Барбара Картленд - Капризный ангел

Впрочем, ее-то все устраивало. Ведь она получила неожиданную возможность познакомиться с Мюнхеном. Не счесть, сколько раз она слышала от своего наставника похвалы в адрес этого города. Широкие, красивые улицы, роскошные дворцы, множество музеев, великолепные соборы, наконец, знаменитый университет. Профессор Шиллер описывал ей свой любимый город так, словно это был самый настоящий рай на земле. Особенно для тех, кто молод и хочет учиться. Ну и, конечно же, знаменитые мюнхенские пивные! Сколько незабываемых часов, еще студентом, он провел в этих веселых заведениях, засиживаясь за кружкой пива порой до поздней ночи. Мюнхенские рестораны всегда до отказа забиты веселящимся народом: песни и танцы длятся там до утра. Даже прославленные певцы, выступающие на сцене городской оперы, не считают зазорным спеть пару тирольских песен для завсегдатаев пивных и тем самым пополнить свой карман парой лишних марок.

– А какие там танцы? – с любопытством расспрашивала своего наставника Тильда.

– Народные, которые до сих пор танцуют в деревнях. Мужчины хлопают в ладоши, потом ударяют себя по бокам: два притопа, два прихлопа. А публика тоже хлопает, не жалея собственных рук, в такт движениям танцоров, задавая им ритм и при этом весело горланя народные песни.

– Должно быть, это очень весело! – согласилась Тильда.

– Еще бы! Ноги сами просятся в пляс, стоит кому-то затянуть наши знаменитые йодли. А если уж найдется умелец, который примется аккомпанировать на бубенцах, которыми обычно в наших местах украшают коров, так веселью и вовсе нет конца.

– А что это за бубенцы?

– У нас принято так: корове, которая ведет стадо, вешают на шею специальный колокольчик на случай, если она вдруг собьется в сторону и заблудится в горах или пастух потеряет ее из виду. У каждого колокольчика свой звук, их сразу можно различить по тональности.

– Понятно! А если собрать несколько таких бубенцов вместе, то получается целый оркестр, да?

– Именно! – улыбнулся профессор.

– У нас в Англии на Рождество в деревнях тоже устраивают соревнования по колокольному звону. Но у наших звонарей для такой игры есть специальные молоточки, которыми они ударяют по колоколам.

– О нет, наши колокольчики гораздо примитивнее! Их просто цепляют к ошейнику, а потом надевают ошейник на корову. Никаких приспособлений для игры на таких, с позволения сказать, музыкальных инструментах нет. И тем не менее некоторые умельцы так поднаторели, что могут сыграть на колокольчиках что угодно. Даже очень известные мелодии.

– Как бы я хотела послушать игру на бубенцах! – восклицала Тильда. – А еще больше мне хотелось бы посмотреть ваши народные танцы!

Но она хорошо понимала, что все это маловероятно. Едва ли ей представится возможность своими глазами увидеть зажигательные народные танцы или услышать музыку, исполняемую на бубенцах. Разве что когда она станет женой князя и для них устроят специальное представление во дворце.

Однако сейчас, неожиданно для себя оказавшись в Мюнхене, Тильда вспомнила прежние разговоры с профессором и даже решила уговорить наставника сводить ее на экскурсию в одну из мюнхенских пивных.

Ужин им подали в довольно мрачной столовой, отделанной дубовыми панелями. Сразу же после трапезы леди Крукерн поднялась из-за стола.

– У меня страшно болит голова, – пожаловалась она спутникам. – Пойду к себе и прилягу. Полагаю, что вам, леди Виктория, следует сделать то же самое.

– Обязательно, мадам! – безропотно согласилась Тильда. – Но можно я сперва допью кофе?

– Хорошо! – милостиво позволила ей такую вольность компаньонка. – Кстати, совсем запамятовала! Ваша камеристка простудилась, и из-за опасения, что она может заразить и вас, я приказала ей немедленно отправиться в кровать и лечиться всеми средствами, чтобы к утру встать на ноги. Раздеться вам поможет кто-нибудь из горничных, которые прислуживают в отеле.

– Да, вид у нашей Ханы уже с утра был неважный. Я решила, что это ее укачало в дороге. Она ведь плохо переносит тряску в карете. По-моему, у бедняжки всю поездку непрестанно болит голова.

– Головная боль и простуда – разные вещи! – авторитетным тоном изрекла леди Крукерн. – Еще не хватало, чтобы вы тоже прибыли в Обернию с насморком! Надеюсь, к завтрашнему утру ей полегчает, но в любом случае я и впредь постараюсь держать ее как можно дальше от вас. Спокойной ночи, профессор!

– Спокойной ночи, миледи!

Леди Крукерн величаво выплыла из комнаты, и Тильда тотчас же оживилась.

– Можно мне попросить еще одну чашечку кофе?

– А вы не боитесь, что потом не сможете заснуть?

– О, я не жалуюсь на сон! А кофе здесь просто отменный.

– Наш, баварский! – многозначительно воскликнул профессор Шиллер. – У нас даже в деревнях вам подадут такой кофе, да еще и со свежайшими сливками, что просто пальчики оближешь!

– А в здешних пивных тоже варят вкусный кофе?

