали. Диван с каждым толчком ударялся об стену. При каждом его движении моя соседка кричала. Казалось, это никогда не закончится, и прежде чем прошла последний поворот, я крепче сжала пистолет.

Сменив позу и усадив ее лицом к стене, он продолжал в нее входить. Теперь, ее голова упиралась в стену. Она была бледным призраком с заплаканным лицом. Подводка для глаз растеклась настолько, что ее лицо частично было черным, в других местах виднелись синяки. Ее щека в том месте, куда пришлась его пощечина, уже покраснела и опухла. В верхней части лба виднелись порезы, из которых текла кровь. Он порезал ее, и тянул за волосы так сильно, что оттуда сочилась кровь.

Ее взгляд, поверх его плеча встретились с моим. Она опять всхлипнула, и он, схватив ее за шею, сжимал все сильнее, ее рот от нехватки кислорода открылся. Как только он сжал крепче, его бедра резко дернулись и он вышел из нее. Поскольку ей нечем было дышать, она начала метаться.

Он сжал сильнее.

Когда ее взгляд начал тускнеть, я увидела в них какой-то проблеск. Это предназначалось мне. Я знала это. Еще крепче сжав в руке пистолет, я подняла его вверх.

Я почувствовала, прежде чем услышала, бульканье. Я чувствовала его сквозь воздух, комнату и мою соседку. Это не имело значения. Я знала, что он был близок к кульминации, и ничего не противило мне больше, но моя рука, сжимающая пистолет была тверда. Тогда, я сняла пистолет с предохранителя и прочистила горло.

Он замер, но не оглянулся. Должен был, но не сделал этого.

Я ждала – мое сердце начало бешено колотиться, но он снова в нее вошел.

– Джереми.

Мой голос был мягким, слишком мягким, но, так или иначе, он застыл и повернул голову, чтобы посмотреть на меня. Его глаза расширились, когда он увидел, что я держу, и тогда, я выстрелила.

Пуля попала прямо в лоб. Я не удивилась, когда Мэллори, все еще находясь в его хватке начала кричать. Когда он упал, его тело прижало ее к стене. Она осталась бы в том же положении, если бы отчаянно не толкала его руками. Его тело, как мешок с костями упало на пол. Колени все еще были согнуты, а кровь медленно вытекала из пулевого отверстия. Под ним образовалась лужа, и пока я стояла в оцепенении, она становилась все больше и больше.

Все еще крича, Мэллори метнулась от него и упала рядом с его телом. Она поползла вдоль стены, пока не нашла самый дальний угол и свернулась там в позе эмбриона. Она была в истерике, а из ее груди вырвались рыдания.

Я подошла к ней, но вместо того, что бы успокоить, приложила палец к губам и шикнула на нее. Когда она успокоилась, я прошептала:

– Успокойся. Тебя могут услышать.

Она, кивнув, сглотнула, и перестала рыдать.

Затем, я села рядом с ней. Я не могла отвести от него взгляд. Его окружала лужа крови, растекшаяся под диван. Рассеянно, рукой я нашла кровоточащее колено Мэллори. Чтобы ее успокоить, я похлопала по нему, но до сих пор не могла отвести глаз от его тела. Я убила его. Убила человека. Я не могла осознать происходящее, но понимала, что что-то не так. Я должна была быть в тренажерном зале и флиртовать с новым тренером. Но я так устала, что пропустила тренировку и вернулась домой. Когда я увидела его машину, то чуть не повернула обратно. Я ненавидела Джереми Донвана. Он был связан с местной мафией и относился к Мэллори как к дерьму. Тем не менее, я не вернулась на тренировку. Я подумала, что смогу пробраться в свою комнату. Они, в любом случае, всегда были в ее комнате.

