Наблюдая за жалкими потугами Ленни, я вспомнила, что, когда мы с Сэмом собрались уходить с дискотеки, Ленни тоже намеревался идти в каюту, как он нам сказал, снять смокинг и переодеться. Меня осенило, что Ленни тоже мог быть тем человеком, который звонил на берег мужу, желающему покончить со своей бывшей женой. У него была такая возможность, как говорят в полицейских сериалах. Но это мог сделать и Скип. Это мог сделать любой из нескольких сотен мужчин, находящихся на корабле. Даже у Генри, которому ничего не стоило оставить на некоторое время Ингрид и быстренько сбегать в каюту якобы «за таблетками», была такая возможность. А как насчет Алберта, который сказал, пока мы добирались на плашкоуте до берега, что вернулся к себе в каюту вчера довольно рано, в четверть десятого, если быть точным? Он абсолютно не соответствовал моему представлению о наемном убийце, но откуда мне знать, как на самом деле должен выглядеть этот бандит?

Джеки вернулась, чтобы сообщить мне, что все спортивное снаряжение и оборудование уже разобрано, так что она просто идет купаться.

— Не забывай, ты еще довольно слаба, — предупредила я.

— Элен! — рыкнула она. — Я не для того приехала сюда с холодного северо-востока, чтобы смотреть на воду, ясно?

Она вбежала в море, нырнула и проплавала не меньше получаса. Вернувшись, она показалась мне полностью изможденной.

— Слушай, разве так уж обязательно сегодня плавать до посинения, а? — заметила я. — Тут не так уж жарко.

— Честно говоря, мне вовсе не жарко, — согласилась Джеки. — А если точнее, я чувствую озноб. Кажется, у меня поднялась температура.

Потянувшись, я прикоснулась ладонью к ее лбу. От нее просто несло жаром.

— Так и есть! Мы возвращаемся на корабль, — заявила я, начиная собираться.

— Вот черт! — простонала она. — Я так надеялась на этот отпуск, Элен. Даже не представляешь, как я на него рассчитывала!

Ее нижняя губа дрогнула.

— Что с тобой?

— Ничего. Терпеть не могу хныкать, — она постаралась взять себя в руки.

— Ты лучше не хнычь, а расскажи, в чем дело, — сказала я. — Будешь не хныкать, а рассказывать!

Она слабо улыбнулась.

— Это все из-за Питера, — начала Джеки. — Он жутко на меня давит с этой оранжереей. Хочет превратить ее в свое собственное маленькое королевство и, кажется, уже вполне в этом преуспел. Меня это уже достало. Он становится похож на занюханного яппи, который носит галстук-бабочку и подтяжки и гоняет на своей тачке в город на свидания.

— На свидания? С кем?

— Понятия не имею, — передернула она плечами. — Мы теперь почти не разговариваем. Может, с хирургом, который пообещал ему увеличить его сосиску.

— Ты всегда верна себе, Джеки, — рассмеялась я и взяла ее за руку. Ее кожа показалась мне горячей и вспотевшей, несмотря на то, что сама она дрожала. — Знаешь, очень не хочется тебя прерывать, но мне кажется, что сегодня не только Генри Причарду надо начинать принимать антибиотики. Надеюсь, у корабельного врача найдется что-нибудь подходящее. За сутки ты придешь в себя. И сможешь наконец нормально насладиться отдыхом.

— Ага, лады. Я поняла, — ответила Джеки. — Черт с ним, иду к доктору. — Она привстала, но тут же плюхнулась обратно в кресло, как будто голова у нее закружилась.

— Знаешь что, — всерьез забеспокоилась я, — подожди, пока я схожу к Пэт, скажу ей, что мы решили, а потом вместе пойдем к врачу. Договорились?

— Но ты пропустишь обещанное барбекью на пляже! — напомнила Джеки.

— Переживу! — ответила я, искренне надеясь на это. Надеясь, что мы все трое это переживем.


Я добралась до пляжа, где вся команда художников-любителей под руководством Джинджер старательно перерисовывала на бумагу раскинувшийся перед ними пейзаж. Одни рисовали цветными карандашами, другие — кисточками. Алберт, как я могла заметить, пытался изобразить аиста с острова Птичий рай, которого он разглядывал в бинокль. То, что выходило из-под его руки, очень напоминало мне моих человечков.

— Извините за вторжение, — громко произнесла я и присела рядом с Пэт. Ее рисунок показался мне еще более абстрактным, чем у Алберта. Он представлял собой серию синих линий и розовых пунктиров и напомнил мне рисунки Люси Ковецки, которые она прикрепляла с помощью магнитиков к дверце домашнего холодильника.

Я объяснила Пэт, что Джеки лихорадит и что я собираюсь отвезти ее обратно на корабль, чтобы показать доктору.

— Я должна пойти с вами, — решительно заявила Пэт, собирая карандаши.

— Думаю, я и одна справлюсь, — удержала я ее. — Можешь еще позаниматься творчеством.

Она хихикнула и прошептала:

— Алберт говорит, что я рисую прямо как Рено.

— Ренуар! — поправила я. — «Рено» — это марка автомобилей.

— Мне кажется, ему все равно, — ответила Пэт. — Знаешь, Элен, если я не ошибаюсь, он ко мне весьма неравнодушен. Представляешь?

— Представляю, — улыбнулась я.

