Сестра тогда училась на юридическом в Эдмонтоне, а Скотт, которого она знала с детства, там же – на медицинском. И как раз стажировался в больнице в Хитоне, куда привезли раненого брата. Именно благодаря Скотту мы узнали подробности о случившемся гораздо раньше, чем нам удосужились рассказать врачи и полиция. А потом Скотт взял негласное шефство над Эми, так нуждавшейся в поддержке и заботе. И за это я до сих пор испытываю к нему огромную благодарность.

Спокойный, рассудительный, доброжелательный, светловолосый, с милой, озорной улыбкой и лучистыми карими глазами он сильно отличался от сероглазых тёмненьких Бэков, но легко мог бы сойти за родного сына Ирэн. Впрочем, между собой они ладили и дружили с детства, задолго до того, как отец Скотта и мать Майка и Лиама поженились. Если бы не стычки время от времени Майка с отчимом, так и не смирившегося с гибелью родного отца и не желавшего признавать за Патриком негласный авторитет, семью Худ-Бэк можно было бы назвать образцовой.

– Но ты всё равно постарайся, – на полном серьёзе просит Эми, накрывая свободной рукой мою ладонь. – Мишель – не плохая. Ей тоже не сладко пришлось.

– Я знаю. Просто… мне было бы легче это признавать, если бы она не выскочила замуж за Майка.

– Ну выскочила, – в её голосе слышится искреннее недоумение. – Что это меняет? – простодушно пожимает плечами сестра. – Ты же сама его бросила.

– О, да! Броси… – предательский комок в горле снова напоминает о себе. – В этом и дело.

Эми несколько секунд пытливо разглядывает меня.

– Ну-ка, рассказывай, – требует она. – В чём дело? Что с тобой происходит?

– Ты о чём? – пытаюсь невозмутимо улыбнуться, чтобы хоть как-то избежать расспросов. Если сейчас заговорю, меня будет не остановить. Вывалю на Эми всё, что наболело: про Стива, про свои подозрения, про настоящую причину расставания, про бесполезные попытки забыть и отдалиться, про липовые отношения с Риджем, всё то вранье, что я годами возводила, как крепостную стену, вокруг собственной жизни. Вряд ли счастливой невесте нужны такие откровения накануне свадьбы. – Мне нечего рассказывать.

– Ну да, – недоверчиво кривится Эми. – Заметно. Можешь начать с конца. О чём вы говорили с Майком, что он вылетел отсюда как ошпаренный, а ты швырялась бутылками в стены?

– Мы… – Необходимо что-то придумать, но, как назло, в голову не приходит ничего, что бы хоть отдалённо смахивало на правду. Я растерянно моргаю, встречаясь с сестрой взглядом, и вдруг, неожиданно для себя, начинаю рассказывать. Сбивчиво, путано, но искренне, уже не стараясь утаить детали, как-то сгладить углы, смягчить: – Помнишь, когда на Стива напали, его нашёл Лиам? Недалеко от их дома, на пустыре. Он заметил брошенную машину и решил проверить, а потом вызвал скорую и полицию.

– Конечно помню. И?..

– Лиам пытался дозвониться до Майка, но тот не отвечал. Тогда Лиам позвонил мне. Я возвращалась с Эдмонтона, поэтому приехала в больницу раньше всех. Туда как раз привезли Стива, – перевожу дыхание, машинально отмечая, как меняется в лице Эми. – Перед тем, как его забрали в операционную, я успела спросить Стива, кто… это сделал… с ним.

– Он тебе ответил?

– Я не уверена, что это был… ответ. Сейчас не уверена. Но тогда считала иначе.

– Он ответил?

– Да. В этом всё дело. Стив назвал Майка. А потом добавил всего одно слово – осторожно.

– Что? – бледнеет Эми. – Стив что, обвинил в нападении Майка?

– Нет. – Сейчас я в этом уверена. – Понимаешь. Его ответ не звучал как обвинение. Стив не сказал что-то вроде: это сделал Майк, берегись. Мне вообще теперь кажется, что он хотел о чём-то предупредить меня. Или Майка. Может, считал, что ему тоже грозит опасность. Или… не знаю, – замолкаю, осознавая, что пытаюсь обелить Майка. И себя заодно. – Потом Стива увезли в операционную и…

– И ты всё это время молчала? – По тону сестры невозможно определить, сердится ли она или шокирована рассказом.

– Да, – я смотрю на свои пальцы. – Сначала собиралась поговорить с Майком, но время шло, я всё больше сомневалась. Не могла поверить, что он способен. Боялась убедиться. – Бросаю виноватый взгляд на сестру. – Это же Майк и… Мне не хватило духу. Я надеялась, что полиция выйдет на убийцу и всё само собой решится, но ничего не происходило. Расследование зашло в тупик. Они даже нож не нашли и…

– Почему ты ничего не рассказала мне?! – с укором спрашивает Эми. – Вместе мы… не знаю… – её голос дрожит, в глазах блестят слёзы.

