Напротив сфинкса Настя очень кстати заметила будку телефона-автомата. К счастью, у нее осталось еще несколько жетонов на метро, по ним же можно было и звонить. Настя сделала еще одну попытку поговорить с продюсером из «Дельты». Неожиданно ей ответили.

— «Цыганский двор?» — удивленно переспросил мужской голос с легким южным акцентом. — Конечно, знаю. Они сегодня выступают в Доме культуры «Орбита».

— Скажите адрес! — взмолилась Настя, лихорадочно шаря по карманам. Как же она была признательна Наде за то, что та оставила в джинсах огрызок карандаша. Она записала название улицы прямо на стене будки, а потом решилась и все же спросила: — Извините, а вы не знаете, как зовут одного певца, он такой брюнет!

— Девушка, они там все брюнеты, цыгане все-таки. А вам это зачем, влюбились, что ли? — Настя молчала в трубку. — Есть там у них один черноглазый баритон. Имя забыл, его все Петровичем называют, может, этот вам нужен? Я при встрече ему передам, что у него появилась фанатка.

Настя спустилась к воде. Этот короткий разговор бесконечно вымотал ее. Ноги дрожали. Она опять уселась на камни. Ничего, пусть она не узнала имени, зато вечером увидит его и, может быть, тут ей стало страшно, даже познакомится с ним по-настоящему.

В половине седьмого Настя стояла перед входом в Дом культуры. Пока удача повернулась к ней спиной. Ее просто-напросто не пустили. По обе стороны широких стеклянных дверей стояли секьюрити — квадратные молодые люди в одинаковых темных костюмах, слишком хорошо знакомая Насте порода людей, чтобы пытаться вступить с ними в переговоры. Секьюрити бесстрастно пропускали хорошо одетых немолодых мужчин и их дам, а ее даже не удостаивали взглядом. На площади перед зданием выстроилась шеренга черных машин. У одного из шоферов Настя выяснила, что сегодня здесь отмечают свой юбилей чиновники налоговой полиции. Возможно, будь она одета как раньше, ей удалось бы проскочить внутрь, но не теперь…

Настя решилась на еще одну безумную попытку. Она рванулась к служебному входу. Там секьюрити не было, стоял лишь один добродушный с виду вахтер.

— Девушка, а ты куда? — поинтересовался он. — Сегодня вход только по пригласительным.

— А я пресса, — спокойно ответила Настя и принялась шарить по карманам в поисках воображаемого удостоверения.

— Как же, нашла дурака, — вахтер насмешливо смерил ее взглядом, — да какая ты пресса, разве что желтая. Иди отсюда, пока милицию не позвал, — и вахтер извлек из кармана самый настоящий свисток.

— Подождите, — Настя умоляюще взглянула на грозного стража, — на самом деле у меня сегодня там брат выступает, в ансамбле «Цыганский двор». Пропустите меня, пожалуйста, мне надо сказать ему кое-что очень важное.

— Например, что мама заболела, — насмешливо взглянул на Настю вахтер, — ладно, давай говори, как брата зовут, я позвоню.

«Брата зовут Петрович», — Настя осознала всю нелепость ситуации и поплелась к выходу. В ней закипала отчаянная злость.

«Да как же так! — думала она, мрачно уставившись на трещину в асфальте. — Вот он совсем рядом, за стеной», — она оглянулась на ненавистное здание, облицованное белыми плитами. Если бы она могла взрывать стены взглядом, то эти камни взлетели бы на воздух. А так надо опять ждать. Ничего, она уже совсем близко. Она и так преодолевает расстояние между ними со всей возможной стремительностью.

Чтобы скоротать ожидание, Настя включила плейер и купила бульварную газетенку в соседнем ларьке. Девушка боялась отлучиться от служебного входа хоть на минутку, а вдруг он выйдет именно в это время. Стемнело. Настя замерзла.

Постепенно к служебному входу начали подъезжать микроавтобусы, развозящие артистов по домам. На одном из них Настя с невероятной радостью прочла надпись: «Цыганский двор». Появились какие-то люди. Настя внутренне собралась и заняла наблюдательную позицию в тени, справа от ярко освещенной двери. Смеясь и переговариваясь между собой, начали выходить артисты. Они держали в руках свои костюмы на вешалках и в чехлах.

И вдруг появился тот, кого Настя ждала. Он шел один, в стороне от всех, со спортивной сумкой через плечо. Одного мгновения Насте хватило, чтобы узнать и запечатлеть в памяти его внешность. Потертые джинсы, синий пуловер, в вырезе которого видна белая футболка. Черные усы, короткая борода, усталые темные глаза, черные жесткие кудри волос.

Настя судорожно вздохнула. Сердце бешено колотилось. Ноги подкашивались. Она не знала, что делать дальше. Неожиданно что-то резко изменилось в его лице. Оно словно осветилось изнутри, усталость сменилась радостью узнавания, он быстро сбежал по ступенькам.

«Он узнал меня!» — безумная мысль чуть не сорвала Настю с места, чтобы броситься к нему на шею.

Но тут навстречу мужчине шагнула высокая женщина, на которую Настя раньше не обратила внимания. Возможно, она пришла сюда уже давно.

— Митя! — громко воскликнула она и обняла его.

Женщина была почти одного с ним роста, с длинными волосами, одетая в джинсовый костюм, с кожаным рюкзаком за спиной. Лица ее Настя не видела.

