— Что случилось? — почему-то сразу же испугалась Настя.

— Я хочу сделать тебе одно предложение.

— Ты решил жениться на мне? — со смехом воскликнула девушка.

— Лучше, — с достоинством ответил Сережа, — жениться на тебе может любой дурак, а я предлагаю тебе смыться.

— Что значит смыться? Куда, откуда? — Настя смотрела на Сережу во все глаза. Она не видела его лица, только темный надвигающийся на нее силуэт.

— Слушай меня внимательно. Я не собираюсь всю жизнь прозябать в цыганском ансамбле или на задворках джаза. Я полагаю, что заслуживаю чего-то большего. У нас в стране, к сожалению, очень трудно пробиться, каким бы талантливым ты ни был. Поэтому я решил попробовать свои силы в Италии. У меня в Риме есть приятель-джазмен, он обещал мне помочь устроиться. Короче, — тихо говорил Сережа, — как только наш корабль причалит в Римини, я схожу за борт, и прощайте, родная страна и ансамбль…

— А документы, а жилье? — спросила Настя.

— Без проблем, — ответил Сережа, — жилье у Игоря есть. Он, кстати, наш, питерский, женился три года назад на итальянке. Остановлюсь пока у него, а проблема с документами, я уверен, тоже как-нибудь решится, и довольно скоро. Но ты разве не поняла, — Сережа взял Настю за плечо, — что я зову тебя с собой? У тебя классный голос, да и вообще мы с тобой можем составить отличный тандем для совместной работы. Не волнуйся, я не имею в виду ничего такого, только дружеские и деловые отношения. Мне, конечно, хотелось бы чего-то большего, но настаивать я не смею.

— А Митя? — неуверенно спросила Настя.

— Что Митя? — воскликнул Сережа.

— А если и его взять с собой?

— Никогда, — жестко ответил молодой человек. — Боливар не вывезет двоих. Митя исключен, с такими, как он, очень трудно иметь дело, никогда не знаешь, чего ждать от таких людей. Да и зачем он тебе? Разве ты не понимаешь, что ваши отношения уже стремительно приближаются к концу? Да, на каком-то этапе он был тебе нужен, но теперь он только тормозит тебя, висит как камень на твоей шее, — Сережа говорил все быстрее. — Даже если ты сейчас и не захочешь уйти со мной, все равно, вот увидишь, ты оставишь Митю, потому что поймешь, что эти отношения уже ничего тебе не дают. Настя, ну что ты стоишь с таким глупым лицом? — почти закричал Сережа. — Прямо зло берет! Ты только подумай, что тебя ждет в России и что в Италии. Ну будешь ты петь в «Цыганском дворе», потом, когда тебе окончательно осточертеют эти песни, уйдешь. И куда? В другой ансамбль такого же дешевого пошиба? А если захочешь проникнуть в мир шоу-бизнеса, то тебе, пока ты не раскрутишься, придется ложиться под каждую шестерку с телевидения. Ты этого хочешь? Ну, допустим, ты даже поступишь в консерваторию. А дальше что? Ничего! — ответил Сережа. — В лучшем случае будешь сидеть на третьих ролях в оперном театре, потому что престарелые примадонны будут загораживать тебе дорогу на сцену своими толстыми задами. Разве я не прав?

— Прав, — тихо ответила Настя, она подумала, что всегда может прибегнуть к мощной поддержке своего отца, но это будет уже совсем не то. Она всего хотела добиться сама. — Ну хорошо, — спросила она, — а что, по-твоему, ждет меня в Италии?

— Да весь мир будет у наших ног! Конечно, сначала придется победствовать, но очень скоро, поверь мне, нас заметит какой-нибудь продюсер, мы запишем диск, мы будем выступать в модных клубах. Да ты знаешь, сколько музыкантов из России нашли признание именно на Западе. Да сколько ни кричат у нас о демократии, все равно настоящая свобода только там! Ладно, — уже тише произнес Сережа, — я ухожу в любом случае. Такую возможность я упускать не собираюсь. А ты как хочешь, мое дело предложить, а решать, конечно, тебе. Только не вздумай рассказать что-нибудь своему кавалеру. Спокойной ночи, — и Сережа удалился так же бесшумно, как и возник на палубе.

— Подожди, — крикнула Настя, но молодой человек уже растворился в черноте ночи.

3

Конечно же, эта ночь не могла быть для Насти спокойной. Спотыкаясь чуть ли не на каждой ступеньке, девушка спустилась в каюту. Мити не было. Небрежно брошенные, на его кровати лежали синяя футболка, алая концертная рубашка и маленький бубен. Сейчас они казались Насте обломками их прежней жизни, единственным, что уцелело после крушения. Она взяла рубашку и поднесла ее к лицу. Алый шелк впитал в себя запах ее любимого, такой до боли родной и знакомый, что у Насти защемило сердце.

«Конечно же, он никуда не поедет, — поняла она, — даже если я предложу ему сбежать с корабля независимо от Сережи, — а у Насти возникла было и такая шальная мысль, — он никогда в жизни не сможет расстаться со своей квартирой, со своими растениями, с вещами, накопленными за долгие годы. А я смогу? — спросила она себя и тут же ответила: — Да, смогу».

