Ну, слава богу! Значит, всё-таки друзья, без многоточий. И на том спасибо.

– Мысль о том, что вы вместе, напрягает меня по другой причине. Я сомневаюсь…

– … в моей невиновности, – заканчивает за него Майк.

– Я не могу быть уверен, – Ридж, хмурясь, встречается с ним взглядом, – потому что… Исходя из того, что знаю о тебе… вас… Вернее, я ничего не знаю. Вообще. Стэйс никогда не рассказывала о своём прошлом. Лишь упомянула, что её брат был убит. А теперь…

– А теперь ты знаешь, что Стэйс не рассказывала ничего, потому что считала меня причастным к убийству Стива. Вдобавок, убита моя жена.

– Именно. Что, как ты понимаешь, причин доверять тебе никак не добавляет. А Стэйс… Она – человек крайностей. Вчера чёрное, сегодня белое. Пусть мы с ней не ходили пешком под стол и не болели ветрянкой в лесу в голопузом детстве, но я достаточно хорошо её изучил, чтобы осознавать всю бессмысленность любых попыток переубедить. С тем же успехом я могу пойти и побиться лбом о стену.

– Но вместо этого предпочитаешь оставаться рядом, чтобы присматривать за мной и, если понадобится, защитить Стэйс, – продолжает Майк. Судя по тону, он улыбается: – Ты мне нравишься всё сильнее.

– Тем, что не доверяю тебе?

– Именно. Если бы ты слепо доверял, я бы счёл тебя глупцом или решил, что ты преследуешь какие-то тайные цели. И сам не доверял бы тебе.

– То есть уверять меня в своей непричастности к убийствам ты не собираешься? – улыбается в ответ Ридж.

– Тебя бы это разве убедило? – Майк пожимает плечами. Делает ещё один глоток и отставляет бутылку в сторону. – Меня бы – нет.

– А ты всё равно попытайся.

– Хорошо, – он выпрямляется. С ощутимой долей сарказма произносит: – Ридж, я не имею никакого отношения к убийству своего друга Стива Трупера и, тем более, не убивал Мишель. Ну что, поверил?

– Вообще-то я собирался предложить другой способ, – с ухмылкой отмечает Ридж.

– И какой же?

– За последние два дня у меня накопилось много вопросов. Ответишь?

– Валяй.

– Надеюсь, ты помнишь, что я – журналист? Умею задавать каверзные и не всегда приятные вопросы.

– Надеюсь, ты помнишь, что особо каверзные вопросы я могу просто игнорировать, – не остаётся в долгу Майк. Облокачивается на руку, подперев щёку кулаком. Чуть наклоняет голову на бок.

Во взгляде Риджа читается любопытство.

Возвращаться в кровати эти двое явно не собираются.

– Договорились. Молчание порой самый красноречивый ответ.

Собираюсь выйти к ним и прервать ночные дебаты, но в последний момент передумываю. Ридж способен озвучить то, что я никогда не посмею спросить у Майка, хотя хочу услышать ответ не меньше, а может и больше, чем сам Ридж.

Сажусь обратно на ступеньку.

Что ж, послушаем. Вмешаться всегда успею.

– Думаю, ещё пивка нам не повредит, – Майк соскакивает с табурета. Огибает стойку, заходя внутрь. Наклоняется к маленькому холодильнику. – С чего начнём? – деловито спрашивает он, возвращаясь на своё место с двумя новыми бутылками.

– Не возражаешь, если я запишу нашу беседу на диктофон?  – предлагает Ридж, выуживая из кармана джинсов смартфон.

– Без проблем, – Майк откупоривает обе бутылки разом, ловко скрестив крышки, и опускает одну из них рядом с Риджем.

– Отлично, – тот пару мгновений колдует над мобильником, затем опускает его на стойку между ними. Поднимает глаза на Майка. – Я немного запутался, кто из вас кем кому приходится. Вы тут все то ли друзья, то ли родственники.

– Кто именно тебя интересует?

– Например, ты и Скотт. Вы – друзья или братья?

– Сводные братья. Его отец женился на моей матери, когда мы были детьми.

– Но у вас есть общий младший брат – Лиам, так?

– Почти. Лиам – мой сиблинг. И такой же, как я, сводный Скотту.

– Ясно, – Ридж морщит лоб. – Это его называют Волчонком?

– Да, в честь нашего отца, Райана Бэка. – Голос Майка не меняется, но я прекрасно знаю, сколько боли скрывается за невозмутимым тоном. – В городе его предпочитали звать Чёрным волком. Много лет назад он был шерифом и погиб. Несчастный случай. – Майк всегда избегает разговоров об отце. Странно, что вообще ответил. Наверное, действительно хочет заслужить доверие Риджа, только тот вряд ли оценит такую откровенность. Он ведь даже понятия не имеет, как сложно Майку об этом говорить. – В Риверстоуне любят раздавать прозвища направо и налево.

– Я заметил, – усмехается Ридж. – До сих пор колбасит от заразы.

– Можешь звать Стэйс как отец – Куколкой.

– Определённо лучше.

– Скажи это Логану. Вдруг у тебя получится его переубедить. У нас со Стивом не вышло. Хотя в отношении сестёр Логан принял сторону Добряка Джимми. Так зовут у нас Джеймса, – поясняет Майк. – С его лёгкой руки Дэниз – Кнопка, а Эми – Умница.

