– Мне было стыдно, – пожимаю плечами. – Ты так старался, готовился. Я тоже хотела тебя удивить. Соответствовать духу прогулки. Вот и вырядилась. Новое платье, плащ и сапоги.

– Ты ненормальная, знаешь? – усмехается он.

– Угу. Ты говорил. Неоднократно. А в эти выходные я с лихвой доказала, насколько ты прав.

И снова тягостная пауза. Я мысленно начинаю отсчёт, решая, что если Ридж так ничего и не скажет, на «пять» я просто предложу отвезти его в отель и оставлю всё как есть. Подробности прошлого, объяснения если и будут, то гораздо позже.

– Ты тоже прости меня, – раньше, чем счёт доходит до трёх, говорит Ридж. Угрюмо трясет головой. – Получилось глупо и… Не знаю, что на меня нашло. Ты права, надо было дождаться тебя, а не везти сюда твой чемодан. Но я волновался. Когда Дэниз сказала, что едет к вам, решил, что обязан тебя увидеть. А потом явилась полиция, и я… Просто болван, – он разводит руками, встречаясь со мной взглядом. – Прости.

– Ты прости. Я не должна была срываться и кричать на тебя. Мне, вообще, надо было сразу всё рассказать. Или хотя бы часть. Чтобы ты не фантазировал того… чего не существует.

– Почему Логан называет тебя заразой? – вдруг интересуется Ридж.

Ладно. Откуда-то начинать всё равно нужно.

– В пять лет я подцепила ветрянку. Сразу же выяснилось, что никто из моей семьи ей не болел. Брэдли и его родители – тоже. Только Райан, отец Майка. В общем, мама попыталась меня изолировать, но я каким-то образом успела заразить Майка, а Ирэн… это его мама. Она вот-вот должна была родить и тоже не болела ветрянкой. Тогда Райан накупил продуктов и увёз нас с Майком на месяц из города сюда в охотничий домик. Раньше родители Логана жили по соседству с нами, не здесь. Вот мы втроём и торчали тут на карантине. Зимой, в лесу, без телевизора и мультиков. Райан сутками возился с нами, следил, чтобы мы не чесались, пытался развлекать. Водил на прогулки, устраивал игры, учил узнавать следы на снегу, рассказывал всякие истории про животных. Даже научил нас с Майком читать и заставил вызубрить таблицу умножения. И знаешь, благодаря ему та ветрянка – одно из моих лучших детских воспоминаний. О Райане – тоже. Он погиб, когда нам было девять. Ну а Логану понравилось слово «зараза», хотя ему никак не удавалось выговорить всю фразу целиком. Вместо «у Стэйси заразная болезнь» он произносил только «Стэйси – зараза». Чем больше его ругали и запрещали, тем чаще он это делал. Так я превратилась в заразу. Правда, позже, в школе, прозвище забылось. А потом… – встречаюсь взглядом с внимательно слушающим Риджем. – Когда нам исполнилось семнадцать, и я убила его родителей. – Замечаю, как меняется в лице друг, и торопливо добавляю: – Не буквально, конечно. Но фактически они погибли из-за меня. Несчастный случай. Логан снова стал называть меня «зараза».

Надо же, годами не всплывавшая история за сегодняшний день упоминается уже в который раз. И Риджу я должна рассказать её в деталях, потому что не хочу ничего от него скрывать или оставлять недосказанным. Пусть узнаёт всю правду, как есть, а затем решает, как ему поступить.

– Я поругалась с Майком на вечеринке Мишель. Здесь, в этом доме. Тогда он был меньше. Это потом Логан перестроил. В общем, я пошла в туалет, а когда вернулась, увидела, что Майк и Мишель целуются. Позже выяснилось, что это она целовала его специально, чтобы нас поссорить, но в тот момент мне было не до деталей. Я психанула, хотела вернуться домой, но не смогла нигде найти ни Логана, ни брата, чтобы они меня отвезли. В итоге поддалась на уговоры Майка поехать с ним. Как ты понимаешь, в машине мы, конечно же, продолжили ругаться. Он пытался объяснить, что случилось на самом деле, а я сходила с ума от ревности, орала на него и не желала ничего слушать. Всё, что мне тогда хотелось – никогда больше их с Мишель не видеть и не слышать. Забыть навсегда, как они танцуют.