– Само собой! А еще там можно отведать наше янтарное, искрящееся на свету и вкуснейшее на свете пиво. Его подают в особых высоких стеклянных кружках. Честное слово, никакое шампанское не сравнится с баварским пивом!

– Как бы мне хотелось попробовать хотя бы глоток настоящего баварского пива!

– В самом большом пивном ресторане нашего города, в известном на всю Европу «Хофбройхаусе», или, как его называют, «Придворной пивоварне», посетителей стали обслуживать еще в далеком 1589 году, – продолжил свой экскурс в историю профессор. – Основная достопримечательность этого ресторана – огромный полуподвальный зал, где выставлены бочки с самыми разнообразными сортами пива. За день посетители успевают опустошить несколько таких бочек. Наши пивовары варят пиво на любой вкус, отдельно – для знатных особ и к праздничным датам. С особым размахом отмечают в Баварии праздник пива. Для него тоже готовят особое пиво!

Тильда слушала своего наставника как зачарованная. И вдруг ее осенило. Она положила руки на стол и подалась вперед, поближе к профессору Шиллеру.

– Послушайте, профессор! – начала она. – А почему бы нам с вами не сходить сегодня вечером в одну из таких пивных?

– Вы шутите, леди Виктория!

– Вовсе нет! Вы столько рассказывали мне о своих знаменитых мюнхенских пивных, что сейчас я хочу собственными глазами увидеть хоть одну из них.

– Я бы с огромным удовольствием показал вам наши пивные, но вы же не хуже меня понимаете, что это невозможно.

– Но почему? – вполне искренне удивилась Тильда. – Леди Крукерн отправилась почивать, Хана с простудой тоже в постели. Никто и не узнает про нашу вылазку, если мы с вами потихоньку покинем отель.

– Нет, нет и еще раз нет! – вскричал как ошпаренный ее наставник. – То, что вы предлагаете, просто немыслимо!

– Отчего же немыслимо? Рассудите сами. Такой неоценимый опыт! Он ведь тоже способствует моему образованию, уверяю вас! Мне кажется, жена монарха должна иметь представление о вкусах и пристрастиях своих подданных. А для этого нужно увидеть все своими глазами, попробовать то, что они пьют и едят, послушать их песни, посмотреть, как они танцуют. Вы не согласны?

– В чем-то вы правы, миледи! Абсолютно правы. Вы же знаете, я человек самых либеральных взглядов. И не устаю повторять, что, по-моему, все современные правители страшно далеки от народа. Они ведут слишком замкнутый, я бы даже сказал изолированный образ жизни, практически не соприкасаясь со своими подданными.

– Как королева Виктория в своем Виндзорском замке.

– Именно! И все же я не рискну взять на себя подобную смелость. Пусть его королевское высочество, ваш будущий муж, решает, до какой степени вам будет позволительно нарушить строжайший дворцовый этикет, который превращает жизнь монарха в жизнь под стеклянным колпаком.

– Вы же сами видите, что на данный момент его королевское высочество не проявляет никакого интереса к моей персоне. А следовательно, я вольна распоряжаться своим свободным временем по собственному усмотрению. Я хочу в пивную!

– Это невозможно, миледи!

– Ах, так? Тогда я пойду туда одна! – решительно объявила Тильда профессору.

– Леди Виктория! – в ужасе вскричал ее наставник.

– Я не шучу! Я пойду одна или попрошу кого-нибудь из гостиничных слуг меня сопровождать. А если история с моим посещением пивной выплывет наружу, я объявлю всем, что это вы во всем виноваты.

– Я?! Но в чем же моя вина? – в отчаянии простонал профессор.

– В том, что вы так живо и ярко описывали мне эти пивные, разожгли мое любопытство, пробудили желание увидеть их своими глазами, а в последнюю минуту категорически отказались меня сопровождать. Вот!

– Леди Виктория! Это провокация! Или вы просто разыгрываете меня, как любили делать это дома? В любом случае сегодня ваш розыгрыш зашел слишком далеко!

– Никаких розыгрышей! Я сказала то, что сказала, и только. Либо идем в пивную вместе, либо я иду туда одна!

Профессор покрылся испариной. Он провел дрожащей рукой по лбу и вполголоса пробормотал:

– Давайте, леди Виктория, рассуждать логически.

– И слышать не желаю ни о какой логике! Говорю же вам, что такого шанса я не упущу. Быть в Мюнхене и не увидеть своими глазами то, о чем столько раз слышала! – Тильда энергично взмахнула рукой. – Судите сами, профессор! Когда еще мне представится возможность посетить Мюнхен? Увидеть его во всем блеске и красе? И кому будет плохо, если мы на пару часов заглянем в какую-нибудь пивную? Кого мы огорчим или обидим своим поступком? К тому же никто ничего не узнает! Только мы с вами будем в курсе, вы и я!

– Разве можно быть уверенным в чем-то до конца? – начал профессор более уступчивым тоном, и Тильда поняла, что желанная цель близка.

– Да я уже обо все подумала! Вот послушайте!

Тильда оглядела себя в зеркале и осталась вполне довольна тем, что увидела.

А ведь был момент, когда ей уже стало казаться, что так тщательно спланированная операция срывается и горничная не сумеет раздобыть нужный костюм.