Келли отодвинула кресло и последовала за доктором в обеденную комнату.

– Сегодня ее должны были направить непосредственно ко мне или в город. Вам не надо было осматривать ее, – сказала она назидательно.

После совещания, которое они только что завершили, Келли знала, что его опыту можно доверять. Услышав его сообщения о проделанной работе за время ее отсутствия, она поверила в его способность устанавливать точный диагноз. Однако доктор Уэст давала себе отчет в том, какая сложная область медицины была в ее ведении. В ее отсутствие раковых больных перепоручили одному из ее коллег в Веллингтоне.

– Что-то случилось?

– Да нет, с Тэмми все в порядке. – Джек осмотрелся вокруг и отпил начавшую остывать жидкость. – Ее семья вызвала меня, чтобы осмотреть ее брата, у которого предполагают астму. Кажется, его решили положить в клинику для пациентов с болезнями дыхательных путей. Прочитав истории болезни членов его семьи, я внимательно исследовал его и нашел, что с ним все в порядке. Тэмми же была очень разочарована, когда не нашла в моем стетоскопе киви. Что это значит?

Келли с облегчением вздохнула. У брата Тэмми, как ни у кого другого, была опасность заболеть лейкемией. Слава Богу, это не подтвердилось.

Она сняла с шеи свой стетоскоп и показала доктору пушистую птичку киви, которая была прикреплена к трубке.

– Она пищит, – сказала Келли, нажав кнопку, чтобы подтвердить свои слова. – Я никогда не слышала голосок этой птицы, но здесь он наверняка не похож на натуральный. И все же это смешно. Детишкам нравится.

– Вы никогда не слышали, как кричит киви? – Джек взял у нее пушистую игрушку и откинулся в кресле, рассматривая ее. – Тогда как вы можете считать себя новозеландской жительницей, дамочка?

Она склонила голову набок.

– Я не из тех, кому интересно мокнуть под дождем, пачкать ноги и опасаться ловушек, прятаться в кустах по ночам только для того, чтобы найти редкую птицу.

– Ни один настоящий житель Новой Зеландии никогда не будет занят настолько, чтобы не отложить все дела и не пойти на поиски киви, – серьезно заявил Джек. – Расскажите, что вы думали по этому поводу, когда были ребенком? Прошлым вечером вы признались, что всегда жили в Окленде. Неужели ваши родители ни разу не брали свою дочь на пикник в северные леса? Когда мы были детьми, птицы киви были распространены во всем северном районе. Так что вы должны были слышать их голос по ночам. Как же вы этого не знаете?

– Моя семья не любила пикники. – Келли протянула руку и забрала у него игрушку, невольно заметив, как ее рука задрожала, случайно прикоснувшись к нему.

В их семье действительно не было традиции выезжать на пикники в свободные дни. Через год после смерти отца семейный врач посоветовал матери изменить эту традицию и поехать развеяться. Всегда послушная, мать присоединилась к группе женщин из их церковной общины и поехала в круиз на Фиджи. Однако ей не понравился такой способ времяпровождения, и с тех пор она очень редко покидала оклендские окраины. Сначала, в течение месяца, Келли находилась рядом с ней. Ей даже удалось дважды вывести маму на чай в кафе и однажды – на представление. Теперь же, когда мать снова осталась одна, Келли сомневалась, что мама ведет активный образ жизни. Ее мама привыкла к спокойной жизни в своей церковной общине. Максимум, на что она была способна, – это еженедельные походы за продуктами в магазин да еще, может быть, чай по понедельникам с младшей сестрой Келли и ее семьей, которые жили неподалеку, на другой улице. В общем, она редко выходила из дому.

– Кроме одного раза, когда я была еще ребенком, я никогда не ездила на север дальше чем в Олбани, – признала она решительно. Олбани – это самая дальняя северная точка Окленда. Теперь эта часть города стала окраиной Окленда, а раньше, когда Келли была маленькой девочкой, то были нехоженые места. – Я даже не ездила на остров Южный, хотя это так близко отсюда.

Джек покачал головой:

– Я шокирован. Это же такие замечательные места. Часть вашей родины. Вам непременно надо посетить их.

– Я же говорила, что не любительница путешествий. – Вряд ли такой невинный недостаток можно было бы назвать грехом, и тем не менее Келли чувствовала себя глупее некуда. – Я не выношу перелетов и думаю, что у меня морская болезнь, если говорить о морских путешествиях. Но когда-нибудь я все же решусь и переборю себя. Мне ужасно хочется увидеть гору Кука и озера. Не говоря уже о Фиордленде, – сказала она. На ее холодильнике висел календарь с изображением пика Митры. – На фотографиях горы смотрятся просто великолепно.

– Но за одни только выходные можно столько всего увидеть! Вы могли бы полететь в Куинстаун и нанять там машину. Это было бы весело.

– Возможно. – Но даже если бы у нее было время, поездка потребовала бы слишком много денег. – Но большинство выходных я занята, работаю. Если не здесь, то езжу по вызовам «скорой помощи» в Веллингтоне. К тому же у меня периодически бывает работа ночью, два или три раза в месяц. Это практикуется в нашем деле, вы знаете. Сами понимаете, у меня не слишком много свободного времени.

