– Девочка моя, ты ясновидящая! Я действительно в детстве обожал играть в солдатиков. Слушай, как здорово что ты их привезла, я хочу посмотреть. И вообще, раз это подарок для меня, ты должна его мне отдать, правда?

– Не знаю… я вообще не собиралась тебе об этом рассказывать.

– Сашенька!

– Ну хорошо, хорошо! Отдам я тебе твоих солдатиков, как только домой приедем. Все таки, ты мальчишка.

– Тебе это не нравится? – сверкнул улыбкой Дмитрий.

– Я от этого в восторге!

Сашенька была совершенно искренна.


Конечно, ехать домой тихим шагом, вдвоем на одной лошади, практически обнявшись, было приятно, но очень долго и, надо признаться, не слишком удобно. У Сашеньки заболела спина, она устала и проголодалась. Дмитрий согласился, что их прогулка несколько затянулась и поторопил коня. Так что они подъехали к гостеприимно распахнутым воротам еще до заката солнца.

Встреча была шумной. Вся прислуга сбежалась, чтобы убедиться, что с молодыми хозяевами – а Сашеньке с утра, как только стало известно о помолвке, с большим удовлетворением было присвоено это звание – все в порядке. Их теребили, восклицали, щупали, ужасались, обнимали, восторгались – одним словом, когда до них добрались Юлия Казимировна с тетушкой Магдаленой, молодые люди изрядно ошалели от этой бурной встречи. Конец суматохе положила Луиза.

– Антуан, угомони всех побыстрее! – крикнула она своим высоким резким голосом. – Они и так еле живы, а сейчас их и вовсе затеребят до смерти! Мсье Дмитрий голоден, и у мадмуазель Сашеньки тоже маковой росинки во рту не было! Мадам Юлия, мадмуазель Магдалена, ну прикажите же этим глупым людям отпустить их, пусть лучше позаботятся о горячей воде… Антуан, Натали, кончайте плакать, подайте хозяевам умыться, только гляньте, как они запылились! Анисья, лентяйка этакая, быстро на кухню! Не сомневайтесь, мадмуазель Сашенька, пока вы приведете себя в порядок, ужин будет уже на столе… И это будет праздничный ужин, самый лучший, уж будьте уверены!

Луизу, как всегда, послушались. Домашние слуги, стайкой окружив Сашеньку и Дмитрия, увлекли их в дом, а графиня с тетушкой Магдаленой остались принимать поздравления от конюхов и садовников. Наталья и Антон с энтузиазмом взялись за дело. Дмитрий с тоской проводил взглядом свою невесту, безжалостно вырванную из его рук неумолимой горничной и отправился в свою комнату, нежно подталкиваемый в спину старым слугой. Через час, искупавшись и переодевшись, он постучал в комнату Сашеньки.

– Ты готова, моя милая?

– Секундочку, сударь! – она выпорхнула из комнаты.

Дмитрий только вздохнул от переполнявших его чувств – нежная, милая, беззащитная, прелестная – у него не хватало слов. Когда они спустились в столовую, тетушка Магдалена встретила их радостным возгласом:

– А у нас для вас сюрприз!

– Боже, не надо больше никаких сюрпризов, – страдальчески пробормотал Дмитрий и крепче сжал руку Сашеньки.

– Ну-ка, девочка, посмотрим, как ты помнишь старых друзей? Узнаешь меня? – Рядом с тетушкой Магдаленой стоял очень высокий и очень худой пожилой человек.

Лицо его показалось девушке смутно знакомым. Казалось, он сильно волновался. Сашенька пристально вгляделась в его лицо – конечно, она видела его, много лет назад, это как то связано с домом, с родителями… Мужчина неуверенно улыбнулся, пышные седые усы шевельнулись.

– Боже, – ахнула Сашенька. – Пан Тадеуш! Вы живы, вы вернулись! – она бросилась в его объятия.