– Ты вернулась в Эдмонтон, а я до последнего надеялась, что как-то разрешится, что… Не хотела тебя пугать. И втягивать во всё это. Майк казался таким искренним. Я видела, что он переживает, что ему тяжело, и хотела верить, что не обманывает. Однажды спросила, где он был, когда на Стива напали, почему не отвечал на телефон. Я ведь тоже ему звонила, не только Лиам. А он… он сказал, что спал и не слышал. Мне показалось, что врёт. То ли скрывает что-то, то ли… не знаю. Что-то в его голосе. С той минуты всё пошло наперекосяк. В каждом слове, жесте, разговоре я пыталась заметить фальшь. Убеждала себя, что так нельзя, и снова сомневалась. А позже случайно у них дома услышала, как Патрик жаловался Ирэн, что не может найти какой-то разделочный нож. Мол, тот всегда лежал в ящике на кухне, а потом исчез, – я, стараясь подавить рыдание, задерживаю дыхание.

Тогда в один миг всё перевернулось. Каждая фраза Майка воспринималась двояко. Я постоянно анализировала, пытаясь разобраться, где правда, где ложь. Изводила себя, желая верить и понимая, что не выходит. Накручивала, вздрагивала от прикосновений, избегала оставаться наедине, почти не целовала и одновременно отчаянно хотела верить в невиновность Майка. Убеждала себя, что стала параноиком, обещала каждый вечер начать новый день с вопроса и раз за разом откладывала. А потом сломалась. И сбежала.

– В конце концов, я поняла, что свихнусь, если останусь. Что если спрошу, всё равно не поверю и продолжу сомневаться. Что никогда не прощу себе, если кому-то расскажу, а потом выяснится, что Майк невиновен. У него ведь даже алиби не было на тот вечер. Он ждал меня и…

Эми вытирает мокрое от слёз лицо:

– А сегодня, насколько я понимаю, ты наконец-то решилась поинтересоваться. Что же Майк ответил?

– Что он догадывался, почему мы расстались. Не сразу. Позже. После Оквилла. Что моё молчание – предательство. Что он не способен притворяться и врать. Что я должна была рассказать ему, родителям и полиции сразу же, ничего не скрывать.

– Он прав, – сестра сердито смотрит на меня. – Знаешь, что я сделала бы на его месте? Вот это, – она замахивается и бьёт меня наотмашь. Не сильно, но ощутимо. Многострадальная щека вспыхивает острой, жгучей болью.

– Заслужила. – Не опускаю глаз, выдерживая гневный взгляд сестры.

– Заслужила. Ты хоть понимаешь, что ты натворила?

– Понимаю. Теперь понимаю. Если это имеет какое-то значение, то чувствую я себя препаршиво.

– Нет, не понимаешь! – Эми вскакивает, принимаясь метаться по комнате: – Ты же с ума всех свела! Заставила нас играть в дурацкую молчанку, шарахалась от Риверстоуна, как будто тут все прокажённые. Я извелась, придумывая, как вынудить тебя приехать на свою свадьбу! Боялась, что откажешься! Что… А ты! Это же!..

– Не кричи. Разбудишь Риджа. Он ничего не знает и не обязательно ставить его в известность, – прошу я.

– Ты! – Эми сердито всплёскивает руками, бросает на меня испепеляющий взгляд. Но всё же продолжает гораздо тише: – Ты вообще себя слышишь? Ему-то зачем врать? Вы встречаетесь. Рано или поздно придётся рассказать.

– Ты ошибаешься, – с нажимом, многозначительно перебиваю я. – Мы – просто друзья. Соседи. Я не хотела ехать одна и уговорила его притвориться женихом.

– Ты… вообще! Ты соображаешь, что творишь, Стэйс?!

Понимаю, что бесмысленно оправдываться, поэтому виновато молчу.

– Ты ж завралась, как… Испортила жизнь себе, Майку, Мишель, так ещё и своего соседа втянула!

Ругаться шёпотом не получается. Мне уже всё равно, проснётся ли от наших криков Ридж и что подумает.

– Ну допустим, Мишель я ничего не портила! – Моментально вспоминаю про видеозапись. – Это я по уши в дерьме и страданиях. А она – жена Майка и вся в шоколаде!

– В каком ещё шоколаде?! – Эми замирает посреди комнаты. Возмущённо закатывает глаза: – Ты что, правда думаешь, что они счастливы? Что у них брак по любви? Что после всего, что между вами было, Майк взял и влюбился в твою подругу?

– Влюбился или нет, не знаю. А вот представить их интимную жизнь в картинках могу легко! Спасибо твоей драгоценной подружке, она позаботилась и об этом.

– Что ты несёшь, Стэйс?!

Гаже, чем сейчас, вряд ли возможно. Сестра имеет право злиться, кричать, обвинять, врезать мне по физиономии ещё раз. Даже выгнать меня из дома и возненавидеть, никогда больше не видеть и не разговаривать. Вычеркнуть из своей жизни навсегда. Так же, как остальные: Майк, родители, Дэниз. Но обвинять в страданиях бывшей подруги – это удар в спину. Мишель я лично ничего плохого не сделала! Всего лишь освободила дорогу к желанному телу Майка.

– Сегодня в баре посыльный принёс мне телефон с запиской. Там – видеозапись, как Мишель переспала с Майком. Моему счастью не было предела, Эми! Поэтому я ушла с девичника.

– Что?! – Её лицо вытягивается от изумления.

– То, что слышала. Мишель так кстати появилась на улице. Насмехалась, обвиняла в какой-то ерунде. Заявила, что Майк меня до сих пор любит, а я, видите ли, не заслужила. Что я отняла у неё Стива, что считала его своей собственностью, что я – эгоистка. Центр Вселенной. Конечно, я взбесилась.

– А… – Сестра мрачнеет. Снова садится на постель, нервно сцепив руки в замок на коленях. – С чего ты взяла, что видео прислала Мишель?