Папа, — продолжал Миша, — даже на похоронах не был. Он был тогда в каком-то походе, что ли? Короче, ему так и не смогли сообщить. Представляешь, приезжает человек из отпуска и прямо на могилу к матери.

Насте стало нехорошо от этих слов. Она сразу же подумала о своей маме. Конечно, перед Настиным отъездом мама была здорова и бодра настолько, что даже раздражала своей активностью окружающих. Насте, например, все время казалось, что у мамы просто не хватает времени на дочь. Ведь ей надо было успеть и в бассейн, и к косметологу, и на модную вечеринку, не говоря уже о тысяче других не менее важных для нее дел.

Настя сидела, бессильно опустив руки, уже не замечая разбросанных вокруг фотографий. Она впервые задумалась о жизни своей мамы, впервые сумела взглянуть на нее со стороны.

«Может быть, — думала Настя, — огромным количеством мелких и суетных дел мама пытается заполнить пустоту, разрастающуюся в ней. В общем-то ее даже можно понять. Папа все время на работе, у Антона своя жизнь, я всегда держалась по отношению к маме как последняя снобка, которая на все смотрит свысока, — Насте стало нестерпимо больно от этих мыслей, — а теперь вообще уехала в неизвестном направлении. И даже не знаю, как мама перенесла мое исчезновение».

Настя почувствовала, что больше так не может. Надо было что-то делать. Она вспомнила дурацкий ролик социальной рекламы, который часто крутили по телевизору: «Позвони родителям». Настя вскочила.

— У тебя есть телефонная карточка? — спросила она у удивленного Миши.

Настя схватила протянутый ей пластиковый квадратик и выбежала на улицу. К счастью, по карточкам из Питера можно было звонить в любую точку земного шара. Настя быстро набрала код и номер. Настя прислушивалась к потрескиваниям в трубке и чувствовала, как бешено колотится ее сердце.

«А вдруг никого нет дома?» — думала Настя, ее родные редко собирались вместе по вечерам.

Раздались длинные гудки, а потом Настя услышала:

— Алло, я слушаю, — это был голос ее мамы. Настя и представить себе раньше не могла, что этот родной голос может на нее так подействовать. Насте показалось, что сердце бьется у нее уже где-то в горле и не дает произнести ни звука. — Алло? — раздавалось в трубке, — вас не слышно, перезвоните.

Настя сделала над собой нечеловеческое усилие и произнесла:

— Алло, мама? — голос резко оборвался. — Мама, это я.

— Ася? — тихо произнесла мама. — Ты где?

— Со мной все в порядке, — быстро заговорила Настя, — расскажи мне, как у вас дела. Вы здоровы?

— Где ты? — продолжала спрашивать мама. — Почему ты исчезла, тебя удерживают силой? Тебе не дают говорить правду? Ты только намекни, я все пойму. Папа обязательно поможет тебе!

— Да нет же, мама, — торопливо говорила Настя, — со мной на самом деле все в порядке, и меня никто не держит здесь насильно. Я сама уехала. Так было нужно. Скажи мне, как у вас дела? Как папа, как Антон? Вы здоровы?

— Так ты беспокоишься о нашем здоровье? — еле слышно спросила мама. — Это очень мило с твоей стороны, особенно после того, как ты исчезла без предупреждения. Наверное, ты там неплохо проводишь время, если домой тебя до сих пор не потянуло. Ты больше ничего не хочешь мне сказать?

— Я еще позвоню, — беспомощно произнесла Настя.

— Ладно, девочка, я все поняла. Развлекайся, пока молодая. Желаю успеха, — и Настя услышала серию коротких гудков.

Спотыкаясь на каждом шагу, Настя побрела в сторону метро. Возвращаться в Мишину квартиру она не хотела, ей сейчас необходимо было побыть одной. Слезы закипали в ее глазах, но она усилием воли высушила их. Настя испытывала нестерпимую душевную боль, многократно усиленную маминой болью, которую Настя чувствовала, несмотря на расстояние.

В свое время любовь, как мощная волна, накрыла Настю с головой и унесла прочь из родительского дома. Тогда Настя была так увлечена новизной нахлынувшего чувства, что ни о чем другом и думать больше не могла. А потом она очень долго и тщательно гнала от себя мысли о близких. Настя убеждала себя, что она уже взрослая, что у нее своя собственная жизнь и что вмешательство родителей только все испортит.

Но теперь Настя поняла, что совершила непоправимую ошибку. Ее жизнь оказалась разбитой как бы на две части — до отъезда и после. Настя чувствовала, что пропасть между ней прежней и настоящей стремительно увеличивается. От чувства собственной раздвоенности Настя почувствовала самую настоящую физическую боль. Теперь она с трудом представляла, как вернуть себе былую целостность.

Настя крепилась до самого дома. Но, войдя в Митину квартиру, она не выдержала, упала на кровать лицом вниз и залилась слезами. Целых полчаса она прорыдала в подушку своего любимого, и в конце концов ей стало немного легче. Настя знала, что действие — это лучшее средство от грусти. Сначала она полила цветы, а потом решила вытереть пыль со стеклянных шаров. Сам Митя делал это так редко, что шары теряли свой блеск, покрывались мутной матовой пленкой и становились похожими на глаза больных животных.