— К сожалению, меня в этом смысле волнует только Билл, — вздохнула она. — Но в данный момент Алберт — тоже симпатичная компания. После рисования мы хотели с ним прогуляться. Если, конечно, ты уверена, что вам с Джеки не нужна моя помощь.

— На роль Флоренс Найтингейл я не претендую, но до корабля как-нибудь уж ее доведу, — заверила я Пэт. — Развлекайся!

— Постараюсь.


Я довела Джеки до плашкоута и помогла подняться на борт. Пришлось подождать минут пятнадцать, пока экипаж не решил, что пассажиров набралось достаточно и можно отправляться. Солнце палило нещадно.

Прощай, Иль-де-Сван, думала я по дороге. Надеюсь, в следующем пункте по маршруту, в Сан-Хуане, нам повезет больше. Тем более что там я должна встретиться с моим пропавшим чемоданом.

Мы были в нескольких сотнях футов от «Принцессы Очарование», когда от нее отвалил такой же плашкоут с очередными двумя сотнями желающих попасть на Иль-де-Сван как раз к ленчу.

— Э-гей! — кто-то закричал с проходящей мимо посудины.

Я обернулась на голос и обнаружила Сэма, который стоял у поручней и махал нам рукой.

— Куда вы? — прокричал он, явно разочарованный тем, что мы движемся в обратном направлении.

— Джеки плохо себя чувствует, мы к доктору! — прокричала я в ответ.

— Не слышу! — крикнул он.

— Джеки… — Я оборвала себя, сообразив, что за шумом двух дизелей, грохотом стальных барабанов и гулом голосов он меня наверняка не услышит. — Увидимся за обедом! — завопила я что было сил и помахала рукой на прощание. Меня расстроила упущенная возможность побыть с ним. Мне всегда казалось, что встреча двух кораблей в море выглядит очень романтично, но в данный момент это выглядело особенно впечатляюще. — До свидания! — махала я рукой, подпрыгивая у перил. — До вечера!

— Ну, подруга, — покачала головой Джеки, — значит, я была права насчет тебя и этого парня.

Опустив голову, я молча кивнула, как провинившийся ребенок.

— Ты в него по уши втюрилась! — с некоторым изумлением добавила Джеки.

— Боюсь, что да, Джеки, — призналась я. — Видит Бог, так оно и есть!

11

Я думала, что корабельный лазарет похож на небольшой кабинет, вроде того, что я когда-то видела в летнем лагере — белая комната, запах спирта, парочка рахитичных кресел, баночки с градусниками, ложечками, лейкопластырем. Но это заведение на «Принцессе Очарование» скорее напоминало современную клинику крупного города со смотровыми кабинетами, операционными и полным комплектом медицинского оборудования.

— Боже, куда мы попали! — изумилась Джеки, когда мы выгрузились из лифта на первой палубе, где располагалось царство медицины. Кругом были люди. В просторном зале ожидания на диванах и креслах, укрытые одеялами, лежали и сидели больные; вокруг них суетился медперсонал, измеряя пульс, температуру, проверяя страховые полисы; тут же я заметила членов экипажа разного возраста, которые либо получали какую-то помощь, либо просто останавливались поболтать. Здесь был даже наш бесстрашный капитан Солберг. Увидев меня, он подошел поздороваться, представился Джеки и обыденным тоном сообщил, что зашел выписать рецепт на антидепрессант.

— Теперь все понятно! — пробормотала я, когда он отошел.

— Что понятно? — спросила Джеки.

— Понятно, почему он так неадекватно отреагировал, когда я разговаривала с ним утром. Это не сверхспокойствие, а просто депрессия.

— Ты ходила к нему утром? Зачем? — продолжала интересоваться Джеки, когда мы уже стояли у стойки регистратуры. У меня перехватило дыхание, потому что на листе записи уже значилось двадцать четыре фамилии. Дежурная медсестра, на карточке которой значилось: «Венди Уимпл, регистратура», оказавшаяся англичанкой, сказала нам, что придется прождать примерно два часа.

О Боже, подумала я! Если бы мы пришли в ресторан, где нам предложили подождать два часа, можно было бы по крайней мере пойти в бар выпить.

— Так зачем ты ходила утром к капитану? — повторила Джеки после того, как мы записались и вернулись снова в кресла. Меня порадовало, что, несмотря на высокую температуру, она сохраняет ясность мышления.

— Да просто небольшая проблема с одним из пассажиров, — небрежно бросила я, твердо решив не рассказывать о преступном заговоре ни ей, ни Пэт. — Мне показалось, что надо сообщить об этом капитану.

Джеки в своей привычной манере закатила глаза.

— Знакомая песня! — вздохнула она. — Где Элен, там интриги и заговоры!

Наше сидение в зале ожидания тянулось, как мне показалось, целую вечность. Я наконец поняла точность названия подобных помещений. Все, сидящие здесь, ждали. Из всего, что я могла видеть и слышать, становилось ясно, что люди, пришедшие сюда, страдали множеством болезней — от перегрева на солнце до переедания, от сердечной недостаточности до расстройства желудка. Я говорю, помещение было полностью забито немощными страдальцами, и Джеки была одной из них. Постепенно ее лихорадка начала давать о себе знать: она то обливалась потом, то начинала дрожать. У нее не было даже сил в очередной раз подколоть меня. Она даже не проявила желания подробнее расспросить меня о Сэме, за что, впрочем, я была ей весьма благодарна. Надо признаться, какая-то девичья застенчивость заставляла меня перед ней держаться от него подальше.