Натализа Кофф - Капучинка

Игнат больше не мог спорить. То ли пиво так подействовало на него. То ли он и сам соскучился по жене. Но скорее всего, он просто слишком сильно любил ее, чтобы отказать даже в мелочах. Он не мог противопоставить ей что-то. Как и обещал, стал реальным подкаблучником. Правда, вслух ни за что не признался бы. Особенно своей родне. Парень предпочитал называть это компромиссом.

— Хорошо, — сдался Игнат, удобнее усаживая жену поверх себя, — Но если тебе станет не комфортно, мы прекратим.

— Двигайся уже, — нетерпеливо скомандовала Лика, а в следующую секунду уже стонала мужу на ухо от капельку позабытого наслаждения.

От звуков, что издавала его Капучинка, Игнаша как-то слишком сильно распалился. Глядя на личико жены, на плотно закрытые глаза, обрамленные пушистыми ресницами, но прикушенную верхнюю губу, на то, как меняется выражение ее лица, когда он двигается в ней, на хрупкую шею, на которой билась жилка, он понимал в который раз, что любит ее разную. Любит безумно. Настолько безумно, что и минуты не может без нее. И не сможет.

— Люблю тебя, — выдыхал Игнат, — Ты — смысл моей жизни, Капучинка.

Лика распахнула глаза. Улыбнулась, чуть двинулась вперед и нежно, едва коснулась твердого упрямого рта.

— А ты моей, — на глаза навернулись слезы, когда Лика увидела все чувства в карих глазах мужа, он не прятался, не закрывался от нее, и она верила ему, верила каждому его слову, — Но ты и сам это знаешь.

— Знаю, — выдохнул Игнат, двигаясь тягуче медленно со всей страстью, что плескалась в его душе.

А после, уютно устроившись на мягких диванных подушках перед телевизором, молодые люди лежали, глядя друг на друга.

— А ты думал, что было бы, сложись все иначе? — тихо спросила Лика, поглаживая мужа по плечу. Лика зала, он любит чувствовать ее прикосновения.

— Иначе не могло сложиться, — так же тихо произнес Игнат, — Разве что, я мог бы быть умнее, дальновиднее и вместо того, чтобы маяться ерундой, ходил бы за тобой хвостиком и ухаживал, привязывал бы к себе.

— Еще скажи, лишился бы со мной девственности, — хмыкнула Лика, капельку нахмурившись.

— Вполне возможно, — улыбнулся Игнат, — Но тогда своей ты бы лишилась годам к пятнадцати. Потому что и в пятнадцать ты была красоткой.

— Не ври, у меня были скобы на зубах и полностью отсутствовала грудь, — рассмеялась Лика, потом прикрыла глаза, а когда открыла их, шумно выдохнула, — Игнаш? Ты только не волнуйся…

— Я так и знал! — встревоженно подскочил Игнат, — Мы рожаем?

— Не кипятись! — строго пробормотала Лика и, поднявшись с дивана, отправилась в спальню.

Игнат тем временем надевал футболку, правда и не заметил даже, что она вывернута наизнанку. Следом натянул джинсы, рассовал ключи, бумажник, телефон по карманам.

— Вадя! — уже звонил он, пока Лика все еще была в спальне, — Пять минут. Машину подгони.

— Игнаша? — позвала Лика из спальни, — Не суетись. Возможно это мне всего лишь кажется. Так бывает. Не волнуйся.

— Мать-перемать! — прошипел Игнат, проводя руками по лицу, и уже громче, входя в спальню, — Капучинка, все равно поедем к Андреевичу. Пусть посмотрят там врачи. И на всякий случай, останемся на денек там.

— Зануда, — проворчала Лика, а потом ее тело скрутило пополам от жуткой боли в животе, — Нет, не показалась. Наум Игнатович соскучился по папке.

Игнат бросился к Лике, устроил ладони на ее большом животе.

— Так, сын, без самодеятельности! — скомандовал парень, — и уже Лике, — Готова?

— Игнаш, только спокойно, хорошо? — попросила девушка, — Готова. Поехали.

Спокойствия Игнату хватило вплоть до того момента, как перед его носом закрылась дверь палаты. Лика запретила ему идти дальше. О партнерских родах девушка вообще слышать ничего не хотела. И сходя с ума от беспокойства, Игнат остался ждать в коридоре. Минуту парень размышлял, кому звонить. Просто один он точно съедет с катушек и вломится к жене. Но телефон зазвонил сам. После короткого, но содержательного разговора, Игнат вздохнул. Скоро приедет Федор. Уж опытный человек, отец двух девчонок точно знает, как себя вести в подобной ситуации. Вот только где взять сил и нервы, чтобы все это пережить. Воображение Игната рисовало ему самые страшные варианты развития событий. Он отчаянно гнал из своей головы невеселые мысли, уговаривая себя, что все будет хорошо. Непременно будет. Иначе никак. Иначе он даже думать не мог.

В своей правоте он уверился, когда из палаты вышел Андрей Андреевич. Хлопнув Игната по спине, доктор хохотнул.

— Поздравляю, пацан, ты теперь батя, — смеялся доктор, а увидев Федора, обратился и к нему, — А ты тоже. Чего смотришь? Девчонка. Уже вторая. Когда пацана научишься делать? Вон, бери пример с Чертинского.

— Андреевич, — перебил Игнат веселье доктора, — Как Лика? К ней можно?

