Мясо было офигенно вкусным, но Богдан ел бы сейчас и жженую бумагу, только бы она сидела рядом.

— У тебя улетные татушки, — Машка ела без аппетита, а потом и вовсе просто смотрела на парня, опираясь подбородком на сложенные на столешнице руки, — Покажи все.

Даня поперхнулся и закашлялся. Взглянул на девчонку. Провоцирует? Нет, не похоже. Правда интересно. Вопрос 'Что же ты творишь, придурок?' бился набатом в мозгах, когда Дан скинул пиджак с плеч. Ослабил узел галстука и стащил его через голову. Расстегнул верхние пуговицы на рубашке и замер. Девчонка улыбалась. Подалась вперед, словно действительно ждала рассмотреть рисунки на теле Богдана. Но здравый смысл взял верх над желанием и даже безумием, и Дан мотнул головой.

— Спасибо за обед, — хрипло произнес парень и поднялся из-за стола. Сунул галстук в карман и двинулся в сторону двери.

— Как тебе моя? — уже на пороге голос девчонки заставил Дана обернуться.

Машка стояла в трех метрах от него. Мгновение и девчонка дернула свитер через голову. Богдан понял, что вот сейчас сдержаться он не сможет. И плевать было, что Машка — дочь самого Черта, и что вся семья, начиная от ее деда, заканчивая братом может удавить его всего лишь за один неровный взгляд в ее сторону. А всему виной одно короткое слово, написанное затейливым курсивом на ее теле.

— Маш, не сотрется ведь, — выдохнул Данька, понимая, что пальцы стали безвольными и выронили пиджак на кафельный пол кухни.

Машка в ответ только улыбнулась своей особенной обворожительной улыбкой. А Дан шагнул к девушке. Ближе. Еще шаг. И коснулся кончиками пальцев татуировки на левой лопатке.

— Масенька, — прошептал Даня очень тихо, видя, как его пальцы обводят контуры надписи и едва заметно подрагивают.

— У меня еще тортик есть, — невозмутимо продолжила Машка, стоя спиной к парню, и глядя на него через плечо, — кофе или чай?

— Масенька, — выдохнул парень и обхватил хрупкое девичье тело своими руками, — Машка, — шептал он, скользя носом по плечу, поднимаясь к шее, а потом спускаясь к ключице и, словно все еще не веря, вновь поглаживая надпись на лопатке пальцами.

Даня уговаривал себя, что она еще девчонка, несовершеннолетняя школьница-выпускница. Но руки жили своей собственной жизнью отдельно от мозга. И всему виной буквы, рассыпавшиеся по ее лопатке.

Но в реальность вернул телефонный звонок. Вот только сил у Дани не было, чтобы ответить на вызов. Все усилия были направлены на контроль собственных рук и уговоры, не терять голову и не набрасываться на девчонку.

Машка все решила. Сама вынула телефон из кармана Богдана и приняла звонок, включив динамик. И молчала, едва заметно улыбаясь и поглаживая ладошками голубой хлопок рубашки на груди парня.

— Прихвати еще синюю папку из сейфа, — велел Игнат и отключился.

Машка вернула телефон в карман брюк парня. Погладила ладошкой подбородок, заросший щетиной, щелкнула пальцем по носу.

— Выдыхай, — хохотнула девушка, — Я не дам тебя в обиду.

— Машка, Машка, — выдохнул Дан и заставил себя молча уйти, уехать из ее дома.

Весь день Даня думал о том, что ему делать в данной ситуации. Какова вероятность, что он все понял не так, как есть по факту? Выдал желаемое за действительное? Ну, мало ли, татуировка?

Уговоры работали первые полчаса, когда он возвращался домой, в свою холостяцкую квартиру на окраине, не в самом престижном районе. Квартира досталась ему от бабки. Жилплощадь имела приличную полезную квадратуру, и была отремонтирована не так давно. Но не обжита. Дану хватало двух комнат: спальни и кухни. Порой только кухни с удобным диваном. Так что весьма часто кухня использовалась не по прямому назначению. Дан готовил редко, чаще заказывал еду на дом или обедал в кафешке за углом, или где-нибудь в городе. Холодильник тоже чаще пустовал, вернее, был забит минералкой, выпивкой и льдом.

Открыв дверь ключом, парень никак не ожидал, что тихая четырехкомнатная квартира встретит его ярким светом и сумасшедшими ароматами домашней еды.

Из кухни в коридор примчалась девушка, на ходу вытирая руки о полотенце. Девушка лукаво улыбалась. А Даня прислонился спиной к входной двери и пытался сообразить, что происходит вокруг.

— Руки мой! — командовала девчонка, — Есть хочу, умираю просто. Чего так долго? Ты уже час как свободен, я узнавала.

— Так пробки, час пик, — оправдался Даня, бросая связку ключей на комод.

Девчонка умчалась так же быстро, как и появилась. А Дан смотрел ей вслед, пытаясь все еще сообразить, что происходит и как ему быть. А потом плюнул. Плюнул и растер.

Сбросил пиджак, вымыл руки в ванной и пошел на кухню. Маша крутилась у плиты, ставила тарелки на стол, а Дан окинул взглядом свою преобразившуюся кухню. Цветочные горшки на подоконнике, какие-то разноцветные статуэтки на шкафу, на вытяжке и на холодильнике.

— Маш? — начал Даня.

