Пэт нервно хихикала и волновалась в предвкушении своего первого в жизни телефонного звонка с корабля на сушу; но еще больше она волновалась от предстоящего разговора с Биллом, который, как она полагала, должен будет снять трубку, поскольку обещал всю неделю провести с детьми.

Мы с Джеки уселись на кровати. Пэт назвала телефонистке номер кредитной карточки и телефон Билла.

— Алло, алло! — закричала она в трубку. — Это ты, Билл? Ой, Дэннис, солнышко! Ты уже так вырос, что я путаю твой голос с отцовским. Да, дорогой. Я звоню с корабля. Да, да, прямо как по телевизору показывали. Вам нравится в Нью-Йорке? Он водил вас на хоккей? И в музей? И в «Планету Голливуд»? Ой, это должно быть здорово! Солнышко, звонить очень дорого, а я хочу поговорить и с другими детьми. Да, приезжаю в воскресенье. Я уже соскучилась!

Пэт почмокала в трубку, изображая поцелуи, потом поговорила со своими тремя другими сыновьями, чмокая в трубку каждого. Наконец к телефону подошла Люси. Она получила нечто напоминающее «Хэппи-бесди-ту-ю» и свою порцию поцелуев.

— Десять лет, — ворковала Пэт в трубку. — Ты уже почти тинейджер! Да, тетя Джеки и тетя Элен со мной здесь, в каюте, они тоже тебя любят и поздравляют. Обязательно! Теперь скажи мне вот что, солнышко. Как папа решил отмечать твой день рождения? Люси! Что с тобой, милая? Почему ты плачешь?

Пауза.

— Что значит его нет дома? — ошарашенно повторила Пэт. — Он уехал из дома рано утром? На самолет? А кто же остался с вами? Какой мистер?

— О-хо-хо, кажется, доктор Билл опять взялся за свои священные медицинские миссии, — прошептала я Джеки. — Неужели нельзя было хотя бы день рождения ребенка отметить!

— А чем для него этот день отличается от других? — возразила Джеки. — Судя по тому, что говорила Пэт, такого рода выходки он вытворял постоянно.

— Значит, он не оставил ни номера телефона, ни адреса, не сказал, куда едет? — продолжала тем временем допытываться Пэт. — Ну, я думаю, он просто забыл, дорогая. Когда он вернется, вы все вместе отметите твой день рождения по-настоящему, да? — Пэт старалась сохранить спокойствие, но все равно было видно, что она очень расстроена. Она убеждала себя, что Билл изменился, что больше не ставит свою карьеру превыше всего, превыше детей, что он хочет вернуться в семью. Но он опять куда-то уехал, бросив детей на попечение домоправительницы, на какой-нибудь медицинский симпозиум по воспалению кишок.

Я подошла к Пэт и спросила, нельзя ли мне поговорить с Люси, хотя бы минутку. Она передала мне трубку.

— Здравствуй, кисочка, — заговорила я. — Это тетя Элен. С днем рождения тебя!

Я рассказала Люси, что купила для нее специальный подарок в старом Сан-Хуане, который ей обязательно понравится, она ответила, что хочет приехать ко мне в гости, когда в следующий раз будет в Нью-Йорке. Я ее заверила, что она может гостить у меня сколько угодно, если только не привезет с собой братьев с их бушующими гормонами. Последних слов она не поняла, но решила, что это смешно, так что в тот момент, когда я вернула трубку Пэт, ее дочка уже хихикала.

Пока они с матерью прощались, я думала о Билле Ковецки и о том, что заставило его уехать из города в такой спешке. Я никогда его не видела живьем, но тем не менее не могла не задать себе вопрос: каким должен быть человек, способный отправиться в деловую поездку в день рождения собственной дочери? Каким должен быть человек, добровольно согласившийся принять на себя заботу о пятерых детях, чтобы мать могла поехать отдохнуть, а после этого покинуть их самому?

Я скажу, каким он должен быть. Он должен быть человеком, которому ни в чем нельзя доверять. Я не знаю, кто написал тот детский стишок, который подсунули под дверь каюты Джеки. Я не знаю, почему его написали. Все, что я знаю в настоящий момент — возможно, разумеется, только возможно! — что Билл Ковецки летит сейчас самолетом на Багамы, чтобы встретиться с автором этого стишка… Чтобы лично убедиться в смерти Пэт.

21

Вернувшись к себе в каюту, я сразу позвонила Симону.

— Ты что-нибудь узнал? — прерывающимся голосом спросила я, услышав его «алло».

— Никаких сенсаций. У Ленни действительно своя фирма на Лонг-Айленде, называется «Лубин Лубс». Скип — арт-директор «Ви-Вай-Ди». Генри продает «шевроле» в Алтуне, в фирме Петерсона. И фамилия Алберта Муллинза числится в телефонных справочниках как Манхэттена, так и Риджфилда в Коннектикуте.

— Проклятие!

— Единственно более или менее любопытная вещь из того, что я выяснил, — то, что когда я попытался позвонить по обоим номерам Муллинза, автоответчик сообщил, что линии отключены и никакой дополнительной информации не имеется.

— Кто отключает телефон, уезжая отдыхать на неделю?

