– Минуту или чуть больше, и сказал такое – уму непостижимо! Представляешь, спросил, отпустила ли я ему грехи! Чтобы его не расстраивать, я, разумеется, ответила, что отпустила, и попросила простить Бетси, хоть она и пыталась его убить. Он наморщил лоб, видно, силился сказать что-то еще, но неожиданно заснул, как младенец!

Лицо Брэндиша было все так же бледно, спутанные черные волосы разметались по подушке, дыхание по-прежнему было прерывистым. Одетый в ночную рубашку покойного мистера Литона, слишком тесную в плечах и груди, он, несмотря на свои могучие мускулы, выглядел таким уязвимым и беспомощным, что у Генриетты на глаза навернулись слезы.

Но рассказ Энджел поселил в ней надежду, и, вдохновленная этим, она возобновила дежурство. Снова томительно потянулось время. Иногда она прикладывала руку к щеке молодого человека, выясняя, не поднялась ли у него температура. К счастью, ее опасения оказались напрасными. Прошел час. Солнце все сильнее клонилось к пологим холмам на западе, и тени в комнате становились все длиннее.

Чтобы размяться, Генриетта встала и подошла к окну. Теплые лучи позолотили ей лицо. За последние два дня произошло столько событий, что все стало казаться невероятным, волшебным сном. Подумать только, ее дважды поцеловал светский лев, роковой соблазнитель, а теперь он лежит в ее постели, пострадав в результате дорожного происшествия!

Издалека доносилось мычание ожидавших дойки коров и блеяние проголодавшихся овец. Боже, завтра приезжает Хантспил!

Вспомнив о нем, Генриетта улыбнулась. Его ждет неприятный сюрприз – усадьба на бог весть какой срок превратилась в госпиталь! Задайся кто-нибудь целью насолить новому владельцу Раскидистых Дубов за то, что он бесцеремонно выгонял ее семью из дому, и то невозможно было бы придумать мести лучше!

– Чему это вы улыбаетесь? – послышался низкий, грудной голос Брэндиша.

Обернувшись, Генриетта встретилась с ним глазами. Он спокойно разглядывал ее, еле заметно улыбаясь.

– Король! – воскликнула она и, метнувшись к кровати, склонилась к нему. – Вам лучше? Вы так напугали нас своим обмороком! Извольте сейчас же подробно доложить о своем самочувствии!

Он с видимым затруднением сглотнул слюну. Его мучает жажда! Генриетта поспешно налила в стакан воды из графина, стоявшего на столике возле кровати, и напоила Брэндиша.

– Если честно, я себя чувствую просто ужасно. В голове словно бушует ураган! – Он посмотрел на бархатный балдахин над головой и поморгал, словно надеялся прогнать неприятное ощущение. – А что с отцом?

– Не волнуйтесь, у него все в порядке. Он отделался переломом руки. И вообще, вам обоим повезло, все могло закончиться гораздо хуже. Вы чудом остались живы.

Генриетте вспомнилось, как тело Брэндиша соскользнуло в поток грязной воды, и она вздрогнула. Он коснулся ее руки.

– Вы тоже там были, верно? Мне почему-то кажется, что вы разговаривали с отцом. Это правда?

– Не стоит сейчас об этом, – покачала головой Генриетта и накрыла его руку своей.

– Но как вы попали на место происшествия? – озадаченно спросил он. – Похоже, вас направляло само провидение!

– Все гораздо прозаичнее, – ответила Генриетта и рассказала про Бетси с ее пращой. Он слушал не перебивая, не сводя внимательного взгляда с ее лица.

Когда она закончила, он нахмурился и покачал головой.

– Бетси не в чем себя винить. Если бы я не гнал, как сумасшедший, да еще по глупости не швырнул отцу поводья в самый неподходящий момент, ничего бы не случилось, потому что я прекрасно знаю этот злосчастный поворот и много раз благополучно его проезжал. Нет, виноват во всем я один!

Генриетта сочувственно сжала его руку.

– Откровенно говоря, я тоже так считаю. Ваша горячность чуть не стоила вам и вашему отцу жизни.

Он повернул голову, чтобы лучше видеть свою собеседницу, и его губы искривила невеселая улыбка.

– Ваша прямота, Генриетта, ранит мою гордость.

– Извините, не хотела вас обидеть, но я предпочитаю называть вещи своими именами, это лучше, чем в угоду вашему самомнению закрывать глаза на очевидное сумасбродство. Конечно, время от времени необходимо давать волю своему темпераменту, но я бы предпочла, чтобы вы делали это на склоне лет, в окружении дюжины детей и внуков, которые будут за вами ухаживать.

– Я так дорог вам, Генриетта?

Она заметила озорные огоньки в его глазах и широко улыбнулась.

– Да нет, это просто проявление человеколюбия, не больше. Я сказала бы то же самое любому из своих знакомых, будь он на вашем месте!

– Так уж и любому? Даже управляющему моего дяди, посадившему под замок старину Винсента?

– Пожалуй, ему нет, – улыбнулась Генриетта.

– Знаете, во сне мне явилось странное видение. Вас это, наверное, рассмешит, но мне приснилось, что я разговариваю с ангелом…

В этот момент в спальню, тихонько постучав, вошла Энджел.

– Я услышала голоса, – начала она, но, увидев проснувшегося Короля, захлопала в ладоши и радостно закричала: – Вы живы, мистер Брэндиш! Это чудесно! Помните меня?

