— Давайте «Соколовский хор», — приказал Белов и провел смычком по струнам.

Потом заиграл Александр, через четыре аккорда должен был вступить Андрей, но он стоял неподвижно, вцепившись скрюченными пальцами в гриф гитары.

— Старик, ты чего? — негромко спросил Александр. — Тебе плохо?

Слово «плохо» очень слабо передавало то кошмарное состояние, в которое погружался сейчас Андрей. У него отчаянно гудело в голове, все плыло перед глазами, крупные капли холодного пота выступили на лбу, ноги и руки терзала дрожь. Нечеловеческим усилием он старался сохранить неподвижность. Он чувствовал, что если сделает хоть одно движение, то начнется что-то страшное.

Дмитрий метнулся к нему, схватил под руку и попытался оттащить в сторону, подальше от чужих глаз. Но было уже поздно. Мучительная судорога пробежала по телу Андрея. Он так и не сумел выпустить из рук гитару, его пальцы заскребли по струнам, и инструмент издал пронзительный и безумный звук, от которого у всех присутствующих мурашки побежали по коже.

— Эй, парень, ты чего? — закричал кто-то. — Совсем, что ли? Тебя развлекать людей позвали, а не…

Андрей согнулся в мучительном приступе рвоты. Его нещадно рвало прямо на тщательно подстриженную травку. Александр успел выхватить гитару из рук товарища, и сразу же Андрей упал навзничь и забился в припадке, очень похожем на эпилептический.

Музыканты стояли в немом оцепенении. Со стороны хозяев дачи и их гостей слышалась грязная ругань. Самым мягким выражением было:

— Черт побери! Пригласили психа на свою голову. Вы нам за это ответите! Не только денег не получите, но еще и свои заплатите за моральный ущерб. Этот припадочный мне весь газон заблюет.

Александр опомнился первым и бросился к товарищу. Он попытался удержать его, мучительно вспоминая при этом уроки гражданской обороны в школе. Кажется, эпилептикам надо специальным образом придерживать язык, чтобы они не задохнулись. Дмитрий метнулся к столику за водой. У Вероники сдали нервы.

— Сволочи! — закричала она. — Козлы вонючие! Ему же пить нельзя было, он вшитый. Вы сами его заставили! Гады!

— Что-о! — хозяин дачи, с перекошенным от ярости лицом, вскочил со своего соломенного трона и подбежал к Веронике. Его мясистые губы омерзительно блестели при свете нелепых фонариков. — Как ты сказала? А ну, повтори!

— Сволочи! Козлы! — ни секунды не колеблясь, выпалила Вероника. Стоило ей завестись, остановить ее уже было невозможно. Жирная ладонь с мерзким звуком обрушилась на ее щеку. Вероника ахнула и отшатнулась, закрывая лицо руками. Тот же жест бессознательно повторила Маша.

Дмитрий почувствовал, как ярость горячей волной заливает его сознание, и кинулся на обидчика. Конечно же, он тут же оказался в железных объятиях телохранителя. Тот заломил Дмитрию руки и держал его так, ожидая дальнейших распоряжений хозяина.

— Влад, как ты мог? — тихим, готовым сорваться в плач голосом произнесла подруга хозяина, стриженая черноволосая девушка. — Как ты мог ударить женщину?

— Это не женщина! — выкрикнул Влад, тщательно обтирая ладонь белоснежным платком. — Я не позволю всякой поблядушке оскорблять меня!

— Значит, ты и меня мог бы ударить?! — еще тише произнесла девушка. — Ведь я же от нее ничем не отличаюсь. Ее ты нанял петь, а меня — спать с тобой.

— Лера, успокойся, — недовольно проговорил Влад, — только выяснения отношений мне сейчас не хватало.

— Я сейчас же уйду отсюда! — тихо, но очень решительно заявила Лера и, прямая как струна, в черном вечернем платье с открытой спиной, направилась к ажурным воротам.

— Задержать! — коротко приказал Влад, и другой телохранитель, очень похожий на своего коллегу, осторожно сомкнул железную ладонь вокруг запястья девушки.

— Послушайте, — засуетился Белов, — давайте все уладим по-хорошему. Видите, наш гитарист сегодня не в форме, он заболел. Тем более что мы уже полночи отработали. Мы просто уедем, чтобы не портить вам праздник.

Дмитрий изумился. Если Белов добровольно отказывается от гонорара и мечтает только о том, чтобы убраться, значит, дело плохо.

— Молчи, руководитель хренов! Так просто мы теперь вас не отпустим, — заявил Влад, — ведите их в дом, в подвал, — приказал он.

— Но этот ведь там все заблюет, — вмешался один из охранников.

— Действительно, — задумался Влад.

В это время из группы притихших гостей отделился лысоватый мужчина средних лет. Он подошел к Андрею, которой продолжал корчиться на траве, и склонился над ним.

— Я врач, — произнес лысый и обратился к Александру, — вашему приятелю на самом деле вшили эспераль?

— Ну да, — ответил Александр, — месяц назад.

— Владислав, — сказал врач, — парень не виноват. Ему действительно нельзя было пить.

— Так какого хрена?.. — начал хозяин дачи.