— Я подумал о том же. Может быть, Алберт не думает возвращаться. Может, совершив убийство, он намеревается получить свои деньги и направиться в Мексику или еще куда-нибудь?

— Но зачем такому человеку, как Алберт Муллинз, подряжаться на убийство ради денег? — спросила я. — У него уже есть два дома и вполне достаточно средств, чтобы объехать весь мир в поисках снежной цапли!

— Может, оба его дома — результат предыдущих убийств, — предположил Симон. — Но есть еще один вариант. Он — не наемный убийца.

— Есть и третий вариант: он наемный убийца, но пошел на это не ради денег.

— Ты полагаешь, он убивает бывших жен посторонних мужчин ради удовольствия? Может, он просто имеет зуб на женщин?

— Бог его знает. Женоненавистников развелось пруд пруди. Вполне возможно, что он впервые выступает в роли наемного убийцы на этом корабле, что он начинающий в этом деле. И что его вынудили пойти на это.

— Когда ты все это придумала?

— Когда начала размышлять о том телефонном звонке. В тот же вечер. Если мне не изменяет память, человек с берега нажимал на парня с корабля. У меня сложилось четкое впечатление, что у наемного убийцы появились какие-то сомнения и он позвонил, чтобы дать своему «работодателю» отбой. Очень похоже на то, что у Билла, или Питера, или Эрика против этого человека есть что-то такое, из-за чего тот просто обязан выполнить поручение.

— Ты мне об этом не говорила.

— Правда?

— Правда, Струнка. Ни слова.

— Извини. Это важная информация?

— Вполне возможно.

Я доложила Симону о результатах моего утреннего общения с Пэт и Джеки, особенно подробно — о внезапном исчезновении Билла из Нью-Йорка.

— Держу пари, Билл и Алберт каким-то образом связаны, — сказала я. — Алберт уехал из своего города так, словно впредь не собирается туда возвращаться. Потом Билл уезжает из города, не сказав никому ни слова о том, куда он направляется. Более того, буквально с первой минуты нашего пребывания на корабле Алберт взял на себя роль преданного кавалера Пэт. Его внимательность к ней — это искренность или просто маска, потому что он должен преследовать ее, исполняя приказ? Приказ Билла?

— Не знаю, — вздохнул Симон. — Это узнать невозможно.

— Но ты не сдаешься, правда, Симон?

— Конечно, нет. Кстати, я разговаривал с капитаном Солбергом обо всей этой заварухе.

— Что ты сделал?

— Я помню, что ты с ним уже беседовала на эту тему, но это было до получения стишка.

— И что он сказал?

— Ты имеешь в виду — после того, как предложил мне купоны для приобретения товаров со скидкой в магазинах Нассау?

— Нет, только не это!

— Он проявил такую незаинтересованность, а я был в таком расстройстве, что под конец открыл ему мое настоящее имя и то, что нахожусь на его корабле, чтобы написать статью об этом круизе для моего журнала.

— Ох, Симон, ведь ты же говорил, что путешествия под псевдонимами — единственный для тебя способ узнать реальную картину тех мест, которые ты описываешь!

— Я уже составил себе реальную картину обстановки на «Принцессе Очарование», можешь мне поверить. Теперь мне нужно было, чтобы капитан Солберг всерьез осознал опасность, угрожающую жизни женщины на его корабле. И я решил: когда он узнает, что я собираюсь писать о нем в «Куда глаза глядят», то начнет пошевеливаться.

— Ну и тебе удалось?

— Вышло не совсем так, как я рассчитывал.

— Почему? Что он предпринял?

— Он спросил, не захватил ли я с собой фотографа из журнала, и если да, то не снимет ли он или она его в профиль с левой стороны, так он на фото лучше выглядит.

— Здорово! Еще одна Барбра Стреизанд! Это все, что он сказал?

— Нет. Сказал примерно то же, что и тебе: он будет расследовать преступление только после того, как оно совершится.

— Размазня!

— Хм, спасибо!

— Не ты. Капитан Солберг!

— А-а…

— Слушай, Симон. Я предложила Пэт и Джеки провести весь день втроем. Учитывая ситуацию, я полагаю, нам полезно держаться вместе.

— Понимаю. Но я буду скучать без тебя.

— Я тоже. — Я почмокала в трубку, изображая поцелуи, примерно как Пэт.

— Значит, все увидимся за ужином, — произнес Симон.

— А потом, когда Пэт с Джеки разойдутся по своим каютам и запрутся на все замки, мы с тобой сядем у меня и попробуем еще раз разрешить эту головоломку.

— У меня была та же идея.

— Симон, я искренне хочу поблагодарить тебя за помощь. Большое облегчение чувствовать, что ты не одинок и можешь с кем-то поделиться.

— Пока что я тебе ничем реально не помог, — возразил он.

— Да что ты! — воскликнула я. — Уже хотя бы тем, что поверил мне. Это очень много значит.

— Рад слышать. Теперь у меня есть предложение, Струнка.

— Давай, выкладывай.

— Мне кажется, я должен провести эту ночь с тобой. У тебя в каюте. Для твоей безопасности!

Я промолчала.

— Ты меня слышишь? — забеспокоился он.