— Да, я об этом совсем забыла. Вчера у меня совершенно не было сил. Бабушка напоила меня вином, и, видимо, два бокала вина и горячая ванна подействовали на меня расслабляюще.

— Два стакана вина? С чего это? Но ведь когда ты пошла к бабушке, было только пять часов!

Каролина с особым усердием расчесывала волосы.

— Право же, Натали, я не понимаю, какое это имеет значение. Мне пора переодеваться к завтраку. Может, позвонишь Розе?

— Странно! Сегодня ты такая же нервная, как Алекс…

К тому времени, когда Каролина пошла завтракать, ее настроение заметно улучшилось. Мечтая поскорее снова увидеть Алекса, она отказалась от утренней чашки чая, которую обычно выпивала у себя в спальне. Сейчас все виделось ей в розовом свете. О переезде в Филадельфию девушка почти не думала, ибо интуиция подсказывала ей, что Алекс изменит свои планы. Конечно, он не давал никаких обязательств, не клялся в любви, но то, что между ними произошло, вселяло в нее надежду.

У дверей гостиной Каролину поджидал Пьер.

— Мадемуазель…

Встретившись взглядом с камердинером, девушка скромно потупила взор. Она чувствовала, что Пьер обо всем догадывается.

— Доброе утро, Пьер! Прекрасный день, не правда ли? Я умираю с голоду…

— Мадемуазель, месье Алекс просил передать вам, что утром ему пришлось уехать в Нью-Йорк.

— В Нью-Йорк?..

Каролина сникла, и сердце Пьера переполнилось жалостью к ней.

— Да, мадемуазель. Генерал Вашингтон возвращается к себе домой в Монт-Вернон и завтра вечером пожелал встретиться в Нью-Йорке со своими офицерами. Думаю, это что-то вроде торжественного прощания.

— Но… надолго ли он уехал? Разве Алекс не знал об этом до того, как… то есть…

— Сообщение от генерала пришло лишь сегодня утром, мадемуазель. А вот надолго ли уехал месье Алекс, право, не знаю. Думаю, самое меньшее дня на четыре.

Каролина выглядела совершенно убитой — и именно так себя и чувствовала. Поблагодарив Пьера, она, поникнув, побрела в гостиную и опустилась на стул. Ее охватило глубокое отчаяние. Ни разу за последний месяц ей не было так плохо. Алекс оставил ее, а это означает, что она должна переехать в Филадельфию и ждать своего первого бала, который состоится через четыре дня.

Оладья на тарелке Каролины давно остыли, когда в Бель-Мезон прибыли Жан-Филипп и Антония Бовизаж. При первом же взгляде на экипаж, быстро приближающийся к дому, Натали воскликнула:

— Это maman, papa и Кэти! — Она вскочила, выбежала через парадный вход и помчалась навстречу родным. Каролина тоже поднялась и встала в дверях. Появление родителей Алекса взволновало ее.

Антония Бовизаж, миниатюрная, темноволосая, зеленоглазая, еще обнимая дочь, встретилась глазами с Каролиной и улыбнулась ей. Судя по лицу, она была приятно удивлена.

Жан-Филипп Бовизаж, привлекательный и надменный, с неподвластным возрасту очарованием, был таким же высоким и широкоплечим, как его старший сын. Седые волосы и морщины придавали ему особую значительность. Взглянув на Каролину, он поднял брови и сверкнул белозубой улыбкой. Жан-Филипп так напомнил девушке Алекса, что сердце ее тут же открылось навстречу ему.

Далеко за полдень они выехали из Бель-Мезон. В последний раз окидывая прощальным взглядом свою спальню, Каролина едва не заплакала. Здесь не осталось никаких следов ее пребывания! Она осторожно достала рубашку Алекса, спрятанную в ее дорожный сундук, и пошла в гардеробную. Открыв дверь шкафа, девушка повесила ее, коснулась знакомого сюртука, потерлась щекой о шершавый рукав, прижала его к лицу. Сердце Каролины сжалось. Гнетущее ощущение, что, покидая дом Алекса, она обрывает связь, возникшую между ними, и лишается последней надежды завоевать его любовь, не оставляло ее.

Прошлая ночь казалась сейчас девушке волшебным сном. Ощутив на душе свинцовую тяжесть, она поняла, что ей теперь не скоро удастся оправиться.

К Антонии Бовизаж, искренней и обаятельной, Каролина сразу же почувствовала симпатию и доверие. Даже самоуверенная и независимая Натали в присутствии родителей смягчилась и стала спокойнее.

Жан-Филипп так напоминал старшего сына, что всякий раз, когда он улыбался Каролине, ей становилось не по себе.

Девушку восхищала взаимная привязанность супругов Бовизаж, состоявших в браке уже тридцать четыре года. Никто из них не выглядел даже на пятьдесят, хотя Каролина знала, что Жану-Филиппу около шестидесяти. Антония была все еще прекрасна, и о ее возрасте свидетельствовали лишь тонкие морщинки вокруг глаз и возле рта да еще серебряные нити, проглядывавшие в темных волосах.

Подъезжая к Филадельфии, Каролина решила, что секрет неувядающей молодости супругов кроется в их жизненной энергии и взаимной любви.

Как только экипаж остановился у парадного входа особняка Бовизажей на Южной третьей улице, слуги вынесли багаж девушек. Натали и Кэти вместе с матерью уже поднимались по лестнице, а Каролину взял под руку и повел к дому Жан-Филипп. В дверях их встретили домоправительница и две горничные.