Ведь однажды Настя уже проделала нечто подобное, когда, ничего никому не сказав, сбежала из дома. А теперь ей надо будет просто повторить то же самое. И вдруг ей стало страшно. А что, если она привыкнет с чудовищной легкостью каждый раз расставаться со своим прошлым? Не приведет ли это к тому, что, оглядываясь, она будет видеть за собой лишь руины?

— Вот ты где, оказывается! — услышала Настя веселый голос Дмитрия. — А я тебя нигде найти не могу! Представляешь, я таки сделал Андрюху! Обыграл его вчистую на бильярде.

Настя слушала Дмитрия, видела совершенно детскую радость в его глазах, и ей становилось все грустнее и грустнее.

«Он выиграл партию в бильярд и теперь абсолютно счастлив, — думала она, — как мало ему теперь надо. А ведь Сережа, наверное, прав, как правы и Женя, и Миша. У Мити нет будущего, одно прошлое, состоящее из несбывшихся надежд. Поэтому он так не любит о нем вспоминать, равно как и говорить о будущем, в котором его ничего не ждет».

— Почему у тебя такое лицо? — спросил Дмитрий, внимательно глядя на Настю. — Что-нибудь случилось? Пойдем погуляем, посидим в баре на палубе. Пойдем, сегодня звезды совершенно невероятной величины.

— Пойди один, мне что-то не хочется, — сонным голосом протянула Настя, — наверное, я перегрелась на солнце. Я хочу пораньше лечь спать, ладно?

— Как хочешь, солнышко, — беззаботно ответил Дмитрий, — а я еще немного погуляю. — Он поцеловал Настю в щеку и вышел.

Очень скоро Настя поняла, что тоже не может оставаться в тесноте каюты. Ей казалось, что стены и потолок надвигаются на нее, делают и без того крошечное пространство еще меньше. Мысль о том, что она сейчас находится под водой, стучащей в мрачно чернеющий иллюминатор, страшно угнетала Настю. Она поднялась и, стараясь остаться незамеченной, пробралась на верхнюю палубу. Там она забралась в спасательную шлюпку, решив, что здесь-то ее уж точно никто не найдет. Насте нужно было очень о многом подумать.

Наверное, целый час Настя терзала себя, а потом неожиданно поняла, что, в сущности, решила все с самого начала. Да, она хочет сойти с Сережей на берег в Италии, оказаться в Риме, раствориться в этом вечном городе так, чтобы никто не отыскал ее следов. Она не может долго оставаться на одном месте, а жизнь в Италии будет следующим отрезком ее стремительного пути. В конце концов, она же не сжигает за собой мосты, она всегда сможет вернуться.

Из Рима она напишет родителям, решила Настя, и в письме честно или почти честно расскажет им обо всем. Они поймут, по крайней мере, папа и Антон. Папа, наверное, даже зауважает ее за такую самостоятельность и решительность. А мама? С мамой они встретятся где-нибудь на итальянском курорте, куда мама ездит каждый год.

«В конце концов, я ведь не сделала ничего страшного, — убеждала себя Настя, — не совершила никакого преступления, наоборот, я сама, без посторонней помощи, пробиваю себе дорогу в искусстве. В Италии великая оперная школа, — вдруг вспомнила Настя, и ей сразу же стало весело, — театр Ла Скала. Маша же говорила, что у меня оперный голос. А вдруг я стану великой певицей?» — при этой мысли у Насти перехватило дыхание. Она представила, как вернется в Петербург молодой, но уже прославленной певицей и будет петь, как и предсказывал Сережа, на сцене Мариинского театра. И весь «Цыганский двор» в полном составе пройдет по контрамаркам на ее премьеру, и Дмитрий, грустный и постаревший, преподнесет ей букет белых хризантем.

«А ведь он никогда не дарил мне цветы, — вдруг подумала Настя, и это оказалось решающим доводом в защиту побега. — Нет, я еще подумаю, — сказала себе Настя, — у меня в запасе пять дней. А пока мне надо возвращаться в каюту. Как бы Митя не заподозрил неладное».

В эту ночь Настя впервые была вместе с Дмитрием и при этом совсем ничего не чувствовала. Мысли о собственном предательстве, об их предстоящей разлуке и несостоявшейся любви сковывали Настю настолько, что Митя сразу же забеспокоился.

— Да что с тобой сегодня? — спросил он.

— Ну я же сказала тебе, что плохо себя чувствую.

— Ах да, — сказал Митя, — опять я вел себя как законченный эгоист, — от этих слов у Насти сразу закололо сердце, — прости меня, солнышко. Спи, не буду тебе мешать. Какой идиот сделал эти корабельные койки такими узкими, что на них нельзя спать вдвоем, — пробормотал Дмитрий и перебрался на свое ложе.

Очень скоро Настя услышала его ровное дыхание. Сама она еще долго не могла заснуть.

«О, Господи, — думала она, — а я-то рассчитывала отдохнуть в этом круизе. Не тут-то было. Вместо морского путешествия прямо вестерн какой-то получается».

На следующий день этот вестерн превратился в настоящий триллер. Настя проснулась со страшной головной болью. Она отказалась от завтрака и все утро просидела в шезлонге в самой тенистой и продуваемой части корабля.

Только-только свежему морскому ветерку удалось успокоить ее, как над самым ухом девушки раздался вкрадчивый мужской голос.