– Да, малышка, я вернулся… – растроганный пан Ставинский гладил ее по голове, – у меня ушло слишком много лет, я вернулся, но скольких друзей я не застал!

– А пан Марек? Он тоже приехал?

– Нет, дитя мое, он остался в Калифорнии – присматривать за бизнесом. Мы с братом теперь владельцы серебряного рудника и очень богатого.

– О, папа всегда в вас верил! Он всегда говорил мне, что братья Ставинские не такие люди, чтобы вот так пропасть в неизвестности, он говорил, что мы дождемся вашего возвращения! – Сашенька снова заплакала.

Магдалена в это время коротко пересказывала сестре и Дмитрию, как пан Тадеуш со своим братом десять лет назад отплыл в Америку, в надежде разбогатеть и пропал. Дмитрий смотрел на этого пожилого человека, обнимающего и утешающего Сашеньку и недовольно хмурился.

Ему не нравилось, что Сашенька снова плачет, да еще на груди у этого невесть откуда взявшегося поляка. Ему вообще не понравилось, что в ее жизни появился человек, связанный с ней чем то в прошлом, пусть даже это были всего лишь общие воспоминания…

Наконец сели за стол. Луиза, действительно, превзошла себя, стараясь превратить сегодняшний ужин в незабываемое событие. Все были восхищены, а пан Ставинский прямо-таки потрясен.

Он заверил всех присутствующих, что хотя в последние годы вынужден был, чаще всего, довольствоваться консервированными бобами и кукурузными лепешками, которые ему приходилось самому стряпать на костре, но вкуса хорошей кухни он не забыл. Так что, вполне может оценить бесподобные достоинства поданных блюд. Когда же был подан десерт, пан Тадеуш, даже не попробовав еще, поднял глаза к небу и объявил, что просит у почтенной пани Юлии, руки ее поварихи.

– Как ее, кстати, зовут? Панна Луиза? Очаровательное имя!

– Но я должна предупредить, что у Луизы ужасный характер, – смеясь предупредила его графиня. – Я имею в виду, действительно ужасный, просто невыносимый…

– Езус-Мария! – Ставинский зачерпнул маленькой ложечкой ягодного желе, положил его в рот и снова закатил глаза. – Какая разница, какой у женщины характер, когда она так готовит?

Кроме матримониальных намерений пана Тадеуша за обедом обсуждались, разумеется, его американские приключения. Выразительно тараща глаза и шевеля седыми усами, он неутомимо рассказывал истории, по большей части забавные, которые приключились с ним самим или которые он слышал от других, не менее интересные. В основном, конечно, рассказ шел об их с Мареком скитаниях. О том, сколько они натерпелись, пока доплыли до Америки, как поехали сначала на Аляску, но не добрались и повернули в Калифорнию. Больше трех лет братья мыкались по североамериканскому континенту, пока, наконец, не осели на одном месте.

– Пан Тадеуш, а как же изобретение вашего брата, та машина, чтобы мыть золото? Она заработала? – спросила Сашенька.

– Драга? А как же! Она-то и принесла нам богатство, в результате.

– Что вы говорите? – удивилась тетушка Магдалена. – Я, конечно, никогда не сомневалась в инженерном таланте пана Марека, но разбогатеть, благодаря тому, что придумал какую-то машину?

– Вы продали патент? – вежливо поинтересовался Дмитрий.

– Нет, все было гораздо… – пан Тадеуш расхохотался, не слишком к месту, по общему мнению остальных присутствующих. Заметив недоуменные взгляды, он достал из кармана большой носовой платок и промокнул усы. – Извините, панове. Сейчас я все расскажу.

И он, действительно, очень подробно рассказал, как они с братом обосновались в горах Калифорнии, как купили у одного разочаровавшегося старателя шахту и Марек занялся своим изобретением – исключительной, оригинальной конструкции драгой. Больше года ушло у него на то, чтобы воплотить чертежи в реальность – не так просто было достать все необходимые детали. Гость попытался даже объяснить принцип действия этого механизма, но графиня очень мягко остановила его, заверив от имени всех дам, что на изложении таких специфических деталей они вовсе не настаивают и готовы поверить уважаемому пану Ставинскому на слово: упомянутая драга была и есть новейшим достижением мировой технической мысли.