Перед глазами снова всплывают кадры из присланного мне на девичнике видео. Чёрт побери! Кто бы это ни сделал, он определённо рассчитывал, что у меня сорвёт крышу, и не ошибся. Вот только зачем? А главное, имеют ли посыльный и эта запись отношение к убийству Мишель?

– Шёл сильный дождь, – продолжаю рассказывать я. – Майк испугался, что пока мы орём друг на друга, попадём в аварию. Остановил машину на обочине, попытался меня успокоить, но я не желала его слушать. Хотела всё забыть, не чувствовать вообще ничего. Выскочила на шоссе.

Закрываю глаза, понимая, что из них вот-вот брызнут предательские слёзы.

Жаль, проклятая амнезия не продлилась долго. Я вспомнила всё до мельчайших подробностей буквально на следующий день после того, как пришла в себя в больнице. И собственная память будто в наказание подвергала меня ещё более утончённой пытке, заставляя прокручивать в голове снова и снова всё, что произошло накануне. Секунду за секундой. Медленно. Оглушая пронзительным криком Майка на шоссе и ослепляя яркой вспышкой фар, подкидывая в воздух навстречу падающим каплям дождя и больно роняя на мокрый асфальт.

Родители Логана как раз проезжали мимо нас. Его отец попытался избежать столкновения, но машину занесло и выкинуло с моста прямо в пропасть. На камни. Я осталась жива. Они погибли.

– Я не знал. Прости. Мне не стоило расспрашивать.

– Нет, это ты прости. – Заставляю себя посмотреть ему в глаза. – Раз уж потащила тебя сюда и вынудила притворяться, я должна была рассказать тебе сразу. Это и не только. Многое. У нас с Майком, как выразился шериф, богатая история. Но… Лучше поздно, чем никогда, так ведь? Теперь ты знаешь, что за бетонная плита висела над моей головой.

– Да уж.

– Я очень долго пыталась не вспоминать всё это, Ридж. Наивно надеялась, что смогу обойтись без рассказов. Что после свадьбы мы с тобой сразу вернемся в Торонто и никому не будут нужны подробности моего прошлого. Что для тебя это останется просто ещё одним уикендом. Без последствий.

– Мы уедем, Стэйс. Обязательно, уедем. Не так быстро, как хотелось бы, – сбивчиво говорит он. – Я завтра всё улажу. Позвоню в аэропорт, перенесу билеты. Двух дней же хватит? Не станут же в полиции удерживать нас здесь вечно. Хотя нет. Два дня – мало. Ведь ещё похороны Мишель.

– Погоди, Ридж! – Он так ничего и не понял. Слушал, но не слышал. – Завтра утром я поговорю с отцом. Папа сможет добиться, чтобы тебе разрешили вернуться в Торонто. В конце концов ты – и не свидетель вовсе. Ты даже не знал Мишель и не обмолвился с ней ни словом. Вряд ли у шерифа найдутся веские основания тебя удерживать. Наверняка он просто хотел проверить твои данные, думал, что раз ты связан со мной, а я… Но это уже не важно. Кое-что выяснилось. Мишель убили тем же ножом, каким зарезали моего брата. Поэтому Лински приезжал к моим родителям. Теперь ты сможешь уехать. Может быть, даже завтра. Тем же рейсом. Ничего не придётся отменять или переносить.

– А ты? – хмуро спрашивает Ридж.

– Я останусь здесь, пока полиция… Пока не буду знать, кто убил моего брата и Мишель.

