Джейн Хеллер - Карибский круиз

— Абсолютно согласна. Я всегда чувствовала, что душа и тело неразрывны.

При этом я вдруг вспомнила о Джеки, которая сейчас, наверное, уже выпивает с Генри Причардом. Хорошо бы, если устремления ее тела совпали с настроем души.

Словно прочитав мои мысли, Скип поинтересовался, где мои подруги.

— Одна в каюте, смотрит телевизор. Другая пошла выпить с новым знакомым.

— А вы? — Скип тронул меня за локоть.

— Я?

— Ну да, а вы куда собрались?

В этот момент пришел лифт. Мы вошли внутрь. Один из японцев нажал кнопку пятой палубы, на которой располагалось казино. Скип нажал тройку — библиотечный этаж.

— Элен, детка! Какую кнопочку вы заказываете? — усмехнулся Скип.

— О, извини, задумалась. Хм, детка! Надо же! В моем-то возрасте! Шестой, пожалуйста.

Выполнив мою просьбу, Скип полюбопытствовал:

— Никак собрались на прогулочную палубу, а? Считать звезды?

— Угу, — неуверенно ответила я, почувствовав, что Скип вполне может отказаться от намерения посетить библиотеку и напроситься пойти считать звезды вместе со мной. Я оказалась права. Он тут же откликнулся:

— Классная идея! Не против, если я составлю компанию?

— Вообще-то нет, но у меня там назначена встреча с одним человеком, моим соседом по столу.

Это была не совсем ложь. Сэм вполне мог оказаться со мной. Мысленно, во всяком случае.

— А-а, ну это класс! — одобрил Скип, хотя в его голосе проскользнула нотка разочарования. — Ладно! Еще увидимся.

Лифт остановился на шестой палубе.

— Удачи! — бросил мне Скип уже в спину. — Пусть этот вечер будет для вас как последний!

Странное пожелание, подумала я. Но потом вспомнила, что одной из главных заповедей Дипака Чопры является старая латинская фраза «carpe diem» — лови момент.

— Спасибо, Скип, — ответила я в закрывающиеся двери лифта. — Тебе того же.

Ступив на шероховатую поверхность прогулочной палубы, я моментально ощутила разницу между спертым воздухом в каюте и здесь, под открытым небом, — свежим, ароматным. Проведя даже несколько часов внутри корабля, во всех этих бутиках, ресторанах и прочих захватывающих воображение удобствах, легко забыть, как дышится на свежем воздухе. Вечер показался мне просто великолепным — ясным, теплым, чувственным.

По периметру палубы проходила беговая дорожка; вдоль нее стояли шезлонги. Было примерно без четверти девять, так что лежащих я увидела гораздо больше, чем бегающих.

Я направилась на корму в надежде найти укромный уголок, где можно было бы в одиночестве насладиться звездным небом. Даже сияющий лунный полумесяц не мог затмить яркости звезд. Через несколько минут я нашла абсолютно безлюдное местечко прямо на корме. Глубоко вздохнув, я облокотилась на поручни. Подо мной кипела и бурлила вода. Мягкий, солоноватый бриз шевелил мои волосы. Я смотрела на быстро удаляющийся от меня след разбуженной мощными винтами «Принцессы Очарование» океанской глади. Я снова набрала полные легкие воздуха, голова прояснилась. Душа и тело слились в гармонии. Дипак был бы доволен.

Вот ради этого люди и отправляются в морские путешествия, думала я, глубоко и размеренно дыша полной грудью. Не ради ужинов из шести блюд. Не ради беспошлинных магазинчиков или лекций об искусстве складывания салфеток. Ради этой гармонии. Ради роскошной возможности постоять ночью на палубе корабля посреди океана под луной и яркими звездами. Как говорит телереклама, это совсем другое дело! Только вы и пустынный океан, только вы и бесконечность! Ощущение волнующее, интимное и абсолютно ни на что не похожее. Я напрочь забыла думать о своей нью-йоркской жизни. Мое сознание сосредоточилось исключительно на настоящем; на видах, звуках и ощущениях, переживаемых в данный момент.

Когда я только собиралась на прогулочную палубу, то думала просто немного пройтись, растрясти плотный ужин, чтобы как-то компенсировать пропущенную утреннюю пробежку, мои дежурные четыре мили. Но я не двигалась, держась за перила ограждения палубы, и кожей чувствовала упругие прикосновения ветра. Мысли путались и цеплялись одна за другую.

Как ни странно, сначала я подумала отнюдь не о Сэме. Сначала передо мной возник образ отца. Не того условного отца, которого я не видела уже много лет, а молодого, которого я обожала в детстве. У него были волнистые темные волосы, как у Сэма, хотя он не обладал ни его представительностью, ни ростом. Я тогда представляла отца самым прекрасным человеком на земле, волшебником, который носил меня на руках, и я чувствовала себя принцессой. Он был фармацевтом, работал в аптеке неподалеку от нашего дома в Нью-Рошели. Но приготовление лекарств не было его единственным талантом. Он прекрасно пел, танцевал лучше, чем Фред Астер, остроумно шутил. По крайней мере я в этом не сомневалась. К сожалению, среди множества его талантов затесался и талант обаять женщин, которые не были его женами. Я могла бы смириться с этим, не брось он нас, не уйди он в дом к этой рыжей лахудре, не стань он отцом еще одной девчушки, которую он тоже называл своей дочерью, носил на руках, пел с ней, танцевал и баловал как принцессу. Если бы…

«Да прекрати ты в конце концов, — одернула я себя, как всегда в тех случаях, когда внутри закипала боль и обида. — Что было — то сплыло. И надо жить сегодняшним днем».