— Твои ребята предлагали ему водку с такой угрожающей настойчивостью, что парень просто не посмел отказаться. А реакция была предопределена. Скажи еще спасибо, что он не умер тут у тебя на лужайке. Могли бы быть проблемы…

— Только не надо меня пугать, — недовольно сказал Владислав, но в его голосе прозвучало легкое сомнение. — Ладно, — он кивнул охраннику, — цыгана можешь отпустить. — Дмитрий с наслаждением разминал затекшие руки и плечи. — Пусть эти придурки скорее уберутся отсюда.

— Я тоже хочу уехать, — вставила Лера, которая продолжала оставаться пленницей телохранителя.

— С тобой я еще поговорю, — тоном, не обещающим ничего хорошего, заявил Влад.

— Доктор, — выкрикнула Маша, — а что нам с Андреем делать?

— Сейчас я вернусь, — на ходу бросил лысый и скрылся в доме. Через несколько минут он вернулся с небольшим чемоданчиком. Он достал оттуда шприц, ампулу, приготовил все для укола, но тут забеспокоился Дмитрий:

— Что это вы собрались ему колоть?

— Успокаивающее, — ответил доктор, — пусть отоспится. Завтра ему еще будет плохо, но не так худо, как сейчас.

— Много чести возиться со всякой швалью, — процедил Владислав. — Пошли в дом, — бросил он своим гостям. — Испортили праздник. — Он оглянулся и сказал Белову: — Всем своим корешкам скажу, чтобы «Цыганский двор» больше никогда не приглашали. Вы у меня скоро от голода взвоете!

После укола Андрей затих. Дмитрий, Александр и Санек подхватили его и потащили к микроавтобусу. Водитель мирно дремал за рулем. Он и не подозревал о драме, разыгравшейся за высоким забором.

2

Молчание в автобусе прерывалось лишь всхлипываниями Вероники. Она плакала от обиды и унижения. Маша нервно курила, в минуты душевного упадка она теряла способность разговаривать. Спокоен был лишь один Андрей, он мирно сопел, развалившись на заднем сиденье. Наконец заговорил Белов. Теперь, когда ему ничего не угрожало, он решил выплеснуть возмущение.

— Вот гады! И ведь ничего не заплатили. Пели за какие-то вонючие креветки.

— Скажи спасибо, что вообще ноги унесли, — сказал Александр.

— Засунули бы нас в бочки, залили бы бетоном и спустили на дно озера, — вставил свое веское слово до сих пор молчавший Санек. Совсем недавно он прочитал детектив, большинство героев которого постигла именно такая участь.

Вероника продолжала всхлипывать. Дмитрий не выдержал, пересел к ней и обнял за плечи. Вероника уронила голову ему на грудь и пуще прежнего залилась слезами.

— Ну перестань, — утешал ее Дмитрий, — все же кончилось, ничего страшного не произошло. Андрюха спит. Ну, подумаешь, денег не заработали. А о том, что он тебя ударил, забудь поскорее. Этот Влад не человек, он нелюдь, так и надо к нему относиться. Ты же не плачешь из-за порванных колготок…

— Я не из-за того плачу, что он меня ударил, а потому, что никто, понимаешь, ни один человек, кроме тебя, не заступился. Какие все гады! Только за свою шкуру трясутся!

— Ну, Вика, ну что же тут поделаешь. В людях очень развит инстинкт самосохранения, — говорил Дмитрий и гладил девушку ладонью по пышным, каштановым волосам.

Вероника много бы отдала за то, чтобы это мгновение не закончилось никогда. Она чувствовала тепло и близость Дмитрия, его горячая тяжелая ладонь нежно прикасалась к ее волосам, и от этих прикосновений по всему телу Вероники пробегала сладкая дрожь. Женщина почувствовала, что теряет голову. Веронике неодолимо захотелось почувствовать вкус его губ. Она приблизила к Дмитрию свое лицо, ткнулась губами в его колючую щеку, потянулась к его губам. Дмитрий отшатнулся и резко встал. Микроавтобус качнуло на повороте, и Дмитрий едва не упал. Вероника вцепилась ему в руку, но Дмитрий вырвал ладонь и пересел на свое место. И тут у Вероники началась самая настоящая истерика.

— Сволочь! — кричала она. — Да ты хуже, чем все эти вшивые «новые русские», вместе взятые. То, что ты сейчас сделал, в сто раз подлее, чем ударить меня!

— Вика, заткнись же ты, наконец, — взорвалась Маша, — и так тошно, а тут еще ты всем нервы треплешь. Кончай, возьми себя в руки!

— Слушайте, — заорал Белов, — это не цыганский ансамбль, это какой-то сумасшедший дом на выезде. Одного рвет, другая рыдает, третий в драку лезет. В конце концов, кто тут руководитель?

— Успокойся, ты, — раздраженно воскликнула Маша, — ты, Николай Белов, великий и ужасный.

— Вот именно, — немного спокойнее произнес Белов, — так что прошу свои порядки не наводить. Возможно, мы через две недели отправимся на гастроли в Калининград. Хочу сразу предупредить, такой разболтанности я не потерплю. И еще. От услуг Андрея нам придется отказаться. Эксцессов, подобных сегодняшнему, мне больше не надо. И тебя, Вероника, я тоже предупреждаю. Выяснение отношений откладывай, пожалуйста, до возвращения домой. Запомни, в ансамбле ты не женщина, ты — артистка.