– А ну, лежать! – рявкнула в дверях Таня. В руках стакан воды и таблетки. Сводная сестра пришла как раз вовремя. Но попытка нарушить постельный режим провалилась.


    – Отстань! – отмахнулась девушка, опираясь на спинку кровати.


    Она всё ещё боялась упасть, как было ещё пару дней назад, когда она, проснувшись после кошмаров, в которых бесчисленное количество раз всплывала всё та же картина, где Илья имеет горничную в той злополучной комнате.


    Но сейчас ноги не подкашивались, держали крепко.


    – И таблетки выкинь. Меня от них воротит, – прошипела она.


    На самом деле её воротило от другого: именно Илья всучил Лебедевой пакет с ворохом упаковок, купленных в аптеке по рецепту врача.


    – Да щас, бегу и тапочки теряю! – новая попытка покомандовать Алиной. – Нравится тебе это или нет, но ты будешь пить эти таблетки. Иначе я позвоню твоей тётке. Номерок нашла на столе. Из сумки вывалился твоей.


    – Ты не посмеешь, – озадаченно произнесла старшекурсница, заранее зная: если Танюша что решила, она сделает, даже не подумав о последствиях.


    – Уверена? – ухмыльнулась Лебедева.


    – Вот же…


    – Да, да. Скотина, предательница и так далее, что запрещено цензурой, но разрешено матерным словарём, – проговорила девушка. – Ложись давай. Надо курсом пропить лекарства. Зря ты отказалась от наблюдения в больнице.


    Алина и не думала отнекиваться и врать, что сделала это из собственного эгоизма. И без слов понятно, почему девушка подписала отказ. Илья. Он бы не отстал. Надоедал своим постоянным присутствием, назойливой заботой. А студентка хотела играть по своим правилам, на своей территории. В квартиру Волков не войдёт, пока его не пропустят, а в палату будут шастать все, кому не лень, включая богатенького мальчика.


    С долей ненависти и презрения Багирова заметила, что снова думает о нём. О его серо-голубых глазах, что смотрят в самую душу, о губах, чувственных и властных, о подтянутой фигуре… о той грациозности в походке, о нежности в сексе и…


    «Я его не люблю. Не люблю», – снова продолжила настраивать себя старшекурсница, но мысли становились навязчивее.


    – Нам надо сменить обстановку, – заявила вдруг она.


    – За каким надом? – ошарашенно спросила Таня. Она с видом надзирателя стояла напротив, настойчиво держа раскрытую ладонь с таблетками перед Алиной. – Тебе нельзя нику…да… – И тут она поняла, чего хочет сестра.


    – За таким. Тебе не понять, – грубо ответила Багирова.


    – Не язви. Не поможет, – спокойно парировала в ответ первокурсница. – Выпей лекарство и отдохни. Прогуляемся немного. Но если тебе станет плохо, – предостерегла она, – даже если просто закружится голова – то мы едем домой.


    Алина бросила недобрый взгляд на сестрёнку и согласно кивнула. Всё равно Таня не отстанет. Даже со скандалом, с непреодолимой наглостью и прочими инструментами воздействия, но запихнёт таблетки в рот.


                                                              ***


    Новогоднее настроение окутало город. Нескончаемые пробки, очереди, непрекращающийся гул голосов, все время о чём-то говорящих – преддверие праздника не бывает скучным и однообразным. Извечная суета, напряжение, работа. И это несмотря на метель.


    Илья сидел за столом, подперев голову рукой. Он пустым взглядом пялился в экран ноутбука, на котором открыт документ с названием дипломной работы. Курсор мигал на пустом белом фоне, обрамлённом рамкой панели управления.


    Парень думал вовсе не о предстоящем веселье, которое уже сегодня состоится, не о дипломном проекте… О ней. Все мысли только об Алине. Она засела студенту в голову, словно заноза под кожу. Каждый раз, как Волков теребил тонкие иглы воспоминаний, в груди отдавалось болью, а в душе только больше разрасталась пустота.


    Винить в случившемся некого. Лишь себя. За то, что не ценил, за то, что играл, за то, что разбил сердце. Безжизненные осколки больше не склеить, не придать первозданный вид. Шрамы всю жизнь будут напоминать о том, что произошло.


    Прошла неделя после того, как Алину доставили домой. Она очень плохо себя чувствовала. Несколько раз пришлось остановиться, потому что её сильно тошнило и кружилась голова.


    Сначала девушка наотрез отказывалась ехать в одной машине с Ильёй. Несмотря на неважное состояние, она противилась, словно ей предлагали пройти в клетку ко льву и дать ему себя сожрать.