— Замерзла? — ласково спросил Дмитрий, не сводя потеплевших глаз с ее лица. — Я думал, ты не придешь.

— Да нет, все в порядке, я ждала недолго. Пойдем, у нас мало времени.

На одно мгновение у Насти потемнело в глазах. К такому повороту событий она совершенно не была готова. Ей даже не приходило в голову, что он может быть не свободен, что у него окажется жена или подруга. До чего же она глупа и наивна! Ну конечно, если она влюбилась, то, значит, и другие тоже… Старше, быстрее, опытнее ее. Ладно, еще не все потеряно. Даже если она не может быть участником, она будет наблюдателем. И Настя рванулась вслед за Дмитрием и его спутницей.

3

Они обнялись, подошли к коммерческой палатке, купили по банке джина. Дмитрий взял ее рюкзак. Настя уже не могла слышать, о чем они говорили, она лишь видела по движениям губ и рук, что разговор волновал обоих. Словно зомби, не различая дороги, Настя шла за ними по улицам, затем нырнула в метро. В вагоне ей удалось занять место напротив. Они сидели, держа друг друга за руки. Настя заметила, что у них одинаковые серебряные кольца, и совсем упала духом. Но она продолжала напряженно, пытаясь что-то для себя понять, разглядывать женщину. Ей, наверное, немного больше тридцати. Она сидела, вытянув худые, длинные ноги. Жесткие волосы цвета темной меди распущены, падают ниже плеч. Большие зеленые глаза густо обведены черным, ресницы накрашены, на губах блестящая помада янтарного цвета.

Поезд гремел, Настя не слышала, о чем говорили Дмитрий и его спутница. К тому же девушка опасалась слишком пристально вглядываться в их лица, чтобы не привлечь к себе внимание. Но они были всецело поглощены друг другом и ничего вокруг не замечали. Насте показалось, что Дмитрий чем-то очень расстроен. Он слушал женщину, а выражение его глаз становилось все более беспомощным. Теперь он больше походил на обиженного ребенка, которого наказали за проступок, совершенный кем-то другим.

Настя сама не знала, зачем преследует их. Она не замечала названий остановок, лязг колес и шум двигателя слились для нее в безумную музыку, которая продолжала греметь у нее в ушах, даже когда она вслед за Дмитрием и его женщиной покинула вагон и поднялась на улицу. Одержимая преследованием, Настя прошла за ними еще немного, и тут, только когда женщина остановилась и взяла у Дмитрия свой рюкзак, Настя поняла, что они стоят около вокзала.

«Они уезжают! — испугалась она. — Нет, уезжает только женщина», — испуг сменился неуверенной радостью. Настя продолжала наблюдать во все глаза. Ее по-прежнему никто не замечал.

Женщина в чем-то убеждала Дмитрия. Настя удивительно остро воспринимала эту ситуацию. Ей казалось, что она понимает, о чем говорит женщина. Она просила Дмитрия не провожать ее до поезда, не стоять у вагона с глупой и жалкой улыбкой, свойственной всем провожающим. Он пытался сказать ей на прощание что-то важное, но она быстро поцеловала Дмитрия, решительно закинула за спину рюкзак и пошла к поезду.

— Марина! — закричал он так, что люди с чемоданами начали оглядываться, но она даже не обернулась. Лишь подняла вверх руку с яркими ногтями и помахала ею в воздухе.

«Она позаимствовала этот жест у Лайзы Миннелли в фильме «Кабаре», — машинально отметила Настя.

Дмитрий медленно зашагал к метро. Настя чувствовала себя настолько обессиленной, что не могла больше продолжать слежку. Да и ни к чему это было. Настя знала теперь главное — Дмитрий остался один и, похоже, надолго. Сначала Настя подумала, что эта женщина его жена, но что-то ей подсказывало, что с женами так себя не ведут и так их не провожают. Вот только никакого торжества по этому поводу Настя не чувствовала, одну лишь неимоверную усталость. У нее кружилась голова, дрожали пальцы, она вспомнила, что почти ничего не ела сегодня. Спускаться в метро не хотелось. Медленно переставляя ноги, Настя двинулась в сторону мастерской Фарида.

* * *

Марина с усилием несколько раз дернула дверь купе. Наконец дверь поддалась и, пропустив ее внутрь, с негромким лязгом закрылась. Марина опустилась на кровать и с наслаждением вытянула ноги. Какое счастье, что она одна в этом двухместном купе. Может быть, в Эстонии кто-то подсядет. Хотя вряд ли. Кому охота ездить ночью. У нее есть еще пара часов, чтобы подремать до границы. Как же она устала. Эта поездка вымотала ее до предела. Она уже не в том возрасте, чтобы чуть ли не каждый месяц мотаться к мужчине в другую страну. Марина усмехнулась и извлекла сигарету «Давидофф лайт» из перламутровой пачки. По странной прихоти судьбы они с Митей оказались в разных странах. Похоже, это обстоятельство и положит конец их затянувшемуся роману. В свое время Марине путем невероятных ухищрений удалось получить российскую визу сроком на целый год. В следующем месяце срок истекает, но за новой визой она в посольство не пойдет. С нее хватит! Они с Митей знакомы целую вечность, почти десять лет. О Боже, как она была в него влюблена! Они познакомились на море в Пярну, а потом началась их безумная жизнь, метания между Таллином и Ленинградом. Кто-то из друзей в шутку посоветовал им поселиться посередине, в Нарве.