— Так вот ты спрашиваешь, что у меня стряслось, — Владимир наконец ответил на вопрос Дмитрия, — нет, старик, ни одна проблема в бизнесе не способна выбить меня из седла. К ним я как раз всегда готов, как юный пионер. А вот когда все рушится у тебя в тылу, это вынести гораздо труднее.

«Наверное, проблемы с женой, — подумал Дмитрий, но не решился спросить, — я читал, что жены «новых русских» очень часто начинают лезть на стены и выкидывать своим мужьям разные неприятные штуки. Впрочем, почему только «новых русских»? Большинство жен так себя ведет».

— У тебя есть дети? — спросил Владимир после того, как они второй раз приложились к фляжке.

— Да, сын, только он со мной не живет.

— А сколько ему?

— Уже шестнадцать. Самый, на мой взгляд, кошмарный возраст, — сказал Дмитрий, — такие номера отмачивает, что просто волосы дыбом встают.

— А у меня двое, — сказал Владимир, — сын уже совсем взрослый, а дочка, — тут он на несколько мгновений замолчал, — когда ей было шестнадцать, мы вообще с ней никаких хлопот не знали. Мне даже казалось, что она слишком тихая.

— Говорят, с такими потом больше всего проблем и возникает, — вставил Дмитрий.

— Так оно и оказалось. Причем, ты знаешь, она не то что была тихоней. Нет, просто у нее была какая-то своя напряженная внутренняя жизнь, в которую она никого не пускала. Ну а мы только радовались, что у нас такая девочка, считали, что делаем для нее все возможное. Ну, конечно, лучшая частная школа, потом год она проучилась в Англии. Всюду одни пятерки, и в музыкальной школе она была одной из лучших учениц. Вот только друзей у нее почти не было. Больше всего она любила быть с братом. Закончила институт, получила международный диплом, — рассказывал Владимир, — я уже собирался отправить ее к своим партнерам в Англию на стажировку.

— И что случилось? — спросил Дмитрий, теряясь в догадках.

— Самое ужасное, что я и сам не знаю, — упавшим голосом произнес Владимир, — твоего парня как зовут? — спросил он.

— Миша, — ответил Дмитрий, — а твоих как?

— Антон и Ася. Вот Ася-то и пропала.

— Как пропала? — удивился Дмитрий. — Куда?

— Никому не известно, — печально ответил Владимир, — сначала мы думали, что ее похитили, что она влипла в какую-то мерзкую историю. Но потом мы поняли, что она просто уехала от нас. Понимаешь, просто уехала, и все. Время от времени она коротко сообщает, что у нее все в порядке, а потом от нее опять нет ни слуху ни духу. И вот я думаю, — продолжал Владимир, и в его низком голосе слышалась неподдельная горечь, — что мы сделали не так, чем обидели ее, что она так легко бросила нас? Ведь у нее было все, ты понимаешь, все, что она хотела. Правда, ты знаешь, не было у нее таких уже сильных и безумных желаний. Я предлагал ей автомобиль, но она сказала — не надо. От английского университета она тоже отказалась. Одевалась достаточно скромно. Мальчики ее, кажется, вообще не интересовали. Но ты не думай, — вдруг встрепенулся Владимир, — что она была предоставлена все время самой себе. Хоть я и очень занятой человек, но всегда находил для нее время. Мы вместе ездили в оперу, говорили о книгах. Я пытался передать ей свое понимание жизни. Не знаю, удачно ли?

Дмитрий молчал. Он не знал, что тут можно сказать. Обычно в ответ на исповедь собеседника люди тут же начинают рассказывать о своих проблемах. Дмитрию эта манера казалась возмутительной. Человеку и так плохо, а ты на него начинаешь перекладывать свои беды.

— Знаешь, — продолжал Владимир, — почему я тебе все это рассказываю?

— Нет, не знаю, — честно ответил Дмитрий, — почему?

— Это называется эффект купе. Люди, которые никогда раньше не встречались и знают, что больше никогда не встретятся, начинают откровенничать друг с другом. Вот так и я тебе рассказал то, что никому не рассказываю. Наши знакомые думают, что мы отправили Асю за границу. Знаешь, — сказал Владимир, — иногда мне кажется, что я начинаю понимать, в чем была моя ошибка. Я всегда внушал ей, что надо, не оглядываясь, идти к своей цели. Что нельзя ничего откладывать на потом, чтобы твоя жизнь не превратилась в кладбище упущенных возможностей. Может быть, таким образом я сам приготовил себе ловушку. Ася оказалась слишком хорошей ученицей и последовала моим советам, как только возникла в них необходимость. Хочешь я покажу тебе ее фотографию? — спросил Владимир.

— Конечно.

— Вот смотри, мы тут все вместе. Так называемая счастливая семья новых русских, — горько усмехнулся Владимир.

В машине было темно, поскольку Владимир боялся, что сядет аккумулятор. Горела лишь одна маленькая лампочка, Дмитрию трудно было разглядеть лица запечатленных на фотографии людей. Он узнал самого Владимира, высокого, широкоплечего, в светлом костюме. Рядом с ним невысокая женщина с короткой стрижкой и в мини-юбке, наверное, жена. Ее обнимал за плечи молодой человек в джинсах и футболке. А немного в стороне стояла, не глядя в объектив, девушка с распущенными длинными волосами.

