- Господи, если бы я только могла, - рыдала она, - если бы я только могла передать ему свою силу и здоровье, то сделала бы это.

- Должно быть, вы очень любите его, - задумчиво сказала Пенни. Она подошла к окну и стала внимательно всматриваться в ночную мглу.

- Да, люблю, - сказала Каролина, отмечая, что впервые признается в любви к Гатри во всеуслышание, - я безумно люблю его.

Пенни отошла от окна. Однако Каролина заметила, что она избегает стоять к окну спиной.

- Я тоже люблю моего Уильяма, - сказала она. - Я рассказала ему, что те типы собирались делать, как они лапали меня и все такое. Он просто обнял меня и сказал, что сожалеет о том, что не смог меня защитить.

Каролина улыбнулась, утирая слезы тыльной стороной ладони.

- Он добрый человек. Вы должны быть счастливы с ним.

Пенни выглядела довольно опечаленной.

- Если бы только я могла родить ему ребенка, но, к сожалению, всемогущий Бог лишил меня этого. - Она села за стол рядом со стулом, который только что оставила Каролина. - Сестра Уильяма, Белинда, писала, что стала вдовой и больше не может содержать всех своих детей. Уильям хочет, чтобы мы взяли у нее двух мальчиков и воспитали их. Так они не лишатся семьи.

Каролина прониклась сочувствием к судьбе вдовы. Если бы Гатри умер, она могла бы оказаться в таком же положении. Мысль об отказе от своего ребенка была столь же непереносимой, сколь попытка представить Гатри мертвым.

- По-моему, это замечательная идея. Но как быть со школой? Ведь дороги к вашему с Уильямом ранчо заваливает снегом каждую зиму.

- Уильям может сам учить мальчиков, юн образованный, умный человек, сказала Пенни в защиту мужа. - А против небольшого снега мы не возражаем.

Каролина устало повела плечами. Гатри выгнул шею и в бреду прохрипел что-то бессвязное. Заносы, которые могут изолировать человека с октября по апрель, никак не ассоциировались в сознании Каролины с небольшим снегопадом. Однако ее собеседница имела право на свое собственное мнение.

Она представила себе, как они с Гатри провели бы такой период изоляции. Однако вслед за этим ее душу пронзила тревога и боль. Вдруг она больше никогда не испытает это сладкое, снедающее чувство близости.

- Не умирай, - порывисто прошептала Каролина.

Пенни сделала вид, что не слышала того, что говорила Каролина.

Прошел еще один час, прежде чем в дверь забарабанили кулаком и мужской голос прокричал:

- Открывайте! Это я, Уильям!

Каролина и Пенни бросились к двери.

- Здесь был чужой мужчина, - выпалила Пенни, обнимая мужа. - Он напал на Каролину, когда она пошла к колодцу. Я стреляла в него!

Уильям выглядел ошеломленным. Но Каролина мало обращала на него внимания. Ее больше интересовал сутулый седовласый человек, который вошел в дом за Уильямом. В руках он нес черный саквояж, ободряюще позвякивающий врачебными инструментами.

- Это доктор Элкинс, - сказал Уильям, закрывая одной рукой дверь, а другой обнимая Пенни.

Старик поклонился в ответ на представление и немедленно подошел к кровати, на которой лежал Гатри.

- Плохо, - сказал он, снимая бинты, - очень плохо.

Каролина придвинулась ближе, готовясь, если понадобится, защищать Гатри. В то же время она отчаянно надеялась, что его спасет доктор.

- Его можно вылечить?

Доктор вздохнул, пододвинул стул и сел. Он положил руку на лоб Гатри и сказал:

- Хелло! Молодой человек!

Затем взгляд его добрых голубых глаз остановился на Каролине.

- Я не могу дать определенный ответ на ваш вопрос, мэм. Я попытаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы поставить его на ноги. Это все, что я могу вам обещать.

Оцепеневшая Каролина кивнула.

- Согрейте мне немного воды, чтобы я мог вымыть руки, - сказал доктор Уильяму. Тот немедленно бросился выполнять его просьбу. - Первое, что мы сделаем, это почистим рану. Затем мы зашьем ее. Если он перенесет операцию этой ночью, ему на память останется ужасный шрам, так-то.

Каролина сглотнула комок.

- Он должен остаться жить, - сказала она себе, доктору и Богу. - Он хочет разрабатывать рудник, строить дом, воспитывать детей.

На лице доктора появилась добрая, ободряющая улыбка.

- Я сделаю все возможное, - заверил он ее. Мытье доктором рук было расценено Каролиной как добрый знак, свидетельствующий о склонности старика к чистоте. Доктор Элкинс снова присел рядом с лежащим Гатри.

- Полагаю, что будет немножко больно, - тихо предупредил он своего пациента, находящегося в бессознательном состоянии, - но это напомнит вам о том, что вы живы, а жизнь кое-что значит.

Каролина стояла рядом. Она хотела взять руку Гатри, но боялась помешать доктору.

Доктор Элкинс осторожно передвинул свой стул.

