Кэтлин Гивенс - Капризы судьбы

– Пожалуйста, скажите Милфорду, что я благодарен за еду и за несколько часов сна, которые я провел в коттедже, но мне надо ехать, пока еще светло. Спасибо вам за помощь, мадемуазель.

Когда она перевела, Милфорд покачал головой:

– Нет, он никуда не поедет. Знаю, ты считаешь меня глупцом, Эйлин, но ты не права. – Он обернулся к охране. – Отведите его в подвал и обыщите.

Бельмонд вышел из-за стола и достал свой меч.

– Месье, – обратился он к Милфорду по-английски, – я направляюсь в армию короля Вильгельма.

– Нет.

Милфорд дал знак своим людям.

Бельмонд сделал шаг назад. Эйлин отступила вправо, пытаясь уйти с его дороги. Он двинулся в ту же сторону, столкнулся с Эйлин и ухватил ее за руку, чтобы она не упала. Воспользовавшись моментом, охранники Милфорда набросились на Бельмонда. Эйлин в ужасе округлила глаза.

Все кончилось очень быстро. Бельмонд отчаянно защищался, но не мог справиться с десятью дюжими мужчинами, напавшими на него со всех сторон. Один охранник ударом свалил его на пол, остальные столпились над поверженным противником и били его до тех пор, пока он не потерял способность двигаться. Потом они протащили его по полу к лестнице, ведущей в подвал.

Джеймс Маккарри шагнул к краю зубчатой стены замка Карри и посмотрел поверх залива Торридон. Он не увидел ни зимнего ландшафта Шотландии, припорошенной снегом после вчерашнего бурана, ни кораблей, скопившихся в ледяной воде гавани.

Нейл в опасности.

В последние два месяца брат-близнец отправил Джеймсу множество посланий, в которых выражались самые разные чувства: разочарование, гнев, покорность, нетерпение. Но сегодня утром Джеймс почувствовал страх и боль Нейла. Джеймс не обернулся, когда к нему подошла его жена Эллен, но обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Что-то с Нейлом? – тихо спросила она.

Он мрачно кивнул, потом нагнулся и поцеловал Эллен в макушку. Ему не надо ничего объяснять. Эллен знала, что Джеймс и его брат способны общаться без слов и на расстоянии. Один брат безошибочно угадывал сильные чувства другого и тут же узнавал, что тот попал в беду. Такой дар не раз выручал братьев Маккарри.

Когда Джеймс встретил Эллен и влюбился, связь между двумя братьями подверглась испытанию. Она не ослабла, но изменилась. Джеймс считал это вполне естественным. Они повзрослели и стали другими. Былые времена ушли безвозвратно, но он все еще привыкал к переменам последних лет.

Два года назад, когда еще был жив их отец, Алистэр, а на престоле Англии, Ирландии и Шотландии сидел Яков Стюарт, Нейл оставался просто его братом, а не владельцем наследственного имения. Теперь в жизнь Джеймса вошли Эллен и сын. Джеймс оглянулся через плечо (позади него, на скамейке, сидела его бабушка Мейри, держа на руках трехмесячного Джона Алистэра Маккарри) и крепче обнял жену. Эллен – женщина, которую он страстно любил, и маленький сын стали самыми дорогими ему людьми. Брат отошел на третье место. Само собой, изменилось и его сознание.

Сынишка взмахнул пухлым кулачком, и Джеймс улыбнулся. Они назвали малыша в честь кузена Эллен Джона Грэма и в честь отца Джеймса. Имя Алистэр стало вторым именем новорожденного. Нейл, граф Торридон, возглавлял клан Маккарри и, значит, имел право назвать своего сына именем отца, если у него когда-нибудь будет сын. Чтобы обзавестись потомством, Нейлу надо прежде всего вернуться домой.

– Что случилось? – спросила Эллен.

– Не знаю, – ответил Джеймс. – Ему грозит какая-то неожиданная опасность. Он недоволен собой.

– По крайней мере, он жив?

Джеймс кивнул. Она права. Если бы от брата не поступало никаких сигналов, подобное означало бы, что он сильно ранен. Или мертв.

– Он был сильно разгневан. Потом пережил шок, поняв, что попал в беду.

– А потом?

– Ничего.

– Ты можешь сказать, где он находится?

– Нет. Он хотел вернуться домой месяц назад.

– Поездки во Францию всегда непредсказуемы, дорогой. Иногда они очень короткие, иногда затягиваются надолго.

– Они всегда чересчур длинны, – констатировал Джеймс. – Я должен был поехать с ним.

Эллен перевела взгляд на сына. Джеймс поцеловал жену в лоб, пытаясь вновь обратить ее внимание на себя.

– Но как я мог тебя бросить? Мы и так слишком долго оставались в разлуке. К тому же ты была на сносях. Нейл все понял и уехал один.

– Он поступил великодушно. Благодаря ему ты находился рядом со мной все последние месяцы.

– Его поступок не так уж великодушен, как ты думаешь. Оставив меня здесь, он уехал со спокойной душой, зная, что я пригляжу за поместьем. – Он засмеялся. – Ему повезло, что у него есть брат-близнец. Мне кажется, он путешествует с удовольствием.

– Даже когда ему грозит опасность?

– Особенно из-за опасности, милая. – Лицо Джеймса стало серьезным. – Во всяком случае, он получал удовольствие до настоящего момента. А сейчас с ним что-то случилось, Эллен. Жаль, что я не могу ему помочь, ведь мы не знаем, где он. После того как Дункан высадил Нейла на побережье Франции, его следы затерялись.