Настя смочила под краном фланелевую тряпочку и принялась аккуратно протирать каждый разноцветный шар. От этого занятия ее оторвал скрежет ключа в замке.

«Митя вернулся!» — у Насти перехватило дыхание от радостной мысли. Но это был всего лишь Миша.

— Куда ты исчезла? — спросил он с порога. — Умчалась, как ненормальная. Я ждал тебя, ждал.

— Это было совершенно ни к чему, — недовольно ответила Настя. Честно говоря, ей очень хотелось хоть какое-то время побыть одной, — я как раз подумала, что тебе приятно будет переночевать у себя дома.

— Да ну, — протянул Миша, — я вообще не люблю одиночество. К тому же при одной мысли о том, что придется ночевать одному в такой большой квартире, мне стало не по себе. И я решил приехать.

Настя так и стояла с самым любимым шаром из коллекции Дмитрия в руках. Это был большой, около десяти сантиметров в диаметре шар из чистейшего горного хрусталя. Он был необыкновенно прозрачным и очень тяжелым.

Неожиданно Миша резко шагнул к Насте и положил руки ей на плечи. Девушка заметила, что глаза у него совершенно сумасшедшие, а губы прыгают от сильного волнения.

— Послушай, — быстро заговорил Миша, — тебе не кажется, что я больше подхожу тебе. Да, в общем, мне все равно, что ты думаешь об этом. Я хочу тебя, и все.

— Ты что, дурак? — опешила Настя. От изумления она даже не почувствовала злости.

Миша не слушал.

— Мы с тобой проведем классную ночь. Я в этом не сомневаюсь. К тому же я уверен, что мой папаша в сексе такой же тормоз, как и во всем остальном. Со мной тебе больше понравится. А потом можешь к нему вернуться, если, конечно, захочешь. Представляешь, какой класс, ты будешь любовницей обоих Зайцевых, отца и сына.

Настя попыталась высвободиться, но юноша неожиданно оказался очень сильным. Его руки железными клешнями впивались ей в плечо. Настя чувствовала на своем лице его горячее дыхание. Только сейчас она разглядела, что претендующий на нее подросток довольно высокого роста и плотного телосложения. Если она начнет бороться с ним, то наверняка потерпит поражение. Настя попыталась воздействовать методом убеждения.

— Миша, — мягко произнесла она и тут же подумала, что таким тоном говорят с душевнобольными, — успокойся, пожалуйста. Я все понимаю, у тебя сейчас такой возраст, когда гормоны устраивают в крови настоящий тайфун.

— Знакомая песня, — нервно расхохотался Миша, — узнаю любимый конек моего папаши. Он большой знаток по части гормонов. Значит, когда ты на него вешалась, он тоже тебе читал лекцию о том, что любви не существует, а есть одни гормоны. Мне как-то все равно, пусть даже и гормоны. В конце концов, надо и о них, бедных, подумать.

Больше Миша Настю не слушал. Он перешел в наступление. Поскольку она отчаянно вертела головой, ему пришлось отказаться от мысли поцеловать ее в губы. Миша обхватил Настю руками и отчаянно шарил губами по ее шее, опускаясь все ниже. Поскольку руки у него были заняты, он пытался головой забраться ей под майку. Он допустил роковую ошибку, оставив Настины ладони свободными. Настя несколько секунд смотрела на то, как невыносимый подросток с невыносимым пыхтением пытается овладеть ею. Мишина голова оказалась чуть выше Настиной талии. Настя вздохнула и с размаху опустила шар прямо на светло-русые вихры сына своего любимого.

Раздался ужасающий треск, от которого у Насти все внутри похолодело. Миша поднял на нее глаза, и Настя увидела в них совершенно детскую обиду и недоумение. А потом Мишино лицо побледнело, глаза закатились, он разжал объятия и медленно опустился на пол. Настя оцепенела от ужаса, шар вывалился из ее ослабевших пальцев и упал на покрытый кафельной плиткой пол.

Со звоном он рассыпался на множество сверкающих осколков. Все оказалось не так уж страшно. Именно этот звон привел Мишу в сознание. Он открыл глаза, с трудом повертел головой, увидел оцепеневшую Настю, осколки шара и, морщась от боли, рассмеялся. Настя испугалась еще больше. Она решила, что у Миши помутился рассудок.

— Семерых одним ударом, — сквозь смех проговорил Миша, — одним ударом, — пояснил он, — ты разделалась и с сыном, и с любимой игрушкой господина Зайцева.

У Насти вырвался вздох облегчения, и она без сил опустилась на пол рядом со своей жертвой. Она чувствовала, как ее разбирает совершенно идиотский нервный смех.

Глава 12

1

Неделю до приезда Дмитрия молодые люди провели вполне мирно. Настя ухаживала за присмиревшим Мишей и учила песни. Настя все порывалась отправить своего горе-ухажера к врачу, но Миша отказался. Он сказал, что армия ему все равно не грозит, потому что мама даст взятку, и он так или иначе поступит в университет, так что диагноз «сотрясение мозга» ему низачем не нужен. Миша убедил Настю, что отлежится дома. Собственно, ей это было только на руку. Насте совершенно не хотелось объяснять врачам, как Миша получил удар по голове.