— Да, — кивнул он, — я, как говорится, одиночка.

Слово «одиночка» у меня моментально вызвало ассоциацию с убийцей-одиночкой и всеобщей паникой. А почему бы и нет? Каждый раз, когда какой-нибудь парень берет ружье, забирается на крышу и начинает стрелять по толпе ни в чем не повинных людей, в вечерних новостях вам сообщают, что это дело рук одиночки. Не исключено, что «проблемы» Алберта связаны с нарушением закона.

— А ваша семья? — продолжила Пэт. — Она живет на Манхэттене или в Коннектикуте?

— На самом деле у меня нет семьи, — ответил Алберт. — Все умерли. А поскольку очень маловероятно, что я соберусь заводить детей в ближайшем или отдаленном будущем, то фамилия Муллинз скорее всего на мне и закончится.

— Совсем необязательно! — горячо возразила Пэт. — Никто не знает, что может случиться в жизни! Моя мама, например, говорила, что я никогда не выйду замуж и не рожу детей. Моя сестра Дайана, с которой мы росли вместе, имела вид просто роковой женщины, а я была, как говорится, тихоней, и тем не менее я не только вышла замуж — причем за доктора! — но и родила пятерых детей, из них четверо мальчиков.

— И что теперь говорит ваша матушка? — полюбопытствовал Алберт.

— О, теперь мы с ней понемногу нашли общий язык, — призналась Пэт. — Она постепенно начала понимать, что нельзя распихать детей по клеткам и навесить на каждую соответствующую табличку. — Взглянув на меня, она добавила: — Недавно я даже набралась храбрости сказать ей: «Знаешь, мама, зря ты меня всегда так умалировала!»

— Умаляла, Пэт. Или третировала, — не удержалась я от того, чтобы снова поправить ее невероятное словообразование. — Она зря тебя так третировала!

— Это точно.

Алберт кивнул и извлек из кармана шортов упаковку гигиенических самоувлажняющихся салфеток. Достав одну, он тщательно вытер ладони. Насколько я уже поняла, после каждой еды он принимал душ.

— Моя матушка, мир праху ее, тоже отличалась властным характером, — заметил Алберт.

Я подумала, не является ли его несчастная матушка источником его состояния. Неделя на борту «Принцессы Очарование» стоит недешево, а если учесть, что у него нет работы (то есть работы, за которую платят), то он, как единственный оставшийся в живых член семьи, мог заполучить деньги старым известным способом — попросту унаследовать семейное состояние.

Мы еще немного поболтали. Пэт рассказывала о своей матушке, Алберт — о своей, я — о своей, хотя вспоминать о ней, равно как и об отце, не очень люблю. Нет, она не была какой-то фурией или чем-то подобным; например, она умела готовить замечательные картофельные оладьи. Просто какая-то часть меня не могла не винить ее за уход отца из семьи. Веди она себя немного иначе, будь немного более интересной или привлекательной, может, отец и не покинул бы нас ради той рыжей. Но кто знает, что заставляет людей поступать так, как они поступают?

В какой-то момент Алберт извинился и сказал, что должен вернуться в каюту, потому что ему надо куда-то позвонить. Я удивилась. Только что он заявил, что он — одиночка. Кому могут звонить одиночки? Может, своему биржевому маклеру — исходя из того, что, если мое предположение о его финансах правильное, у него должны быть активы, которыми надо управлять. Я сразу вспомнила Кеннета Коэна, нашего соседа по 186-му столу, который как раз занимался активами на бирже, и подумала, что неплохо было бы его представить Алберту. Если они решат работать вместе, мне могут перепасть комиссионные за посредничество или нечто в том же духе.

— Ну ладно, — сказал Алберт, вставая из-за стола. На его тарелке красовалась гора использованных салфеток. — Желаю леди приятно провести день. Всего наилучшего!

— И вам того же, — откликнулась Пэт.

— Ленч удался на славу, большое вам спасибо, — продолжил он. — Передайте, пожалуйста, мои самые искренние пожелания скорейшего выздоровления вашей подруге Джеки. — Помолчав секунду, он сверкнул озорной улыбкой. — Или мне надо сказать — Третьей Белой Мышке?

Пэт хихикнула, явно обрадованная тем, что Алберт не только запомнил наше общее прозвище, но и уже чувствует себя с нами настолько свободно, что позволил себе им воспользоваться.

Меня это не столько порадовало, сколько озадачило. Не помню, чтобы мы называли Алберту наше шутливое прозвище. Я, по крайней мере, этого точно не делала.


Когда он ушел, я пересказала Пэт мой разговор с Лией.

— Гарольд позволил ей заняться моими клиентами, — сказала я, снова расстраиваясь. — Не означает ли это начало конца моей работы в «Пирсон-энд-Стралли»? Может, они решили, что им нужна свежая кровь? Более молодая кровь? И занялись кровопусканием? Начали с меня?

— Ты знаешь, я не деловая женщина и даже не очень-то образованная, — заговорила Пэт. Ее всегда мучило то, что ей не удалось окончить колледж; ей пришлось работать и рожать детей, пока Билл поднимался вверх по ступеням высшего образования. — И я не знаю, что творится внутри твоей «Пирсон-энд-Стралли». Но, если не возражаешь, я должна опять сказать, что ты преувеличиваешь.