– Да уж, по вашим словам выходит, что у вас вообще нет свободного времени. – Он посмотрел на нее с любопытством. – Неужели вам так важно заработать побольше?

Только тот, для кого количество денег никогда не имело значения, может задать подобный вопрос. Тут Келли вспомнила часы. И «порше» с открывающимся верхом.

– Иногда деньги помогают в жизни, – ответила она с излишней независимостью в голосе, встретив серьезный взгляд его золотисто-зеленых глаз:

Келли знала, что должна уйти. У нее не было намерения обсуждать с ним свою личную жизнь и свое финансовое положение. И все же уйти она не могла. И это раздражало ее. Находиться рядом с Джеком Мак-Юэном было приятно, признала она про себя. Сочетание мужественности, сексуальности и остроты ума было довольно соблазнительной комбинацией.

– По-настоящему помогают, – повторила она. Она собрала все папки с документами, которые они только что рассматривали, и попыталась взять себя в руки. – Так что увидимся на обходе через полчаса.

Джек отставил стаканчик с кофе в сторону.

– Пожалуй, я присоединюсь к вам сейчас. – Он бросил стаканчик в урну и последовал за ней в палату.

Во время обхода Келли вынуждена была признать, что доктор потрясающе обращается с детьми. Медсестры уже говорили об этом, однако она не верила. И вот ей пришлось убедиться в этом самой, и лишь теперь она поняла, что они имели в виду. Обычно педиатры просто обязаны уметь устанавливать контакт с детьми. Без способности очаровывать детишек и внушать им доверие ни один врач не смог бы эффективно работать. Джек же превзошел самых лучших детских докторов.

– Хватит капризничать, – заявил он своему маленькому пациенту, Бретту Спинксу, восьмилетнему мальчику, который, опрокинув свой обед, запачкал себе лицо. Как только они пришли, так сразу и опрокинул. Джек потянулся к включенному телевизору и выключил звук мультика, который шел по видеомагнитофону. – Нам еще нужно время для того, чтобы съесть угря или двух.

– Угри? – Личико ребенка просветлело, и он даже приподнялся на кровати. – Угрей?

– Жирных, сочных, скользких угрей, – ласково произнес Джек. Он наклонился и осмотрел животик малыша. – Уложены на самом огромном сандвиче вместо котлеты. Свежие, только что пойманные в больничном пруду. Такие огромные. Тебе понравятся, правда, доктор Келли?

– Правда-правда, тебе понравятся, вот увидишь, – подтвердила Келли.

Глаза Бретта заблестели от любопытства.

– А вдруг меня ударит током? Джек усмехнулся:

– Ну, думаю, тебе не обязательно надевать резиновые сапоги, когда будешь кушать их. – Он достал стетоскоп и принялся слушать сердечко мальчика. – Что тебе точно надо, – сказал доктор мальчику, – так это двойную порцию сандвича с угрями.

– Если я съем все, ты дашь мне посидеть в своей машине?

– Угрей нельзя есть в машине. Сандвич надломится, потечет и испачкает обшивку сидений, – объяснил Джек притворно сурово. – Я никогда не смогу отчистить жирные пятна. А еще хуже, если угри разбегутся по всей машине и я их не найду.

– Ну тогда можно мне просто потрогать машину?

– Не думаю. – Джек сурово покачал головой. – Извини, парень. Не принимай близко к сердцу. Но понимаешь, мне не очень хочется, чтобы вся моя машина сверкала отпечатками ваших жирных пальчиков. Ведь если я позволю дотронуться до машины тебе, то мне придется разрешить сделать то же самое и всем остальным мальчишкам. И тогда меня ожидает бесконечный кошмар. Боюсь, после этого я не отмою машину ни за какие деньги.

Бретт скривил губы.

– А если я съем угрей, вымою руки и после вымою твою машину? Можно будет мне потрогать машину тогда?

– При таких условиях заключить сделку вполне возможно. – Джек снова наклонился к мальчику. – И эта сделка будет лучшей в твоей жизни. Ты съедаешь эти штуки. – Джек пододвинул к малышу недавно отброшенный им обед и поставил его перед кроватью. – И если ты избавишь меня от ловли угрей в нашем больничном пруду и съешь предложенный тебе обед и тебе станет лучше, а потом вымоешь руки десять раз и пообещаешь не трогать то, что тебе не позволено, – тогда, в тот день, когда ты выйдешь из больницы, я разрешу тебе посидеть в машине. Десять секунд, не больше. И помни, ничего не трогать. Кроме того, ты должен держать наш маленький секрет в тайне. Я бы очень не хотел, чтобы кто-нибудь другой узнал о нашей сделке.

– Десять секунд! Ого! – Бретт был шокирован. – Ладно. А можно, мой папа будет рядом со мной?

– Если доешь обед, – пообещал Джек, поднимаясь с кровати. Пожимая руку малыша, он добавил: – И допей чай.

– Обязательно, – уныло кивнул Бретт. – А когда я смогу пойти домой?

– В воскресенье, если рентген покажет положительный результат.

На прощание Келли улыбнулась Бретту и они вышли из палаты. У Бретта была хроническая почечная недостаточность, поэтому ему каждый день нужно было делать диализ, до тех пор пока не подыщут подходящий орган для трансплантации. Сейчас его положили в больницу из-за легочной инфекции.