— Ася очень симпатичная, — сказал Владимир, пряча фотографию. — Здесь не поймешь, она нечетко вышла. Ладно, кажется, дождь кончился, пойду посмотрю, что там со свечами. Ты тоже выходи, будешь светить мне фонариком.

Минут сорок, страшно чертыхаясь, Владимир копался в двигателе. Дождь кончился, поднялся сильный ветер, который разогнал тучи, и небо замигало холодными неяркими огоньками звезд.

— Ну все, — с облегчением произнес Владимир, — кажется, я продул эти чертовы свечи. Садись скорее, надо уезжать, пока опять что-нибудь не случилось.

Остаток дороги прошел в молчании. И хотя Владимир гнал машину так, что Дмитрию иногда становилось не по себе, в Петербург они приехали уже на рассвете. Владимир довез Дмитрия до самого дома. На предложение зайти он ответил:

— Спасибо, старик, но меня приятель ждет, у него квартира в центре. Он там, наверное, места себе не находит. Думает, куда я с его машиной пропал. Пока. Спасибо за компанию.

— Тебе спасибо, — Дмитрий пожал протянутую руку, — я думаю, она скоро вернется.

— Хотелось бы верить, — ответил Владимир и уехал.

Глава 15

1

К своему удивлению, Дмитрий застал Настю на кухне. Она сидела за столом одетая. У нее было очень усталое и взволнованное лицо. Дмитрию показалось, что Настя сама вернулась домой незадолго до его приезда.

— Ой, Митя, — радостно воскликнула девушка и бросилась к нему.

Дмитрий почувствовал, как ее руки обвивают его шею, волосы щекочат щеку, губы робко и нежно прикасаются к его лицу. В том, как Настя бросилась к нему, было что-то очень трогательное. Она вдруг показалась Дмитрию маленькой девочкой, которая безмерно соскучилась по своим близким. И голос у нее оказался тоненьким и жалобным.

— Митя, как хорошо, что ты вернулся, я так по тебе соскучилась! — произнесла она. — Ну как ты съездил? Этот травник помог тебе?

Уезжая, Дмитрий сказал Насте лишь половину правды, а именно, что он едет к знаменитому травнику долечить свой радикулит. Заболевание связок он хранил в тайне.

— Да вроде бы хорошо, — ответил Дмитрий, — недели через две уже должны быть какие-то результаты. А пока мне велено сидеть дома и пить травы. Вон, видишь, целый рюкзак привез. Лучше скажи мне, как ты? Почему ты не спишь, вы что, работали сегодня ночью?

— Ну да, — уклончиво ответила Настя, — меня попросили попеть с другим коллективом. Я решила попробовать. Но это неважно, расскажи лучше про этого чудо-травника. Ты, наверное, голодный? В холодильнике полно еды. Давай поужинаем, вернее, позавтракаем, я сама умираю от голода.

Только сейчас Дмитрий почувствовал, что сам страшно проголодался. Он яростно набросился на еду. С набитым ртом Дмитрий рассказывал Насте про удивительного физика-ядерщика, ставшего народным лекарем, и про еще более удивительного «нового русского», путешествующего инкогнито.

Настя слушала его крайне невнимательно. Она лишь старалась изобразить на лице живейший интерес и время от времени поддакивала Дмитрию. Ее мысли и чувства были заняты совсем другим.


После того поцелуя на сфинксе в отношениях Насти и Сережи возникла некоторая пауза. Видимо, молодой человек решил дать девушке передышку. Но вот Дмитрий уехал, и Сереже тут же каким-то образом стало известно об этом. Он опять начал сверлить Настю неподвижным взглядом прозрачных глаз, и девушке казалось, что она чувствует этот взгляд даже спиной. А потом, на репетиции, Сережа отозвал Настю в сторонку и предложил:

— Хочешь послушать меня в качестве джазового певца? Я буду петь классные блюзы. Сегодня в десять вечера моя группа выступает в «Пирамиде».

Настя уже давно собиралась посетить этот модный ночной клуб, куда вхожи были только представители питерской богемы. И, конечно же, Насте хотелось послушать блюзы в Сережином исполнении. Да и вообще, слишком много она работала в последнее время и слишком мало отдыхала. Она устала петь для развлекающихся слушателей, пусть сегодня кто-нибудь поет для нее.

Ради такого случая Настя приоделась. Ее секонд-хэндовский гардероб уже давно пылился на дне Митиного шкафа. Настя одевалась теперь в магазинах для так называемой модной молодежи. Она приобрела оранжевые кожаные ботинки на толстой платформе, обтягивающие черные джинсы, несколько ярких, облегающих кофточек, коротенькую кожаную курточку и в тон ей кожаную кепку.

Для похода в «Пирамиду» Настя надела брюки в черно-белую полоску, узкие сверху и расклешенные внизу, и белую обтягивающую блузку. Строго и одновременно экстравагантно, решила она.

Дизайнер, оформлявший помещение «Пирамиды», постарался в небольшое пространство клуба втиснуть как можно больше египетской символики. У входа посетителей встречал младший брат сфинкса с Васильевского острова. Со стен смотрели загадочные лица египетских фараонов и их жен. Потолок был скошен, чтобы присутствующим казалось, что они замурованы внутри пирамиды. Столовые приборы были с какими-то немыслимыми ручками, может быть, такими ели древние египтяне. Меню и то было напечатано на удачной имитации папируса.