Сглотнув подкативший к горлу комок, я стала пристально всматриваться в бурлящие подо мной голубоватые массы воды, которую перемешивали лопасти корабельных винтов, неутомимо продвигая нас к Карибским островам. Я не могла оторвать глаз от океана. Он завораживал, как гудящий огонь в камине. Теперь я позволила себе подумать о Сэме, представить его лицо, вспомнить его походку, его слова, вспомнить, о чем он говорил и о чем он умолчал. Я позволила себе безнадежную глупость и сентиментальность, спрашивая себя, понравилась ли я ему, нашел ли он меня интересной, привлекательной или симпатичной, сложилось ли у него вообще какое-то представление обо мне. Закрыв глаза, я попыталась обрисовать его себе, как иногда делают женщины, заинтригованные мужчиной, о котором им ничего не известно. Я придумала ему отца и мать, братьев и сестер, подружку из колледжа, бывшую жену, может, двух. А потом я придумала ему себя. Я действительно увидела нас вместе уже после окончания круиза, позволила себе поверить, что любовь — это не иллюзия, что мужчины могут быть верными и честными, что счастье возможно, даже для меня.

Так я наслаждалась замечательными картинками, которые рисовало мне воображение, до тех пор, пока не раздался громкий голос из динамиков корабельной трансляции.

— Леди и джентльмены! Говорит капитан корабля!

Знакомый уже голос капитана Свейна Солберга. Мистер Оригинал! Девять часов вечера ровно. Как и было обещано, он выступал с вечерней сводкой погоды и информацией о нашем местонахождении.

— Сейчас мы находимся вблизи Багамских островов, в паре сотен миль от Пуэрто-Рико, и корабль идет со скоростью семнадцать узлов. Погода ясная, — сообщил далее капитан, поглядев, что не исключено, на то же звездное небо, которое висело над моей головой. — Опасность дождя очень маловероятна. Если не возникнут непредвиденные обстоятельства, нас ожидает спокойное плавание на всем протяжении круиза.

Опасность очень маловероятна. Спокойное плавание. На весь круиз.

Я тщательно обдумывала слова капитана, примеряя их на себя. Неужели действительно, начиная с этого момента, все будет хорошо? Поможет ли это мне наконец избавиться от бесконечных тревог? Неужели пришло время, когда можно расслабиться и постараться получить удовольствие?

— А почему бы и нет? — прошептала я, глядя на кружащую над головой чайку. — Почему бы и нет?

И пока я стояла на палубе, наблюдая за виражами чаек, меня охватило давно забытое чувство радостного волнения от предстоящего приключения. Ведь это только первый вечер путешествия, повторяла я себе. Только начало. За ближайшие шесть дней может произойти все что угодно. Все что угодно!

Я снова подумала о Сэме. Не важно, что я провела в его обществе всего каких-то пару часов, не важно, что он для меня еще — белая страница. Важно другое — я влюбилась. Это было пугающе и восхитительно.

— Почему бы и нет? — в полный голос повторила я. — Почему бы и нет, черт побери!

Телефон в каюте зазвонил в семь утра, вырвав меня из глубокого сна.

— Слушаю!

— Вы просили вас разбудить, — послышался в трубке мужской голос.

— Я?

— Да, мэм. Вы распорядились позвонить вам в семь утра, сейчас ровно семь.

— Ах да, конечно! Извините. Я совершенно забыла.

Перед тем как вечером лечь спать, я позвонила дежурному и попросила разбудить меня в семь, поскольку хотела с утра пораньше выйти на пробежку. Тогда мне это показалось отличной идеей. Откуда мне было знать, что каюта расположена прямо под молодежной дискотекой и что их «тяжелый металл» будет полночи грохотать у меня над головой? Если вы когда-нибудь жили по соседству со стройплощадкой, где работают компрессоры, вы понимаете, о чем я говорю. Я вполне серьезно боялась, что от вибрации у меня вылетят зубы.

— Спасибо, что позвонили! — поблагодарила я дежурного.

— Рад быть вам полезен. Желаю приятного дня, миссис Циммерман!

Миссис Циммерман!

— Спасибо. Вам тоже.

Я встала, умылась, оделась и к половине восьмого уже была готова с максимальной пользой провести первый полный день в море. И очень надеялась увидеть Сэма. К сожалению, первым, на кого я наткнулась, выйдя из каюты, оказался мистер Лубин.

— Ленни! — шепотом окликнула я его, опасаясь разбудить остальных пассажиров. — Что вы здесь делаете в такую рань?

Когда мы с Пэт и Джеки впервые встретились с ним на собрании в Коронном зале, он сообщил нам, точнее, похвастался, что живет в «люксе» на девятой, так называемой коммодорской палубе, где расположены самые фешенебельные пассажирские каюты. С чего бы это он оказался в половине восьмого в холле на чужой палубе? А что самое интересное, в той же одежде, что и вчера вечером!