Лицо Джереми, каким-то образом, было направлено в нашу сторону. Я вспомнила, что она оттолкнула его от себя, и тело упало под неудобным углом, но его глаза, смотрели на меня. Однако они были пустыми, потому что он был мертв. Но я знала, что он все еще мог меня видеть! По моему позвоночнику пробежала дрожь, когда я посмотрела на парня, в чьих глазах я была убийцей. Он проклинал меня своими глазами.

– Эм, – Мэллори рыдала.

На этот раз ее плач был слышен сквозь стены. Этот звук оглушил меня. Мое сердце упало. Я волновалась, что соседи могут нас услышать. Они бы вызвали полицию. Нам следовало позвонить в полицию, но мы не могли – я убила человека. Нет, я убила Джереми Донвана. Мы никому не могли позвонить.

Я нашла ее руку и крепко сжала. Она была холодной и липкой. Моя. Моя рука была бледной, в то время как ее – красной от крови. Я повернулась и увидела, что другой она прикрывает рот. Мэллори пыталась глотать воздух, чтобы сдержать рыдание.

– Мы должны идти. – Мой голос звучал резко даже для моих ушей, и я вздрогнула от ярости. Она, все еще всхлипывая, кивнула.

– Мы должны идти. – Я сжала ее руки.

– Сейчас.

Она кивнула, но никто из нас не сдвинулся с места. Мои ноги меня не слушались.

Воспоминания были расплывчатыми, все, что я помнила – отдельные вспышки и фрагменты произошедшего.

Мы сидели на стоянке у заправки и смотрели друг на друга. Нужно было умыть Мэллори. Нужно ли пойти в больницу? Нужна ли мне камера, чтобы доказать, что Мэллори была изнасилована? Она начала плакать, и я вспомнила, кого убила. Отец Джереми придет за нами. Даже полиция нам не поможет, так как половина полицейских работала на отца Джереми, который, в свою очередь, работал на Семью Бартел. Его тело будет найдено в нашей квартире и у меня не хватило смелости, чтобы от него избавиться.

Туалет был общий, поэтому мне нужен был ключ. Было понятно, что Мэллори не стоит ходить в таком виде. Одна лампочка перегорела, поэтому освещение было не из лучших, так что для того, чтобы осмотреть каждый синяк на ее теле я использовала свой телефон. Она была покрыта ими с головы до ног, а на икрах были два больших рубца. Когда я посмотрела на них, она прошептала:

– Он ударил меня.

Я одолжила Мэллори свои солнцезащитные очки и шарф, чтобы она могла скрыть лицо. Она выглядела как приезжая, но это помогло скрыть повреждения. Когда мы зашли в закусочную и заказали два кофе, никто на нас даже не взглянул. Мой желудок заурчал, но я была не в состоянии хоть что-то съесть. Руки Мэллори дрожали так сильно, что она не смогла поднять чашку, поэтому оба наших кофе остыли. У меня уже давно все онемело, но у нее, уже на протяжении нескольких часов дрожали губы.

Была глубокая ночь. Никто из нас не заказал еду, поэтому, когда обслуживающий персонал сменился, я заказала еще кофе. На этот раз я все-таки смогла немного отпить. Мэллори вздохнула. Я стрельнула в нее взглядом, а затем почувствовала тепло во рту. Я обожглась, но почти ничего не почувствовала. Подождав еще десять минут, зная, что не обожгусь, я решила выпить вторую чашку. Мэллори ни к одной так и не притронулась.

Наступило утро. Наши телефоны зазвонили одновременно, но мы лишь мельком на них взглянули. Я не могла говорить. Мне едва хватило сил заказать еще кофе. Губы Мэллори перестали дрожать, но я знала, что руки нет, поэтому она держала их на коленях. Затем она издала звук, намекавший, что ей нужно в туалет, куда мы вместе и направились.

Мы вернулись обратно в машину. Персонал уже начал шептаться о нас, и мы, не желая, чтобы они звонили в полицию, решили свалить. Но куда ехать дальше, у нас не было ни малейшего представления.

Тогда Мэллори сказала:

– Бен. Мы можем поехать к Бену. – Я посмотрела на нее.