– А тебе какое досталось?

– Мне повезло меньше. Видимо, не заслужил. Хотя теперь, – добавляет он с коротким смешком: – Кто знает, какой-нибудь Майк-Потрошитель. С них станется.

– Ваши родители ведь дружили?

– В основном отцы. – В отличие от Риджа Майк продолжает опустошать бутылку с пивом. – Ещё с детства, они вместе учились. Моя мать с ними на одном потоке, а Джеки и Айлин на два года младше. После школы переженились, а ещё через год родились мы: Логан, Стив и Стэйс и я.

– Отец Логана был мэром, правильно?

– Угу. Роберт-Скала.

– Скала – это прозвище?

– Точно. Наверное, в честь фамилии, – Майк опускает на стойку полупустую бутылку. – Логан утверждает, что они прямые потомки Вильяма Логана. Знаешь, кто это?

– Геолог и путешественник. Кажется, основатель Геологической службы Канады, – тоном заправского отличника отвечает Ридж.

– Молодец.

– У Айлин тоже есть?

– Прозвище?

– Ага.

– Есть, – Майк кивает. – В Риверстоуне по негласной традиции его получает каждый мэр. Айлин досталось самое почётное из тех, что я знаю – Первая дама. Красивей только у матери Логана – Миледи.

– Она тоже была мэром?

– Нет. Но супругам перепадает. Порой – буквально.

Я невольно улыбаюсь, догадываясь, что собирается рассказать Майк:

– Тебе вот «зараза» не понравилась, а представь прозвище «Толстый дик»?

– Серьёзно? – Ридж удивлённо вскидывает брови.

– Более чем. Он был последним мэром до прихода к власти Айлин. Его жене повезло ещё меньше.

– Боюсь спрашивать.

– Шлюшка Энн. Между прочим, вполне заслуженно.

– Шаловливое прошлое?

– Настоящее, – усмехается Майк. – Правда, теперь-то считается прошлым. Кто-то застукал её в машине с пасынком. Фотографии попали в газету, и началось. Потом всплыла история про связи с несовершеннолетними самого мэра. Ну и понеслось. В итоге отделался отставкой. И разводом. Ах да, ещё переездом в Штаты. Куда-то в Новую Англию, кажется. Короче, в глушь подальше от правосудия.

– Стэйс рассказала мне, – переставая смеяться, произносит Ридж, – про аварию, в которой погибли родители Логана.

– Эм-м, – невнятно мычит Майк. Вряд ли ему хочется говорить об этом.

– Я всё думаю, каково пришлось бедняге. Даже не верится, что он так легко вас простил.

Я сжимаюсь. Угадываю раньше, чем слышу, как меняется тон Майка.

– С чего ты взял, что кому-то из нас было легко?

На миг кажется, словно вся комната или этаж обледенели, а на стенах вот-вот появится иней. Если дыхнуть – изо рта обязательно повалит пар, как в мороз.

Ридж ничего то ли не замечает, то ли искусно делает вид.

– Вы же остались близкими друзьями. Сегодня, например. Логан вас ждал, забрал из участка, привёз к себе. Возился со всеми, поил, кормил. Да, считай, всю семью Стэйс приютил у себя. Даже меня, нахлебника, – тараторит он. – А я ему вообще никто. Подумаешь, приятель Стэйс. Лгун, который притворялся женихом. И, тем не менее, он и мне предложил пожить у себя. Даже джип свой готов одолжить на время.

Майк, не шелохнувшись, слушает. Выдерживает паузу, холодно роняет:

– В этом весь Логан. Но это не означает, что тогда ему было легко.


…За окном темнело. Зима неожиданно вернулась в Риверстоун, с энтузиазмом подвывала метелью между домов, сбивала с ног холодным ветром, без устали заметала улицы и газоны снегом, пряча под белым пушистым ковром голые, уродливые деревья, пожухлую прошлогоднюю траву и грязный асфальт. Впрочем, не настолько неожиданно. Бывало, робкая весна сдавала позиции даже в конце апреля, а сейчас только первые числа марта. И всё равно не верилось, что четыре дня назад на город обрушился самый настоящий весенний ливень с грозой, а не успевшая толком оттаять земля не желала впитывать в себя воду, и лужицы на глазах превращались в озёра, лениво стекая мутными ручейками в обезумевшую от обретённой свободы Атабаску.

Я сильнее прижималась лбом к прохладному стеклу, почти не слушая Эми. Бесцельно выхватывала взглядом из кружащего за окном вихря снежинку, провожала её в хаотичном полёте, пока та не исчезала, касаясь заснеженной дороги, и выбирала новую жертву.

Меня выписали из больницы вчера днём. Покрытое синяками и ссадинами тело болело, но терпимо. Обходилась без обезболивающих. Но родители всё равно не взяли с собой на похороны. Оставили дома с сёстрами.

Может, и к лучшему. Я бы не выдержала.

Стив и тот вернулся с панихиды пришибленный, растерянный, каким я никогда его не видела, и почти сразу же куда-то ушёл. Расстроенный Майк так толком ничего и не сказал по телефону. Лишь предупредил, что Логан пока останется у них. Хотя бы до вечера, потому что моя мать настаивала поскорее забрать его к себе.

Как чувствовал себя Логан, думать было невыносимо и страшно.