- Если хотите, - сказал он, - вы можете поговорить с ним, пока я работаю. Объясните ему причины, по которым ему нужно находиться здесь с нами, а не идти бог знает куда.

Каролина встала на колени и бережно взяла голову Гатри в свои руки.

- Я люблю тебя, Гатри Хэйес, - сказала она нежно. - Ты слышишь? Я люблю тебя. Я хочу готовить для тебя пищу, штопать твои носки, иметь от тебя детей. Но я не могу осуществить все это, если ты вознесешься в небеса, чтобы улечься на облаке и играть на арфе.

Ее обращение было прервано коротким отрывистым смехом доктора.

- На небесах есть много прекрасных людей, - продолжала она, - но часто нам так не хватает их на земле. Ты должен жить, Гатри. - Она поцеловала его в лоб. - Прошу тебя, останься со мной. Клянусь, я позволю тебе платить за все. Я не буду спорить с тобой, пока буду на это способна.

Гатри застонал, когда доктор удалил неумелые швы, наложенные Каролиной, и стал чистить рану. Это был болезненный процесс как для Гатри, так и для Каролины. Но без него нельзя было обойтись. Если не остановить инфекцию, Гатри непременно умрет.

Наконец, после того как прошло несколько часов, гной исчез из кровоточащей раны Гатри. Каролина перевела взгляд с его плеча на доктора, что-то соображая.

- Сейчас мы подошли, к самой болезненной части операции, - сказал старик со вздохом. - Мы должны прижигать рану, и он будет чувствовать это. Боль либо остановит его сердце, либо заставит его бороться за жизнь.

Горло Каролины сжалось настолько, что она едва могла дышать. С широко раскрытыми, полными ужаса глазами она увидела, как доктор Элкинс достал из своей медицинской сумки бутылочку с неизвестной жидкостью.

- Что это такое? - спросила Каролина.

- Это особая кислота, - ответил доктор. Говоря е Каролиной, он смотрел ей прямо в лицо. - Жидкость жжет как адское пламя. Но в этом наша надежда, что инфекция не вернется.

Каролина с усилием перевела дыхание.

- Он без сознания, - сказала она с надеждой. - Конечно, он не чувствует боли.

Доктор не согласился.

- Скорее наоборот.

- Может, вам дать ему морфий или настойку опия?

Доктор Элкинс покачал головой.

- Мне известны случаи, когда морфий разрывал сердце больного как заряд динамита, - сказал он. - А опий я приберегу на будущее.

Каролина обхватила лицо Гатри руками и склонила голову к его лицу. Она готовила себя к предстоящему испытанию, которое, если бы могла, целиком взяла бы на себя.

В тот самый момент, когда кислота соприкоснулась с обнаженной плотью Гатри, он закричал. Его крик еще долго звучал в душе Каролины, после того как прекратился.

Доктор положил руку на ее дрожащее плечо. Ткань ее платья была прочитана потом, словно она рубила дрова, а не была сиделкой за больным.

- Ну вот, мисс. Худшее позади. Сейчас мы дадим ему хорошую дозу опия и позволим ему отдохнуть.

Каролина поцеловала Гатри в лоб и, пошатываясь, поднялась на ноги.

- Сколько я вам должна? - спросила она.

Доктор назвал сумму, и Каролина достала нужное количество денег из саквояжа. Старик Элкинс выпил с Уильямом виски и отправился спать в амбар. Только сейчас Каролина заметила, что Пенни похрапывает на самодельной постели близ печки.

- Который час? - спросила она.

Уильям взглянул на карманные часы.

- Полчетвертого, - сообщил он. - Вам лучше отдохнуть немного. Иначе утром от вас будет мало пользы больному.

Его доброта тронула Каролину.

- Простите нас за то, что мы заняли вашу постель, и за все неудобства, которые мы вам причинили.

Он выглядел смущенным.

- Одному Богу известно, что бы случилось с Пенни, если бы вы вовремя не подоспели. Думаю, именно я обязан вам, а не вы мне.

Каролина взглянула на Гатри, который впервые с тех пор, как был ранен, спокойно спал, затем вновь обратила взор на Уильяма.

- Благодарю вас, - сказала она мягко. - Доброй ночи!

Уильям погасил лампу и пошел прилечь рядом с Пенни. Каролина стянула туфли и вытянулась на постели, где лежал Гатри. Хотя Каролина все еще боялась его потерять, она не могла не улыбнуться, когда его рука безошибочно нашла ее грудь и осталась покоиться на ней.

Она приблизила губы к его уху и прошептала.

- Я люблю тебя, Хэйес, больше, чем любая другая женщина. Когда ты выздоровеешь, я докажу тебе это.

Он издал глухой гортанный звук, похожий на стон, и сжал ее грудь. Каролина прижалась к нему, обхватив рукой его талию.

Она проснулась от слепящего совета солнца и потока отборной брани, который смутил бы даже самого бывалого матроса.

- Что за дьявол раскурочил мое плечо? - орал Гатри.

Растрепанная, с мутным взором, Каролина села в кровати, чтобы встретить взгляд его зеленых глаз. Через мгновение до нее дошло, что это проснулся мужчина, которого она любила. Ее охватило ликование.