— Все в порядке, бобёр, — прервала парня Машка, — Это я так тебя завоевываю. Вот сейчас кормить тебя буду, а потом у нас культурная программа. Вино, кино и домино. Ты не думай, я не давлю. Просто расставляю приоритеты. И да, ты сам виноват, кстати.

— В чем? — поинтересовался Даня, понимая, что его все устраивает, особенно то, что в его квартире находится его любимая девушка.

— Если бы ты не был таким красивым, я бы и не заметила тебя, — Машка отвернулась к плите и принялась выкладывать еду на тарелки, — А хотя нет, заметила бы, конечно. Но не решилась. Так бы и лелеяла свою первую любовь в гордом одиночестве. А потом у тебя в мозгах произошел системный сбой и ты перестал улыбаться, а начал хмуро созерцать меня и моих друзей на расстоянии. И вот тут до меня дошло, что ты меня любишь. Я сделала татушку в салоне. И принялась ждать. Скажу честно, я дала тебе срок до моего дня рождения. Но обстоятельства сложились так, что родители умотали, Игнаша занят, а ты оказался на пороге моего дома. Судьба, Даня.

Девушка поставила перед парнем тарелку с борщом, и принялась раскладывать второе блюдо.

— Я к тебе на все выходные, — как бы между делом произнесла Машка, — И да, я не против секса. Но поскольку мне восемнадцать будет в следующем месяце, а ты, скорее всего, решишь ждать, то петтинг меня вполне устроит.

Даня кашлял долго, подавившись борщом. Кашлял так, что из глаз брызнули слезы. Машка услужливо поставила перед парнем стакан сока и уселась напротив, совершенно серьезно помешивая борщ в своей тарелке, добавляя в него сметану и отправляя в рот первую ложку.

Парень встал из-за стола, повисшее молчание давило на нервы. Даня подошел к окну, шумно выдохнул, схватил сигареты с подоконника. Открыл пачку. Пусто. Смял пустую. Открыл тумбочку, где лежал его запас сигарет и зажигалок. Вынул новую, полную.

Машка уже не была так спокойна. Судя по взбешенному взгляду Даньки, вот-вот грянет буря. И буря грянула.

Дверца шкафчика закрылась не до конца. Парень, разорвав пленку на сигаретной пачке, дрогнувшей рукой вынул сигарету, зажал ее между зубов. И увидел незакрытую дверцу. Со всего размаха пнул ее ногой так, что она выскочила с креплений и повисла набок.

— Охренеть можно, Маш! — сорвался Дан, — Какой, бл**, петтинг? Тебе семнадцать всего! Ты в куклы должна еще играть, а не такими фразами швыряться!

Дан встал к ней спиной, лицом к окну. Тяжело дыша, оперся руками о широкий подоконник.

— Даня…. - тихо прошептала Машка.

— Я сейчас это дело перекурю, — холодно перебил ее Дан, — А потом вспомню всех твоих гребаных друзей. И можешь мне даже не подсказывать, кто из них к тебе прикасался. Мне даже не интересно, кто, мать его, трогал ребенка! Я им всем по очереди откручу яйца.

— Даня… — повторила Машка и всхлипнула.

— Петтинг… — выплюнул Дан, — я херею, млять. Давай, добей меня окончательно, скажи, что ты и по минету мастер.

— Только в теории, — Машка уже не сдерживала слез.

Что-то в голосе девушки заставило Даню остыть и сбавить обороты. Он бросил на нее внимательный взгляд через плечо. Сидит, забилась в угол его дивана. Сопли на кулак мотает, и слезы утирает рукавом. А сама съежилась вся и трясется.

— Это у вас сексвоспитание в школе? — все еще кипел парень, но уже не так активно, — Или ты факультативно занимаешься?

В ответ Машка разрыдалась, хлюпая носом. Данька подлетел к ней, сгреб в охапку, усадил на свои колени.

— Маша, Масенька, — шептал парень, — Ну, чего ты разрыдалась? Такая смелая минуту назад была. Принцесса ты моя ледяная, не иначе. А теперь слезы. Ты чего?

— Дань, — всхлипывала девушка, — Ты не поверишь, как мне сейчас страшно!

И Машка обхватила парня за шею, прижалась мокрой от слез щекой к его груди.

— Маш, я не трону тебя, не обижу, — тихо прошептал Дан, предполагая, что напугал девчонку вспышкой ярости, ревности и гнева.

— Дурачок, — всхлипывала Мария, — Я не тебя боюсь. А того, что прогонишь. Может мне показалось все? Откуда я знаю. Подумаешь, обнял. Ты даже не целовал ни разу. И не говорил ничего. А я, дура, приперлась сюда. С ужином.

— И правильно, Масенька моя, — решился Дан, — правильно, что пришла. Ты все правильно сделала. Ты у меня умная и смелая. А я трус, Машка.

— Ну да, скажешь тоже, — хмыкнула Мария.

— Нет, Маш, трус, — возразил Даня, поглаживая девчонку по спине, по затылку, — Тебе сверстник нужен. Чтобы интересы общие, чтобы из твоего круга. И перспективный.

— Дурак ты, Данька, — шмыгнула носом Мария, — Я тебя люблю. Зачем мне сверстник сопливый?

— Машка, — выдохнул Даня, еще крепче сжимая руки на ее плечах, — Масенька моя….

— Так что решим? — Мария подняла голову, глядя в любимые зеленые глаза. Подняла руку, потрогала коротко стриженые русые волосы. Они ей всегда так нравились. У всей ее семьи, кроме Ави, волосы были темных оттенков, почти черных. И Даня всегда для нее выделялся на фоне родни.