— А Вика?

— Да можно, — махнул рукой врач, — Подумал бы я вам отказать. Себе дороже.

Парни, как по команде, рванули в женам.

Игнат замер на пороге палаты. Лика лежала в постели, а на руках держала крошечного человечка. Крохотный, смуглый, чмокающий комочек.

— Привет, — шепнула Лика устало, но глаза ее сияли счастьем.

Игнаша молчал. Просто не мог ничего сказать. Только улыбался, будто чумной. Улыбался и смотрел на крошечный комочек в руках любимой.

— Хочешь подержать? — спросила Капучинка.

— Я… я не знаю, — хрипло ответил Игнат, — Он такой маленький. А я… я не знаю…

— Все в порядке, — ласково проворковала Лика, — Бери, я рядом.

Игнат сел на стул около постели жены. И Лика вложила в ее руки их сына.

— Скажи 'привет', - проворковала Лика, улыбаясь своим мужчинам.

— Капучинка…. - сбивчиво выдохнул Игнат, — Чудо, ты мое чудо. И сын. Ты мне сына родила. Я люблю тебя. И сына. Обожаю вас. Люблю.

Игнат говорил сбивчиво, хрипло, и вместе с тем улыбался, широко и открыто.

— У него кудряшки, — шепнула Лика, когда Игната немного отпустило. Парень все также сидел рядом, позволяя жене отдыхать и набираться сил, а сам держал малыша на руках, рассматривая его личико, поглаживая крошечную ручку.

— Кудряшки, — эхом повторил Игнат, — Парень, что надо.

— Спасибо тебе, Игнаш, — уже засыпая, прошептала тихо Лика, но Игнат услышал.

— Глупости, это тебе спасибо, — проговорил парень, улыбаясь.

— Нет, если бы ты не остановил, я бы выпила ту таблетку, — сонно проговорила Лика, — А ты остановил. И теперь у нас сын. Часть тебя и меня. Наш малыш.

Игнат ничего не сказал, не имея ни желания, ни си спорить. Но он знал, чтобы будет благодарен своей Капучинке всю жизнь. За то, что не отвернулась от него. Поверила. Простила. И всегда была рядом, поддерживала его и понимала, как никто другой. Как любимая женщина, как друг, как самый близкий человек во всей вселенной. А теперь и как мать его ребенка, его детей.

Лика уснула, а Игнат так и сидел с сыном на руках, понимая, что счастье плещется в нем через край, понимая, что, возможно, он не заслужил того, что имел. Но он был точно уверен, мог поклясться, что никому не отдаст своего шоколадного счастья со вкусом сладкой карамели и капучино.

1.

— Лика Альсанна! — звонкий голос разнесся по всему просторному холлу преуспевающей компании с мировым именем, — Лика Альсанна! Где Ваш придурковатый, деспотичный сынуля? Где это чудо генетической мутации? Где это существо, у которого вместо мозга — кисель? Где…

— Поругались? — с пониманием произнесла Малика, отрываясь от разговора с секретарем, и рассматривая невысокую девушку. Дочка Ниночки и Ника была очень приятной, немного резкой, но справедливой, красивой, но капельку склонной к полноте. В ней не было лоска светской львицы, но девочка имела определенный шарм, который свел с ума старшенького сына Игната и Капучинки. Эта парочка срослась еще в детстве, когда детки ходили под стол пешком, и вместе играли в одной песочнице, вернее, с одними запчастями в мастерской Баринова Никиты и Лешинского Федора. К удовольствию Ника средняя дочка унаследовала тягу к автомобилям, старший же сын Валерий фанател от компьютерной техники и подался в хаккеры. Младший Баринов сколотил свою рок-группу еще в школе и стал довольно успешным музыкантом и певцом.

Лика отвлеклась от изучения дочки Ниночки, поразительно похожей на маму, как характером, так и внешностью, и, вынув салфетку из кармана стильных строгих брюк, стерла пятно грязи со щеки девочки.

— Мы не ругаемся, — отмахнулась девушка, и замерла, ожидая, пока Лика Альсанна вытрет ее щеку.

— Кис-кис, Василий! — раздался зычный бас по всему, казалось бы, зданию.

Лика с трудом сдержала рвущийся смех. Девочка прищурила глаза, не оборачиваясь на голос появившегося в холле парня. А сам парень, размахивая мотоциклетным шлемом, шел через холл к Лике и ее собеседнице.

— Василий! Я соскучился! — не унимался парень, продолжая приближаться.

— Лика Альсанна, — с мольбой в голосе прошептала девушка, — А можно я его монтировкой по башке? Ну, пожалуйста, а?

— А достанешь? — с сомнением спросила Лика и вздохнула, глядя на двухметровую детину с широченными плечами и внушительной мускулатурой, — Как думаешь, он еще растет?

— Растет, — вздохнула девушка, — Вчера ради любопытства замерила. Говорят, растут до двадцати пяти. Еще три года в запасе.

— Васенька, ты неприлично хороша в этом кожаном прикиде, — продолжал разглагольствовать Наум, сверкая коротким ежиком жгуче-черных волос, стильной щетиной и белоснежной улыбкой на смуглом лице. Цвет кожи парень унаследовал от матери, а вот рост и фигуру от отца, правда Чертинского-старшего он уже давно перерос.

— Я думала, он первым добрался, — вздохнула девушка и попыталась спрятаться за спину Лики.