— Не возражаю, — ответила я. — Продолжай.

— Хорошо. Мне кажется, твои клиенты оказались в просаке.

— Попали впросак, Пэт.

— Ну да, они попали впросак, и им нужна помощь. Причем срочно. Ты уехала, и вполне логично, что твоей ассистентке, выученной, между прочим, тобой же и знакомой с ними со всеми, предложили исправлять ситуацию.

— Ты не думаешь, что Гарольд таким образом хочет отстранить меня от дел?

— Нет, конечно. Твоя работа остается при тебе. Сейчас ты в отпуске. Какие у тебя основания подозревать, что Гарольд или Лия строят против тебя козни? Ты преувеличиваешь, Элен. Надеюсь, ты не возражаешь, что я так говорю.

— Я же сказала — не возражаю, — повторила я, внутренне возражая. Один раз — ладно, но два — уже много.

— Ну ладно, мне, пожалуй, пора идти, — проговорила Пэт, взглянув на часы.

— Куда ты?

— Руководитель круиза будет читать лекцию о системе беспошлинной торговли на островах.

— Пэт, боюсь тебя разочаровать, но вся эта беспошлинная торговля — сплошной обман, рассчитанный на доверчивых туристов. Уверяю тебя, в «Костко» ты можешь купить все то же самое гораздо дешевле!

— Правда?

Я взглянула на нее — такую невинную, такую доверчивую, такую хорошую.

— Я пошутила. Конечно, ты можешь провернуть неплохое дельце, если будешь знать, что именно хочешь. Лекция на эту тему — отличная мысль.

— Не хочешь присоединиться?

— Нет, — покачала я головой. — Пожалуй, пойду куплю что-нибудь почитать, найду свободный шезлонг и поглазею по сторонам. — Для полной точности надо было бы добавить «в поисках Сэма».

— Ну, тогда увидимся за ужином, — сказала Пэт. — Надеюсь, Джеки к тому времени поправится.

— Я тоже надеюсь.


После очередной неудачной попытки связаться с Гарольдом, который, как мне сказали, занят с клиентом, я купила себе шпионский триллер какого-то английского романиста, имя которого мне ни о чем не говорило, и пошла вдоль бортика бассейна в поисках свободного шезлонга. Это оказалось не проще, чем накануне Дня благодарения пытаться найти в супермаркете свободную тележку.

И что ты здесь потеряла? — с недоумением поинтересовалась я сама у себя, оглядывая двухтысячную толпу развалившихся в разных позах тел — толстых и тощих, жарящихся под палящим солнцем, как цыплята в гриле. Казалось, им совершенно не мешала теснота, из-за которой они лежали почти друг у друга на головах. Казалось, они нисколько не обращали внимания на суматоху, царящую в одном из бассейнов. Судя по всему, там проходила какая-то эстафета. У одного бортика шестеро женщин собирались ловить — причем зубами — надувные шарики, которые держали зажатыми между ног шестеро мужчин, расположившихся напротив. Ясное дело, шарики могли в любой момент лопнуть, что должно было вызвать гомерический смех зрителей и участников. Я была готова немедленно выпрыгнуть за борт или по крайней мере запереться в собственной каюте. Но мне хотелось хотя бы одним глазком увидеть Сэма. Поэтому я продолжала протискиваться сквозь толпу. В конце концов мне удалось обнаружить свободный шезлонг — по крайней мере на нем не было ни человека, ни полотенца, означающего, что место занято. Я радостно кинулась к нему — только ради того, чтобы обнаружить, что он сломан.

Разочарованно вздохнув, я с великими предосторожностями все-таки попробовала сесть в него. Оказалось, шезлонг всего-навсего скособочен. Смертельный исход мне не грозил. Я натянула на лоб козырек от солнца и принялась внимательно разглядывать толпу, выискивая Сэма. К глубокому сожалению, его нигде не было. Но меня все равно пробирала тайная дрожь при одной мысли о том, что он где-то на корабле и что рано или поздно мы увидимся. Закрыв глаза, я принялась рисовать себе эту встречу.

Видимо, у меня было абсолютно блаженное выражение лица, потому что над головой внезапно раздался мужской голос:

— Медитируете?

Открыв глаза, я прищурилась и, заслонясь от солнца ладонью, увидела перед собой Скипа Джеймисона с распущенными по плечам длинными мокрыми волосами. Он явно только что вылез из бассейна. Его узкие плотно обтягивающие черные плавки не требовали большого воображения, чтобы убедиться в наличии у него весьма солидного мужского достоинства. Но не я первая обратила на это внимание. Скипа сопровождали две молоденькие девицы.

— Да, — ответила я, — пожалуй, то, чем я занимаюсь, можно назвать определенной формой медитирования.

— Классно! — воскликнул Скип. — Медитация — это кайф! Здорово успокаивает. Вам полезно.

Его спутницы выглядели недовольными, или обеспокоенными, или просто-таки встревоженными, что он позволил себе заговорить с особой женского пола, которая при этом вдвое их старше.

Представив их мне как Донну и Тори, он помахал девицам рукой, сказал, что увидится с ними за ужином, а потом пояснил, что они сидят за одним столом. Там специально подобрана холостая молодежь.