– Чтобы следить за расследованием вовсе не обязательно торчать здесь.

– Ридж, нет, – упрямо качаю головой. – Это не обсуждается. Я не вернусь в Торонто с тобой.

– А как же твоя работа? – обеспокоенно спрашивает он.

– Завтра позвоню в офис, обо всём договорюсь. Сначала возьму отпуск за свой счёт. Дальше будет видно.

– Дальше?.. Убийцу могут искать годами. А в итоге не найти.

– Я знаю. Поэтому не собираюсь ждать, когда они найдут.

– Тогда зачем? Погоди, – Ридж испытывающе смотрит мне в глаза. – Ты что?.. Ты собираешься… Ты с ума сошла?!

– Я ещё не знаю, что собираюсь делать. Честно. Не знаю! Но есть вопросы, ответы на которые я обязана получить. Только задать их шерифу я не могу.

– Не можешь или не хочешь?

– У него был роман с Мишель, она собиралась развестись, чтобы быть с ним. И теперь шериф уверен, что убийца – Майк. Видите ли, по его статистике в большинстве случаев в убийстве жены виноват муж.

– Это не его статистика, – перебивает Ридж. – Это факты, с ними сложно спорить.

– Да плевать мне на такие факты! Майк – не убийца!

Чёрт! Ещё два дня назад сама же подозревала Майка. Сама же поломала наши отношения, сбежала, изводила себя сомнениями, а теперь с жаром доказываю тому, за кого цеплялась как утопающий за соломинку все эти годы, что Майк не способен убить Мишель, а тем более Стива.

– Послушай, я знаю, что ты пытаешься мне сказать. Правда, знаю. Я была на твоём месте. Знаю, как всё может выглядеть… оттуда. Мне понадобилось семь лет, чтобы осознать, как я ошибалась.

– Ага! – Глаза Риджа победно блестят. Он трясёт в воздухе указательным пальцем, направленным на меня. – То есть ты признаёшь, что сама сомневалась. Поэтому вы расстались, да? И после этого будешь уверять, что…

– Буду, – упрямо повторяю я. – Потому что теперь у меня есть доказательства.

– Какие же? Его слова?

– Его глаза! Я их видела, когда Майк вошёл в беседку. Видела, как он смотрел на Мишель. Понимаешь? Видела! Я знаю его. Знаю. Майк не убивал Мишель. А значит, и моего брата тоже.

– Ты… – Ридж несколько секунд буравит меня пристальным, колючим взглядом. Медленно, вкрадчиво говорит. Так, словно обращается сейчас к собиравшемуся спрыгнуть с моста самоубийце. – Стэйс, милая. Не форсируй события. Не надо. Ты можешь заблуждаться, потому что судишь предвзято. Не видишь всей картинки. Позволь полиции разбираться. Они знают, что делают. Послушай меня.

– Нет, это ты меня послушай! – начинаю терять терпение и предельно ясно отдаю себе отчёт, что вот-вот снова взорвусь, обрушив на голову несчастного Риджа далеко не лестные эпитеты, а потом просто выставлю вон в любую гостиницу. И пусть катится к чертям подальше! – Я семь лет решала для себя эту дилемму. Семь грёбанных лет, Ридж! Ты хоть представляешь, каково это? Я оставила Майка, семью, друзей. Отменила свадьбу, в один миг перечеркнула годы прекрасных отношений. Сомневалась, искала ответы, боялась, надеялась, корила себя, пыталась ненавидеть Майка. Но теперь, – перевожу дыхание, – теперь, Ридж, я знаю. Да, знаю. Уверена, Майк невиновен. Более того, ему может грозить опасность. Поэтому я никуда и ни за что не уеду. Я останусь здесь. С ним. Рядом. И буду искать ответы. Пусть шериф занимается расследованием. Я не собираюсь никому мешать. Но и спрашивать разрешения тоже не стану. Ни у кого. Даже у тебя.