— Каролина, — сказала Антония с сердечной улыбкой, — это наша экономка, миссис Форбс. Вы уже встречались с ней, пока нас не было?

— Да, миссис Бовизаж. Мы с Натали несколько раз сюда заходили.

— Ах да, все это связано с подготовкой к балу! Искренне надеюсь, что на этот раз моя помощь не понадобится. Кажется, бал назначен на шестое?

— Не волнуйся, maman, — ответила Натали. — Мы обо всем позаботились. Нам очень помогли миссис Форбс, миссис Ривс и даже Даниэль.

— Даниэль? — удивилась Антония. — Значит, вы часто с ней встречались?

— Да, так оно и было. Представь себе, она очень понравилась Каролине, теперь они лучшие подруги. Каролина утверждает, что ей удалось понять все скрытые мотивы невыносимого поведения Даниэль, и она прониклась к ней сочувствием!

— Что ж, это весьма любопытно. Хотелось бы поговорить об этом с Каролиной с глазу на глаз.

Жан-Филипп отправился в библиотеку отдохнуть. После того как миссис Форбс договорилась с Антонией о встрече, где предполагалось обсудить предстоящий бал, три женщины, наконец, остались одни.

— Ну, дорогие мои, рассказывайте, — Антония улыбнулась. — Как вы тут развлекались. Думаю, вам было очень весело в Бель-Мезон!

Натали бросила выразительный взгляд на Каролину.

— Признаться, maman, мы с Каро не слишком развлекались. Я познакомила ее с моими друзьями, но это не доставило ей особого удовольствия. Кстати, Мак-Говен сделал ей предложение, а она отказала ему!

— Кто? Молодой человек с непослушными рыжими волосами? Господи, Натали, тебе не кажется, что ты поспешила?

— Вы правы! — воскликнула Каролина. — Кроме того, я не люблю Мак-Говена!

Антония кивнула.

— Не пойму, Натали, почему тебя удивляет решение Каролины. По-моему, ты сама всегда верила в настоящую любовь!

— Возможно, но случай Каролины — особый. Она понапрасну растрачивает любовь на мужчину, который никогда не женится на ней. Она так и будет тосковать по нему, пока не зачахнет, а между тем могла бы начать счастливую жизнь с достойным супругом!

Глаза Каролины вспыхнули гневом.

— Натали!

Заметив состояние Каролины, Антония одернула дочь:

— По-моему, достаточно. Боюсь, Каролина напрасно удостоила тебя доверия. Будь добра, воздержись от дальнейших откровений.

В этот момент подали чай и кексы, так что обстановка немного разрядилась. Хотя Каролина не хотела есть, но горячий чай подействовал на нее благотворно.

После чая Антония проводила девушек наверх в их спальни. Натали заняла ту же очаровательную комнату, где жила уже семнадцать лет.

Каролине предоставили просторную светлую спальню, чуть дальше по коридору. Здесь стояла большая кровать под балдахином, на окнах висели занавески, полированная мебель из вишневого дерева представляла собой произведение искусства.

— О, эта комната слишком хороша для меня! — воскликнула Каролина.

Антония рассмеялась:

— Ошибаешься! Нет ничего, что было бы слишком хорошо для тебя, Каролина! Если же ты собираешься жить в этом доме, то должна чувствовать себя уютно.

Сердце Каролины сжалось.

— Да… — тихо прошептала она. — Вы так добры ко мне. Алекс рассказывал, какие у него необыкновенные родители, но я и не представляла…

Глаза Антонии блеснули, ибо она услышала то, чего ждала.

— Каролина, ты мне очень нравишься. Уверена, со временем я полюблю тебя всем сердцем, поэтому твое пребывание в нашем доме доставит мне только удовольствие. Скажи, понравился ли тебе Алекс и хорошо ли он обходился с тобой? Надеюсь, он не манкирует своими опекунскими обязанностями. Хотя, по-моему, эта роль не совсем для него. Я очень удивилась, услышав от Николаса эти новости.

Мягкий смех Антонии успокоил Каролину, но румянец заливал ее щеки, и она не могла заставить себя встретиться взглядом с матерью Алекса.

— Ну что вы! Он был… то есть он хороший опекун и не уклоняется от своих обязанностей. Конечно, Алекс занятой человек, но он всегда добр ко мне, и я ему очень признательна… — Каролина умолкла.

— Ах, дорогая, все это звучит несколько странно. Кажется, похвала в его адрес дается тебе с большим трудом! — заметила Антония.

— О нет! — поспешно воскликнула Каролина, но в глазах, устремленных на Антонию, отразилось все, что было у нее на душе.

Антония осторожно убрала прядь волос, упавшую на лоб Каролины.

— Детка, давай больше не говорить об Алексе. Мне жаль, что я смутила тебя своим вопросом. Пожалуй, я оставлю тебя — уверена, ты устала и не прочь отдохнуть перед обедом.

Антония нежно улыбнулась ей, и Каролина почувствовала, что на сердце у нее немного потеплело. Вздохнув, девушка подумала о том времени, когда пологом ей служили ночное небо да деревья, а постелью — осенние листья. Те дни ушли безвозвратно, но Каролина хотела надеяться, что будет счастлива в этом доме. Хорошо, если Антония поможет ей.