– Была! – махнул платком пан Тадеуш. – То-то и оно, что была! Теперь-то ее уже нет.

– А что с ней случилось? – участливо спросила Сашенька. – С этой драгой?

Поляк, с заметным трудом сдерживая смех, взял ее руку поцеловал в ладошку и ответил коротко:

– Взорвалась.

– Почему-то меня это не удивляет, – пробормотала тетушка Магдалена, припоминая однообразно-печальную судьбу всех изобретений долго учившегося, но так не получившего диплома, инженера Марека Ставинского.

Впрочем, Сашенька и Юлия Казимировна заглушили ее несколько бестактные слова дружными возгласами испуга и сожаления. Дмитрий, пусть и не слишком хорошо представлял себе устройство драги, все-таки не мог понять, что же там могло взорваться, поэтому тоже не скрыл удивления.

– А, да какая разница? Я сам никогда не мог понять, почему у Марека все взлетало на воздух, динамит он в свои механизмы подкладывал, что ли? Но это все ерунда. Главное, не то что взорвалось, а где и как! И с каким результатом! – пан Тадеуш снова приложил платок к усам, выдерживая театральную паузу. – А рвануло, доложу я вам так, что старая штольня, которую мы, собственно и купили с Мареком, рухнула. Меня, кстати, едва не засыпало, чудом спасся. Вот верите ли, скорчился весь, голову чуть ли не между колен засунул, дощечка какая-то рядом валялась, так я ее схватил и сверху прикрылся… на меня песок, земля, камни, сверху сыплются, а я только молюсь пречистой Деве Марии, спаси, дескать и сохрани, – он шумно вздохнул, и слегка пригнулся на стуле, подняв над головой руки со сплетенными пальцами, изображая себя в ту жуткую минуту. Потом снова выпрямился и пояснил неожиданно застенчиво: – Я потому Деве Марии всегда молюсь, что она все-таки женщина, сердцем помягче. Глядишь и заступится перед господом нашим.

Магдалена согласно кивнула, подтверждая, что такой подход очень разумен, а Сашенька нетерпеливо вскрикнула:

– Да что же дальше было, пан Тадеуш? Рассказывайте!

– Вышло, что заступилась за меня богородица, потому как жив остался. Мало того! Бросаю я эту дощечку, опускаюсь на колени, чтобы приличную случаю благодарность вознести, глаза протираю, но к небу их поднять не успеваю… а почему? Потому что прямо перед собой вижу: гора осыпалась и на поверхность вышла жила – чистое, чистейшее серебро! Тут, как раз, Марек ко мне подбегает, перепуганный, думал, что меня засыпало. Он меня вверх тянет, поднять пытается, а я колени подгибаю, да лбом в землю – Деве Марии кланяюсь. Тогда он меня на землю укладывать стал, решил, что ноги перебиты, а я не даюсь, выворачиваюсь. Марек кричит: «Тадек, что с тобой? Скажи хоть, где болит?» Я и хочу ответить, но словно дар речи потерял только пальцем ему на жилу показываю. Он обернулся наконец, увидел серебро и тоже, хлоп со мной рядом на колени… Богатейшее оказалось место. Прикупили мы еще пару участков по соседству, но основные залежи все равно на нашем были. Стали потихоньку рудник обустраивать, начали добычу. Серебро тем временем, как раз в цене поднялось – выше золота стояло, так что прибыль сразу пошла. Мы ее на развитие бизнеса пустили, рабочих наняли, технику прикупили. Мареку я строго настрого приказал близко к шахте со своими изобретениями не подходить. Все равно контору пришлось открыть, вот он и сидел там. И надо сказать, великолепный управляющий из него получился.