Он взглянул на нее, словно что-то припоминая, и в следующий миг покатился со смеху.

– Энджел! Ну конечно! Вы и есть ангел из моего сна! Понимаю, на самом деле это было наяву, просто меня ввело в заблуждение ваше имя – я решил, что умер, попал в рай, и мне явился херувим! Но моя ошибка вполне простительна, потому что вы и впрямь ангельски прекрасны! – Искоса глянув на Генриетту, он восхищенно продолжал: – Вы ослепительны, Энджел, вы бриллиант чистой воды! Я еще никогда не встречал подобной красавицы! – Уловив насмешливый взгляд старшей сестры, он осекся, но тут же поправил себя: – То есть я хотел сказать, что вы обе непревзойденные красавицы!

По-детски наивная, простодушная Энджел сразу прониклась к нему доверием. С обычной своей непринужденностью усевшись на краешек кровати, она затараторила:

– Бетси мне о вас все рассказала, мистер Брэндиш, – вы известный повеса! И еще вы, оказывается, влюбились в нашу Генри! – И Энджел изящным жестом прекрасной руки показала на старшую сестру.

Заливаясь краской, Генриетта попыталась поймать взгляд ее больших невинных глаз, чтобы заставить замолчать, но глупая Красавица, не обращая на сестру никакого внимания, продолжала болтать. Вдруг ее осенила новая мысль.

– Знаете, если вы женитесь на Генри, я буду вам очень благодарна, – с воодушевлением воскликнула она, – потому что иначе меня отправят в Лондон и выдадут замуж за герцога!

– Вот как? – спросил Брэндиш, тоже смущенный и в немалой степени раздосадованный. – И за какого же?

– Не знаю, – пожала плечами Энджел. – Вообще-то, это не обязательно должен быть герцог или знатный лорд, просто богатый человек вроде вас, способный обеспечить моей семье безбедное существование. Но если вы уже полюбили Генри, тогда другое дело…

– Да замолчи же наконец, Энджел! – не выдержала пунцовая от стыда Генриетта. – Разве ты не понимаешь, что мистер Брэндиш нездоров и его нельзя беспокоить глупой болтовней?!

– Ее болтовня меня вовсе не беспокоит, – сердито воскликнул Брэндиш. – И я не так уж нездоров, чтобы не понять тревогу этого бедного создания. Неужели она сказала правду? – В его голосе послышалось отвращение. – Неужели вы и впрямь повезете ее в Лондон, принуждая пожертвовать своим счастьем во имя благополучия семьи?

Он сверлил Генриетту негодующим взглядом, но она не опустила глаз.

– Да, мистер Брэндиш, мы поедем в Лондон, как только соберем необходимые для этого средства. Видите ли, завтра сюда приезжает мистер Хантспил, нынешний владелец усадьбы, который дал нам три недели на то, чтобы мы подыскали новое жилье. Вот мы и решили отправиться в столицу, чтобы выдать Энджел замуж, а заодно позаботиться о будущем Шарлотты, мамы и Бетси…

Генриетта старалась говорить медленно, внятно, надеясь, что до Брэндиша наконец дойдет весь ужас их положения.

Но напрасно.

– Вот вы, оказывается, какая! Совсем как мои отец и тетка! – крикнул он с исказившимся от гнева лицом. – Все вы интриганки! Уж не хотите ли вы и меня на себе женить?

Генриетта поднялась на ноги.

– Я уже сказала вам вчера, что никогда не выйду за вас замуж, – тихим, спокойным голосом напомнила она. – С тех пор не произошло ничего такого, что изменило бы мое решение. Добавлю только одно: вы бросили мне несправедливый упрек, даже не дав себе труда подумать, в каком положении оказалась моя семья.

– Да и вы хороши, – парировал Брэндиш. – Обвинили меня во всех смертных грехах, а сами в это время занимаетесь омерзительным сводничеством! – Новый приступ тошноты заставил его прикрыть глаза. – О господи, как трещит голова! С вашего позволенья, я хотел бы немного поспать.

Его непонимание и внезапная враждебность жестко уязвили Генриетту; кроме того, она испугалась, как бы эта ссора не ухудшила его состояния. Поэтому, предупредив, что Кук скоро принесет ему для подкрепления сил бульон, она поспешила выйти из спальни вместе с Энджел.


Брэндиш лежал с закрытыми глазами, пытаясь разобраться в сумятице мыслей, которая усиливалась пульсирующей болью. Почему перепалка с Генриеттой так его расстроила? В конце концов, кто она такая, эта миссис Харт? Всего лишь заурядная сельская барынька, с которой он немного пофлиртовал. С какой стати ему волноваться о том, что она о нем думает и как собирается поступить с собственной сестрой? Но нет, ее лицо так и стояло у него перед глазами – такое печальное, что у него защемило сердце.

Через несколько минут пришла Кук с бульоном. Брэндиш машинально выпил его, не переставая думать об обиде, затуманившей взгляд прекрасных глаз Генриетты.

Потом он остался один в сумрачной комнате, освещаемой лишь слабым огоньком свечи, пока наконец не погасла и она. Теперь все погрузилось в кромешную тьму. И только тогда Брэндиш нашел силы признаться самому себе, что Генриетта волнует его, иначе он не позволил бы себе такого тона.

15