    Олег еле уговорил студентку, руководствуясь вескими доводами: в вагоне метро ей может стать плохо, и никто не поможет. Современное общество жестоко – люди готовы смотреть, как другой человек мучается, лишь бы запечатлеть уникальные кадры, но никто не удосужится спросить, никто не соберётся хотя бы вызвать скорую.


    Всю дорогу Багирова смотрела в пол салона авто. Илья наблюдал за ней в зеркало заднего вида: она так и не подняла взгляд. Это стало причиной появления тяжёлых мыслей.


    Но не ярость или обида, подначиваемая гордостью, заполняли голову. Вина, стыд, одиночество – они штормовыми волнами захлёстывали воспалённое сознание, спеша смыть остатки прежней жизни.


    Всё рухнуло в одночасье, как только стало понятно, что дороги двух некогда трепещущих сердец разошлись.


    Уже стоя у порога квартиры Алины, Илья понял, что если сейчас что-то не сделает, то потеряет её навсегда.


    «Я люблю её», – острым лезвием прошлась мысль, оставив горячий след.


    – Лина, – начал он несмело, как только девушка открыла дверь.


    – Что бы ты не сказал – мне плевать, – прошипела она. И посмотрела. В чёрном омуте глаз плескалась ненависть.


    – Прости меня, если сможешь, – из последних сил выдавил Илья. Он хотел хоть что-то изменить, дать надежду хотя бы себе на то, что разрушенный мост ещё можно отстроить заново.


    Но он сгорел дотла.


    – Прощаю. Всё кончено, – выплюнула она и захлопнула дверь.


    Вместе с оглушительным эхом, прокатившимся по гулкому коридору, раздался звук разбивающейся в дребезги надежды.


    Вспоминая последние моменты, проведённые с Алиной, ночи и дни, ссоры и примирения, Волков не заметил, как наступила ночь. Он отмёл навязчивые мысли, бродившие в голове, и осмотрелся.


    Ноут на ждущем режиме. Чёрный экран, тускло отражающий лицо, ка которое надета маска из грусти и одиночества. За окном бушует непогода, но она не может остановить праздник. Яркие всполохи салюта разрывали снежную завесу россыпью разноцветных бриллиантов.


    Парень подошёл к окну, отодвинув подальше плотную портьеру. В душе всё рвалось подобно тому, как рвались на мелкие искры снаряды, окрашивая небеса в разные цвета.


    Внезапно желание постараться всё вернуть с новой силой нахлынуло. Студент взял айфон со стола. Он долго смотрел на чёрный экран, не решаясь выполнить задуманное.


    – Ну, я ничего не теряю. Нет так нет, – сказал он вслух, но подумал совсем о другом. «Ну же, пожалуйста, только ответь», – так сильно хотелось услышать её голос. Даже если она пошлёт его по популярному маршруту – всё равно.


    Наконец, Илья решился. Он набрал номер и стал ждать.


    Тишина оглушала.


    Даже гудков не было.


    И вот – «Номер, который вы набираете, больше не обслуживается».


    Первые пару минут Волков стоял молча. Он никак не мог осознать то, что услышал. Голос оператора говорил монотонно и бесчувственно на русском и на английском, но молодому человеку казалось, что он кричал: «Никогда ты её не увидишь!».


    Студент снова позвонил, но ответ не изменился. Он набирал номер несколько раз: однотипное оповещение продолжало давить на слух.


     – Значит, через интернет, – смекнул золотой мальчик, отринув подальше отчаяние. Он хотел во что бы то не стало поговорить с Алиной, попытаться всё исправить.


    Илья включил ноутбук и зашёл в социальную сеть. В друзьях он девушку нашёл, но итог оказался более печальным, нежели прежде. Надпись: «Пользователь ограничил доступ к своей странице» абсолютно не радовала.


    И снова ступор. В попытке схватить надежду за хвост, чтобы хоть немного почувствовать удовлетворение, Волков зашёл на другую страницу, но там: «Этот пользователь добавил вас в чёрный список». Третий сайт – «Страница удалена».


    – Вот так, значит, – внутри разгоралась ярость. Она подначивала сделать какую-нибудь гадость, грозила выплеснуться наружу огненными волнами.


    Илья в гневном порыве схватил мобильный и с криком, рвущимся из груди, швырнул в стену. Гаджет разлетелся на несколько частей, осколки экрана рассыпались в разные стороны.


    – Сука-а! – проорал Волков.


    Но на этом богатый студент не остановился. Он одним неистовым движением смел всё со стола: лекции, органайзер, документы, компьютер… И новый приступ душеной боли превратился в яростный крик.


    Мужчина подлетел к стене и ударил со всей силы кулаком. Боль растеклась по руке, немного отрезвляя. Поняв это, он начал бить. Бил, и бил, и бил, оставляя кровавые следы на обоях.