– Что же делать?

Он крепче прижал ее к груди.

– Ждать. Мы будем ждать. Я уверен, он скоро объявится.

– А если нет?

– Если нет… – Джеймс уставился на водную гладь залива. – Не знаю. Наверное, нам с Дунканом придется ехать во Францию.

Нейл медленно открыл глаза. Негодяи неплохо поработали. У него болело все тело. Он лежал на спине в темноте, на холодном каменном полу без сапог и носков. Его запястья и лодыжки крепко связали, на губах и во рту чувствовалась запекшаяся кровь. Слава Богу, все зубы пока оставались целы.

Он со стоном повернулся на бок и обругал себя. Безмозглый болван! Он совершенно потерял голову, когда заглянул в ее глаза. Да, она поразила его своей красотой, но ему доводилось встречать и более впечатляющих женщин, чем Эйлин Ронли.

Высокая, стройная, с полными грудями, тонкой талией и гордой, но не надменной осанкой, она поражала своими густыми золотистыми, с рыжим отливом, волосами, обрамлявшими овальное лицо с безупречными чертами. Чудесные розовые губы, раскрываясь в улыбке, обнажали ровные белые зубки. Прямой нос и гладкие щеки Эйлин покрывали веснушки, несмотря на то, что на дворе стояла зима. Наверняка летом ее волосы светлели, а веснушек прибавлялось, и она становилась еще привлекательнее.

Но больше всего Нейла поразили глаза – серые, светлые в центре, с темными кружочками по краям, опушенные длинными ресницами. Они посверкивали голубыми и золотыми искорками, и в них легко читались самые разные чувства: любопытство, недоверие, удовольствие и смущение. Последние два чувства проявились, когда он сказал, что отсутствие приданого не помешает ей стать чьей-то невестой. Те же глаза удивленно округлились, когда она увидела, что он понял английскую речь Милфорда.

Он как последний дурак забыл о своей маскировке, и Милфорд догадался, что он лжет, называя себя гугенотом. Он оказался совсем не таким простым, каким прикидывался. Еще в Лондоне, опоздав на корабль и решив добираться в Шотландию по суше, Нейл придумал надеть на себя личину воина-гугенота, благо он хорошо говорил по-французски. Если бы он стал изображать из себя ткача, ему никто не поверил бы, ибо у него был вид заправского вояки, так же как и у Милфорда. Милфорд принимал участие в тех же боях, что и Нейл, Джейми и Дункан, но воевал на стороне их противника. Они отстаивали те же владения и видели те же ужасы. Возможно, Милфорд все еще слышал звуки сражений, когда спал, – так же, как и Нейл. Такого мужчину не одурачишь модной одеждой и французским акцентом. Он еще не знал, кто его гость, но со временем мог догадаться.

Нейл выругался. Надо же потерпеть такую неудачу! Впрочем, он приехал сюда совсем не случайно. Тот человек, который снабдил его французским мечом и лондонской одеждой, назвал ему имя сэра Адама и заверил, что Ронли-Холл – безопасное место и что Нейла там хорошо встретят.

Оказывается, сэр Адам умер два года назад. За столь долгий срок слухи о его смерти не могли не добраться до Лондона. Нейл почувствовал прилив ярости. Он обязательно выяснит, почему его информатор солгал, и решит, что с ним делать. Но сначала ему надо выбраться.

Придется покинуть дочь Катрионы Маккензи.

Все обитатели западной части Северного нагорья знали историю красавицы Катрионы, которая приехала в Лондон со своими родителями, влюбилась и вышла замуж за прекрасного незнакомца. Отец Катрионы, Филан Маккензи из Глен-Мозин, отрекся от нее и запретил своим близким упоминать ее имя, несмотря на то, что жена и сыновья Филана умоляли его простить их дочь и сестру. Филан разгневался не потому, что Катриона вышла замуж за англичанина, а потому что она ослушалась отца. Он отказывался говорить о Катрионе, а когда до него дошел слух о том, что она родила двух дочерей и хочет приехать в гости к родителям, приказал своим людям дать ей от ворот поворот, если она по глупости заявится в Глен-Мозин.

На протяжении нескольких лет она слала письма домой, но Филан бросал их в огонь непрочитанными на глазах у рыдающей жены. Потом письма прекратились. Филан никогда не упоминал дочь и не писал ей, даже после того как умерла ее мать. Однако старшие братья помнили о Катрионе, разговаривали о ней между собой и гадали, как у нее дела и где она живет. Братья рассказали своим детям про тетю, которую они никогда не видели, и об их кузинах, живущих где-то в Англии. Две девушки. Никто не знал, как их зовут.

Отец Дункана был самым младшим братом Катрионы. За его спокойной и нежной внешностью скрывался стальной характер. Он часто спорил с Филаном и даже однажды ездил к Катрионе, взяв с собой жену и маленького Дункана. Филан пришел в ярость и навсегда испортил отношения с сыном и внуком. Отец Дункана только смеялся над чудачествами старика.

Мама Дункана, Изабелла, младшая сестра их матери, приходилась тетей Нейлу и Джейми. В детстве Изабелла и Анна Маккензи очень дружили, а потом подружились и их мужья. Когда Изабелла умерла в родах, Анна и Алистэр приехали в Глен-Мозин, чтобы утешить Дункана. Всего несколько лет спустя умер его отец. Анна и Алистэр привезли Дункана к себе домой, в Торридон, и он стал жить с Нейлом и Джейми. Его воспитывали как родного ребенка. Именно Дункан рассказал близнецам историю Катрионы.